Прыжок в прошлое 1-2 - Александр Сапаров

– Вы честь мою женскую заберете, как только засну, таки заберете!

Пришлось выйти на улицу и кликнуть вторую бабу, которая клятвенно обещала присмотреть, чтобы мы не покусились на честь ее подруги. Потом я долго возился с мужиком со свищем. Он, боясь, удалять зубы на торге, довел себя до того, что у него гной нашел себе выход через кость нижней челюсти и кожу наружу и теперь болей, как таковых у него не было, но свищ из-за постоянного притока гноя не зарастал. Я удалил ему зуб, выскреб пораженные остеомиелит кусочки кости И сказав, что ему надо еще раз придти ко мне, отпустил больного. Остальные несколько человек особого интереса не представляли, и мы достаточно быстро закончили нашу работу. Хорошо, что Торжок не Москва и во второй половине дня больные закончились. Да и надо сказать, что зубы в это время были у людей, пожалуй, лучше, чем в наше время. Мы с Антохой, сами изрядно нанюхавшиеся эфиром, качаясь, вышли на крыльцо. В моем кошеле появилась приятная тяжесть. Да, люди получившие возможность удалить зубы без боли, денег на это не жалели. А то, что они лечились у лекаря, дравшего зубы у отца Мисаила и отца Павла, повышало их собственный авторитет до небывалой высоты.

Мы, собрав все свои принадлежности, медленно шли в Кремль, а у меня появилась мысль, что пора мне выходить из-под опеки воеводы и устраиваться в жизни самостоятельно. Про родственников моих гипотетических он, похоже, полностью забыл, Так, что если я так поработаю дня два-три, так и домик себе куплю. С такими мыслями я зашел в кремль.

Уже темнело, и портрет Михайлова закончить мне не удалось. На следующий день, к моему счастью потока просителей не было, видимо те, у кого есть деньги, все сделали, а у кого их нет, сидят дома и лечатся сами, и я смог, наконец, закончить портрет Кирилла Мефодиевича. Он, в совершенном довольстве, отбыл к себе, пообещав выполнить мою просьбу с, оказией, привезти из нашей землянки книгу "Травник" с рецептами незапямятной старины. Про то, что ее там может не быть, я не боялся. Вряд ли суеверные жители деревни полезут, в даже пустую землянку знахарки.

Воевода, был занят делами укрепления обороны города. Со стороны Литвы шли плохие вести. Я же тем временем готовил для многочисленных жителей воеводского дома и войска небольшое развлечение. Сразу, как я начал жить в кремле у воеводы, мне выделили коня. Конек был еще достаточно молодой, около пяти лет, и я решил заняться с ним выездкой. Пришлось слегка переделать, седло, стремена и даже сделать двое удил. Их, трензельное и мундштучное изготовил наш кузнец, причем очень интересовался, зачем мне такие интересные удила. И я уже июля по октябрь занимался выездкой этого жеребца. На одно из воскресений в самом конце октября я с разрешения воеводы устроил выступление. На него собрались почти все живущие в кремле, народ зрелищами шибко избалован не был и все принимал на ура. Когда я, прямо держась в седле, выехал на середину огороженной площадки, все зашумели. Конь был вычищен и расчесан гребнем, смоченным слегка репейным маслом, и блестел на тусклом осеннем солнышке. Его бабки были обвернуты белыми тряпками, в гриве заплетено несколько лент.

Ловко поворачивая коня, я поклонился всем присутствующим и начал выступление. Ну, что я могу сказать? Если бы мой тренер видел это, ему было бы за меня стыдно. Но, учитывая, что подо мной был неопытный молодой конек, да и я сам изрядно все подзабыл, я считал, что получилось неплохо. Зато народ был в неописуемом восторге. Такого не видел никто и никогда. Воевода, смотрел, на все это открыв рот, а когда я спешился и подошел к нему, он произнес только:

– Сомнений нет, ты его сын.

Но тем не менее опять не сказал чей я сын, и почему он мне ничего не объясняет? Хотя, когда, наконец, я серьезно подумал над этим, то все понял, ведь я сам намекнул воеводе, что мой, якобы отец, находился в бегах, и может совсем не безопасно для него держать родственника такого типа у себя дома?

Кстати я между делом выяснил все-таки, в каком году я живу, и какой из Иванов Васильевичей сейчас на троне. В разговорах местных жителей периодически проскакивало:

– Вот тот год Иван Васильевич Новгород брал, и нас тоже не пожалел.

