Тьма над Диамондианой - Альфред Ван Вогт

Диамондианское солнце висело над старинными домами. Любуясь панорамой города и оживленным движением на улицах, Мортон сообразил, что находится на самом верхнем этаже больницы и солнце поднялось над крышами примерно три часа назад, что в Новом Неаполе означало девять часов утра.

«Похоже, я нахожусь тут со вчерашнего дня», — с беспокойством подумал он. Не было никаких причин считать, что этот срок был больше. Тревожило полковника другое: что с ним произошло прежде, чем он оказался в этой постели? Между потерей сознания в машине лейтенанта Брэя и пробуждением на следующий день в больнице могло произойти многое. Кто его осматривал за это время и что обнаружил?

Эти тревожные мысли продолжали кружиться в уме Мортона, пока он подходил к стоявшему рядом с кроватью телефону. Его комната явно не была отключена от коммутатора, потому что его сразу же соединили с городской сетью. Мортон позвонил в свой кабинет и нашел там своего секретаря, техника-сержанта Струзерса,

— Вот что я хочу, чтобы вы сделали, — приказал Мортон. — Слушайте: возьмите мою машину и приезжайте за мной в… — тут он остановился, чтобы прочесть название больницы, написанное мелким шрифтом на диске телефона, — в больницу Инкурибили, к задней двери.

Струзерс пообещал все исполнить, и Мортон положил трубку. Этот разговор очень успокоил полковника, но выйти отсюда было явно непросто.

Упорно обдумывая план побега, Мортон снова снял трубку. Через несколько секунд, преодолев благодаря своему высокому званию барьер из секретаря и медсестры, полковник объяснял доктору Эндрю Герхардту, психиатру, что с ним случилось, и просил доктора о встрече сегодня же в тринадцать тридцать. В заключение Мортон сказал:

— Я уверен, доктор, что этот случай относится к вашей компетенции, и предпочел бы, чтобы меня не лечили врачи вашей больницы.

Когда доктор Герхардт ответил, в его молодом голосе звучала именно та горечь, которую Мортон хотел у него вызвать. Врач стал убеждать его, что, по всей видимости, его болезнь — не функциональное расстройство.

— Если у вас возникнут хотя бы малейшие трудности в этом отношении, можете сослаться на меня, — заявил он.

Мортон положил трубку уже в хорошем настроении. Он был готов добиваться своего от Герхардту любой ценой, а это оказалось проще простого. Во время бритья полковнику пришла в голову еще одна мысль: с самого пробуждения он ждал очередного наплыва Тьмы с мучительной тревогой и каждый раз, когда она угрожала затопить его мозг, боялся снова быть… перенесенным куда-то.

Этот страх рассеялся: прошло больше двадцати минут, он перенес четыре прилива и отлива Тьмы и после каждого из них оставался самим собой.

В тот момент, когда Мортон думал об этом, на него нахлынула ее очередная волна. Полковник замер, ожидая, пока пройдет этот приступ, а потом с восхищением подумал, как велики возможности приспособления у человеческого организма. «Как мы быстро привыкаем жить в странном мире, в мире безумия».

Мортон уже оделся и теперь поправлял перед зеркалом фуражку, когда зазвонил телефон. Звонил лейтенант Брэй. Молодой офицер задыхался от спешки и рассыпался в извинениях. Наконец Мортон понял из его прерывистых фраз, что Брэй приехал вместе со Струзерсом, что они сейчас находятся внизу, у задней двери, и готовы помочь полковнику бежать из больницы. Когда смысл этих слов дошел до Мортона, полковник оживился и воскликнул:

— Послушайте! Это может получиться! Это была задача на побег его любимого типа. Сколько раз Мортон, в свободное время, решая для забавы такие задачи! Восхищенный этим полковник направился к двери комнаты.

Через несколько секунд он был в коридоре, ярко освещенном рядом круглых фонарей, укрепленных на потолке. Около десяти человек ходили взад-вперед по прибитой к полу ковровой дорожке, имевшей около двухсот метров в длину, мимо выкрашенных в ярко-желтый цвет дверей и стен, и еще три человека вышли из разных дверей, пока Мортон быстро, но без спешки шел туда, где, по его предположению, был выход.

Наблюдали за ним эти люди или нет? Узнать это было невозможно, но Мортон начал беспокоиться, когда двое мужчин из первой группы вошли в лифт вместе с ним. — Мортон встал в дальний угол лифта и оперся спиной о стенку. Похоже, эти двое не действовали вместе, потому что они стояли отдельно друг от друга, оба задумавшись о чем-то. Это были хорошо сложенные светловолосые и коренастые диамондианцы. Должно быть, они пришли к кому-то из больных. Это было немного странно в этот утренний час, и Мортон немного встревожился, когда вспомнил, что во всех больницах часы посещений бывают только днем и вечером.

