Альма - Леонид Анатольевич Сергеев

Птенца и бельчонка я выхаживал в коробках, а зайца, незаметно для Альмы, отнёс в контейнер для мусора. Своей четвероногой подружке объяснил, что заяц поправился и ускакал в лес.

Но самое смешное произошло летом, когда однажды я разрешил Альме вместе с Гришкой и Мишкой сбегать в алёхновский магазин. Из деревни Альма привела за верёвку… козу.

Первыми ко мне подбежали ребята и, еле переводя дыхание, выпалили:

— Дядь Лёнь, идите скорей! Смотрите, кого Альма ведёт!

Я заспешил на главную улицу и увидел Альму с пленницей. Коза упиралась и отчаянно блеяла, но Альма упорно тащила её к участку. Приглядевшись, я заметил, что на шее козы вместо ошейника широкая тряпка, и понял — Альма приняла её за "воротник", который сама ещё недавно носила. Понятно, мы с ребятами отвели козу на место, где она паслась, и я долго извинялся перед её хозяйкой.

А спустя год Альма принесла на участок чёрного котёнка с белым пятнышком на груди. У него не было никаких ран, похоже, он просто понравился Альме. Мне он тоже понравился. Так у нас появилась Маркиза. Но об этом позднее.

Глава семнадцатая

Яркий представитель нашего посёлка

Альма всё больше входила в роль хозяйки участка: каждое утро обегала наши владения, дотошно заглядывала во все закутки. Увидит сухую упавшую ветку — отнесёт к канаве, где лежит хворост. Заметит желтеющие листья рябины — подтягивает шланг и зовёт меня полить дерево. Ну и, конечно, строго охраняла участок — лаяла на всех, кто к нам приближался. Для наблюдения за дорогой облюбовала маленький клён; садилась в тени его листвы и зорко осматривала нашу улицу.

"Лаяла на всех" — это я преувеличил. В основном она только бурчала на всяких подозрительных — тех, кто шли с палками и мешками, а также на велосипедистов и ребят на роликовых коньках, считала, что те просто валяют дурака. Лаяла она исключительно на незнакомых и бородатых (как вы понимаете, бородачи напоминали ей Тихона). Зато, увидев знакомых, радостно повизгивала и безудержно виляла хвостом. Особенно приветливо Альма встречала моего брата, священника Нежданова и Вадима Николаевича Рахманова, издателя церковной литературы, глубоко верующего человека.

Рахманов жил в конце нашего посёлка; худощавый, усатый старикан, он слыл большим выдумщиком. Например, священника Нежданова прозвал Благородной бородой Московской области, Гришку с Мишкой окрестил Дуэтом сорванцов, а меня — Главной лысиной посёлка.

Свою дачу Рахманов поставил на железных трубах — издали она кажется огромным балконом, парящим в воздухе; к "балкону" ведёт винтовая лестница. На чердаке дачи Рахманов соорудил некий "курятник" — каждый полдень из чердака на крышу террасы выскакивал деревянный петух и, хлопая крыльями, кукарекал, причём драл глотку так, что пугал всю живность в посёлке.

Мы с Рахмановым познакомились много лет назад, когда наш посёлок только строился. Тогда ещё не было мобильных телефонов, и чтобы поддерживать связь, Рахманов придумал нечто необычное:

— Ты посылай мне бумажные кораблики, а я тебе буду посылать бумажных голубей, — сказал, и в тот же день ко мне на участок прилетела бумажная птаха (и как пролетела триста метров?), на ней было написано: "Приходи вечером. Поужинаем, поговорим".

Я в свою очередь пускал в дренажную канаву бумажные кораблики с записками — ровно через час течение прибивало их к дому Рахманова. Так и переписывались, но потом голубей стали сбивать вороны, а на кораблики залезали лягушки и топили их. Похоже, и вороны, и лягушки видели в нашей бумажной почте неких пришельцев, которые хотят завоевать их среду обитания.

В Рахманове было много детства. Он, старикашка, каким-то странным образом сохранил способность всему удивляться: каждому растению, каждому живому существу. Здесь уместно вспомнить слова английского писателя, знатока животного мира Дж. Даррелла: "Все животные прекрасны". В самом деле, все прекрасны: и те, которыми мы восхищаемся, и те, которые вызывают у нас неприязнь, пока мы не узнаем их поближе. Стоит, например, понаблюдать за жабой, как начи-наешь понимать, что эта пучеглазая толстуха по-своему довольно красива. И удивительно спортивна — посмотрите на ее головокружительные прыжки! А какая она отважная — пугает нас, надуваясь, привставая на задних лапах, издавая утробные звуки, а ведь мы для неё — немыслимые великаны, какими были бы мамонты для нас.

Многие животные так же, как и люди, грустят и радуются, обижаются, страдают и любят, и бывают верными, самоотверженными друзьями. Но, не в пример людям, все животные бережно относятся к своей среде обитания, а в жилищах довольствуются только необходимым и никогда не делают запасов еды больше, чем нужно. Для счастья надо не так уж и много — иметь любимую работу, крепкую семью и надежных друзей.

Но вернусь к Рахманову. Так вот он рассказывал:

— Животных я любил всегда. Особенно собак. Помню, в нашем пионерском лагере были две приблудные собачонки. Маленькие, вертлявые. Внешне очень смешные, с белыми и жёлтыми пятнами и розовыми носами. Кажется, они были братьями. Одну звали Чеснок, другую — Перец. Утром на линейке они вместе с ребятами вставали в строй. На зарядке тоже выделывали какие-то фигуры. Во время игры в футбол были членами команды. Мы их подкармливали. Из лагеря я привёз в город Чеснока, а мой друг — Перца. В юности я завёл ещё одну собаку. Я тогда учился в университете, жил в пригороде, ездил на электричках. Там по вагонам ходил пёс-побирушка. Уже немолодой серо-чёрного окраса. Он был этакий наивный скромник. Подходил к пассажирам и просто заглядывал каждому в глаза. И все улыбались. Говорили: "Иван Иванович пришёл". Ему протягивали кусочек сыра, кружок колбасы. Он пройдёт вагон и на платформе выходит. Ждёт электричку в обратную сторону. Однажды я позвал его за собой. Он пошёл, и мы стали жить вместе. И сильно привязались друг к другу. Иван Иванович прожил у меня до глубокой старости…

За свою жизнь Рахманов держал немало собак. Собаки даже сыграли ключевую роль в его женитьбе. Об этом рассказывала его жена Таисия:

— Я студенткой проходила практику на одном заводе. Однажды выхожу из заводской столовой и вижу — на пригорке сидит