осторожными расспросами я выяснил. что пять лет назад царь Иоанн Васильевич взял Новгород ну а по пути разгромил еще и Торжок, который еще до сих пор не оправился от тогдашней замятни. Поликарп Кузьмич с той поры и воеводствует здесь. А ныне идет уже октябрь 7082 года от Сотворения Мира

Но всякой удаче, когда-нибудь наступает конец. Так и я возвращался с Антохой с заснеженного поля, за городом, где я подальше от любопытных глаз тренировался в выездке и своим любимым оружием клевцом. Почему-то этот боевой молот, которым можно было пробить любую броню, очень полюбился мне. Эх если бы меня видела бабушка Марфа. Она бы точно не узнала своего внука за прошедшие почти полтора года я вытянулся и наверно перерос ее. А мои руки и ноги вряд ли кто-нибудь назвал худосочными. И когда я ехал по городу, ловил немало любопытных девичьих взглядов.

Но мои размышления были грубо прерваны. Навстречу мне спускались с пригорка трое конных. Богато одетые, притом полностью в боевые доспехах, но, не смотря на это, я узнал их – это был Мартын сын боярина Ставра со своими прихлебателями.

Насколько я знал, воевода и Ставр недолюбливали друг друга. Где-то мой хозяин перешел дорогу боярину.

– Посмотрите один холоп другого ведет, – крикнул он и все захохотали. Я пока молчал и ждал, что будет дальше.

– Ну что лекаришка, наложил в штанишки, где-то говнецом завоняло, – снова выдал он.

Я не выдержал:

– Еще бы не воняло, ты со своими друзьями в баню который год не ходишь, недаром от вас девки на улицах шарахаются и на другую сторону перебегают.

Мартын в секунду взъярился:

– Ты безродное отродье! Как ты смеешь мне боярскому сыну так ответствовать, быстро с коня и лижи сапоги, пока мне не надоест.

– А, что твои прихлебатели, уже все языки отсушили, когда сапоги вылизывали? А ты в это время свою кобылу в зад целовал.

Мартын взревел диким голосом, и рванул на меня, выхватывая саблю. Левой рукой с широким браслетом я отбил его удар и пропустив его дальше с нанес удар с правой руки клевцом. Закаленное железо как бумагу пробило шлем, голову и острый конец его вылез из лица как длинный нос, рукоятка молота вырвалась у меня из рук а Мартын вывалился из седла проехав еще двадцать метров. Наступило полное молчание, два пересравших подпевалы молча смотрели, как я спешился и с усилием вырвал клевец из головы Мартына, потом они резко повернулись и ускакали.

– Данила Прохорович, что же теперь будет? – в ужасе запричитал Антоха. Их же двое видаков да еще бояре, нам веры никакой не будет.

Не боись Антоха, ты то здесь причем. Ты слышал, как они нас поносили, а поносили они не просто кого, а тебя воеводского холопа и лекаря воеводского и архимандрита. Значит они на власть царскую руку подняли, а еще и на церковь, ведь кто архимандрита лечит и отца Павла – я лечу, а они видно захотели их извести через то, что меня в тюрьму заберут. Так вот и ответствуй всем, кто тебя спрашивать будет, да скажи еще, что кричали, де великий царь ошибся, не того воеводой назначил. Так, что надо имать этих злоумышленников и в цепи сажать.

Антоха уставился на меня в изумлении:

– Недаром у нас слово ходит, что непростой вы человек Данила Прохорович, днями лечите, все в молитвах и посте, бою оружному учитесь, как будто завтра в сражение идти, хмельного почти в рот не берете по девкам гулящим, никто вас не замечал. И сейчас все так разложили, что я сразу понял, что злоумышляют они против царя нашего Иоанна Васильевича, так и говорить буду. А направил их на это отец его боярин Ставр.

Когда мы приехали в кремль, воевода был тут, как тут. Он подскочил ко мне, видимо с целью, хоть что-то узнать о произошедшем от меня, но простодушный Антоха, кинулся Поликарпу Кузмичу в ноги, и начал свою историю. С каждым Антохиным словом выражение его лица становилось все злораднее.

– Так, что Антошка, действительно они кричали, что наш царь Иоанн Васильевич ошибается, и надо было другого воеводу назначать?

– Истинный крест Поликарп Кузьмич, кричали антихристы. И Данилу Прохоровича хотели извести, чтобы Отец Павел и архимандрит от зубной болезни изошли.

Выражение лица нашего воеводы было такое, как будто он кот, а перед ним огромная банка сметаны.

Он взял меня за плечо отвел в сторону и спросил:

– Твоих рук дело?

Я глядя ему прямо в глаза сказал:

– Поликарп Кузьмич, я просто растолковал Антохе, что произошло и все.

– Тот хмыкнул:

– Ловко растолковал, теперь он и на допросе и на дыбе одно будет говорить. Ну, Данила хоть и влез ты в историю, но с таким прибытком для меня выпутался, что не буду я тебя ругать, вот только между нами, Ставра у меня вряд ли сил хватит совсем скинуть. И сына он тебе не простит. Будешь теперь все время ждать или ножа в спину или яда в вине. Так, что придется тебе в скором времени уехать.