Он поднял взгляд на световое табло над дверью и прочел, что его комната находится, как он и угадал, на самом верхнем, двенадцатом этаже.

Лифт поехал вниз и остановился на восьмом этаже. Дверь автоматически открылась, и за ней оказался мужчина, толкающий перед собой пустое кресло на колесиках. Когда он вошел в кабину, два диамондианца и Мортон расступились, освобождая ему место, и прижались к одной из стенок.

Санитару с креслом было около тридцати лет, он был довольно красив и вид имел достаточно решительный.

Убедившись, что его перевозочное средство надежно установлено в кабине, он дождался, пока дверь закрылась и кабина снова стала спускаться, и не спеша произнес:

— Друзья, мы теряем время.

Эти слова упали, как топор палача, и звучали угрожающе, как сигнал к нападению. Мортон был один против троих и потому быстро сказал:

— Я сдаюсь.

Сказал ли он правду? Позволит ли он делать с собой все, что им захочется? Мортон не был в этом уверен. Он стал ждать, еще не зная, что сделает В следующий момент.

Молодой санитар с креслом вынул из кармана шприц.

— Садитесь в это кресло, полковник, и примите это успокоительное средство.

Яд? Мортон сомневался в этом: им не нужно убивать его, и никто из них не похож на фанатика. Значит, речь шла не об отравлении.

И Мортон, не говоря ни слова, сел в кресло, закатал рукав и проследил взглядом за тем, как человек со шприцем протер его кожу спиртом и умело вонзил иглу.

Когда укол был сделан, санитар или ординатор выпрямился и сказал:

— Сначала лекарство, которое я вам сейчас ввел, лишит вас возможности говорить и двигаться. Потом, полковник, вы уснете и пробудете без сознания примерно восемь часов. В это время к вам придут и зададут вопросы. От души советую отвечать на них правдиво.

Это было смешно, но и опасно. Мортон успел с грустью сделать вывод, что телефон его комнаты был подключен к пульту прослушивания и, значит, у него с самого начала не было ни одного шанса вырваться отсюда.

Лифт остановился, двери открылись, и один да первой пары выкатил кресло с Мортоном в большой вестибюль. Когда Мортон увидел это, его сердце сжалось: полковник понял, что его комната находилась во флигеле, откуда он не мог легко добраться ни до выхода, ни даже до главного здания, где его ждали Брэй и Струзерс.

Похитители Мортона вели себя так, словно речь шла об обычной перевозке больного.

— Спасибо, доктор, — сказал один из них.

— Я провожу вас до машины, — беспечно ответил «доктор».

Так он и сделал. На этом коротком пути навстречу им попадались люди, в том числе две медсестры. Все они, похоже, посчитали эту картину вполне нормальной. Потом Мортон и его похитители оказались за воротами и после этого на стоянке, где их ждал небольшой фургон.

Два коренастых молодых человека подняли кресло с Мортоном в машину и установили его в задней части фургончика. Один из них сел рядом с Мортоном, а другой за руль. Они попрощались с врачом и отъехали от больницы. Врач, настоящий или мнимый, следил за машиной взглядом, пока она выезжала из ворот и поворачивала на узкую улицу. Через несколько секунд полковник и два его похитителя ехали по какому-то извилистому проезду Нового Неаполя.

Это было последнее, что Мортон смог вспомнить потом: в следующий момент его тело обмякло и он потерял сознание во второй раз меньше чем за сутки.

8

Фургон промчался по проезду и скоро выехал на широкий проспект. Два диамондианца, увозившие Мортона, что-то тихо напевали в восторге от того, что успешно выполнили задание.

— Изолина будет довольна, — сказал водитель, повернувшись к своему товарищу.

На несколько секунд он доверил судьбу машины и пассажиров своему ангелу-хранителю. А тот, конечно, тоже смотрел в другую сторону, потому что, когда водитель повернулся обратно и снова взглянул на шоссе, он оказался перед выбором: продолжать нестись вперед и тут же умереть или рискнуть сменить ряд и вклиниться между машинами в промежуток, который для любого разумного человека был бы не шире метра. Но в глазах этого парня один метр, должно быть, растянулся до десяти, и он, вполне уверенный в этом, великолепнейшим образом врезался в соседний ряд. В соседнем ряду на расстоянии чуть ли не в целый километр заскрипели тормоза, а потом по божьей милости и по волшебству промежуток между машинами расширился настолько, что автофургон уместился в нем.