Тьма над Диамондианой - Альфред Ван Вогт

Это прозрачное существо молча приблизилось к Хоакину, наклонилось над ним и пробормотало несколько слов. Хоакин был хорошим католиком и сразу понял, что находится в полной власти беса и должен терпеть все его причуды. Он мысленно заткнул себе уши, то есть твердо решил не слушать ни единого слова призрака, и, тем не менее, смутно понял, что тот просит его что-то пообещать. Хоакин был так слаб, что послушно согласился сделать все, что пожелает призрак, но при этом мысленно добавил положенные в таких случаях оговорки.

Звук его голоса и, возможно, движения светящегося существа обратили в бегство трех ходивших поблизости диких свиней. Те бросились к тропе, и Хоакин должен был отскочить в сторону, чтобы не столкнуться с ними. Все же одно из животных, пробегая, отдавило ему своими копытами правую ногу. Когда Хоакин опомнился настолько, что смог обернуться назад, светящаяся фигура уже исчезла.

Не обращая внимания на острую боль, молодой солдат вскочил на ноги и побежал. Через сто метров он стал шататься, потом ноги Хоакина стали заплетаться. В конце концов, он упал, не в силах идти дальше.

Его мозг, лишенный всякой физической поддержки, ослаб еще больше, чем тело. Когда маленькая пальмовая виверра вскрикнула около Хоакина, тот закричал во все горло, ругая зверька.

Весь следующий час Хоакин полз как автомат, крича и вопя при каждом звуке джунглей.

Патруль, вышедший из лагеря мирной делегации, нашел Хоакина в ста метрах от этой укрепленной базы. Как раз перед этим Хоакин в пятый раз выстрелил по огромному листу, который качался под ветерком перед самым его носом.

Из множества грехов, которые Хоакин совершил в этот день, далеко не самым малым было решение ничего не говорить о встрече с дьяволом в ночных джунглях. Спасенного напоили и накормили, перевязали ему рану, и через час его ум заработал в полную силу. Как только Хоакин смог говорить, он рассказал выдуманную историю о предательстве ирсков, в которое теперь сам начинал подсознательно верить.

Делегация ирсков со своей стороны, разумеется, сообщила на свой командный пункт, что попала в засаду. Поэтому было уже поздно разбираться в случившемся с помощью здравого смысла.

Естественно, арьергард диамондианской делегации потребовал срочно прислать подкрепления Генерала Филиппа Феррариса, который находился в своем штабном кабинете, это очень встревожило, потому что идея мирных переговоров принадлежала его дочери. Все же он послал в лагерь тысячу парашютистов. Они были сброшены в овраг на рассвете и обнаружили там мощно вооруженную роту ирсков, которая бесшумно пришла туда ночью ускоренным маршем: ирски опасались нового предательства со стороны людей.

В девять часов утра в Овраге Гиюма уже шел ожесточенный бой. Судя по докладам, смерть косила солдат повсюду. Диамондианский генерал решил сдержаться и ничего не сообщать дочери о ее поражении, пока не станет известен исход сражения.

Пока происходили все эти события, с Мортоном случилось вот что. Накануне днем вокруг него были…

6

Даль и тьма!

Звезды… знакомые созвездия. Мортон понял, что видит созвездия, окружающие Диамондиану, и то, куда входит она сама. И что он смотрит на них — тут Мортон окаменел от изумления — из глубины космоса.

Продолжая с все большим изумлением разглядывать звезды, Мортон вдруг почувствовал странное беспокойство, словно рядом было что-то угрожающее ему, на что он должен взглянуть. Он попытался повернуть голову: оказалось, что он идет по улице в компании довольно плохо одетых ирсков.

Мортон смутно подумал, что не позволит втянуть себя в новые глупости.

— Нет, вы не получите Оружие Лозитина!

Мортон понял — и посчитал это мгновенное вхождение в обстановку совершенно естественным, — что эти два ирска-националиста пытаются убедить его передать войскам восставших то, что они называли «разрушительной силой Тьмы».

Ирски-повстанцы шли рядом с ним скользящей походкой и изящно жестикулировали всеми щупальцами, страстно возражая против его точки зрения на этот вопрос.

Они считали, что для ирска позор быть союзником людей и наступит день, когда всех ирсков, которые сотрудничают с диамондианцами, объявят врагами планеты.

— И в этот день ты будешь в списке предателей. Лозитин! А это решение, если оно будет принято, означает смерть для всех ирсков, носящих зеленые полосы, на всей Диамондиане.

— Так что подумай хорошо, Лозитин. Неужели тебе так хочется, чтобы твои братья ирски стали тебе врагами в этот день? А он не за горами: он наступит через несколько часов после ухода экспедиционных войск Федерации.

Мортон улыбнулся и покачал головой.

— Оставьте меня в покое, понятно? — ответил он. — Вам понадобилось много мужества, чтобы спуститься со своих гор. Но вам надо бы быть сдержаннее и подумать о вашей семье, которая будет в отчаянии, если с одним из ее любимых сыновей случится несчастье.

Слово «семья» показалось ему особенно важным, так как его ум задержался на этом слове.

Потом Мортон снова увидел себя на улице. Он смотрел, как те же два ирска уходят прочь. Походка и жесты выдавали гнев и раздражение обманувшихся в своих надеждах повстанцев. Мортон заметил, что улыбается. Когда он уходил с этого места, ему показалось, что он знает что-то, ускользнувшее от внимания националистов. Он решил какой-то вопрос, а те еще даже не поняли, что этот вопрос существует и должен быть решен.

Мортон пытался понять, что это за тайна, известная ему одному, и вдруг со всей остротой осознал свое положение.

— Что происходит? Где я?

Он попытался остановиться и оглядеться вокруг, но не смог сделать это. Он не мог даже повернуть голову.

Он ощущал свои ноги, которые продолжали шагать по улице. Видимо, это была улица какого-то поселка. Место показалось Мортону знакомым. Должно быть, это одна из двухсот диамондианских общин, в которых он побывал с тех пор, как вступил в должность.

Но какая? И как он сюда попал?

«И ведь я сидел в машине с лейтенантом Лестером Брэем. Как же я могу быть… где-то еще, о господи?

Кто идет по улице? Это не я.

О господи, я больше не я!»

Мортона охватило совершенно незнакомое ему до сих пор чувство: он оцепенел от страха. А пока он позволял ужасу охватывать себя, тело… — как назвал его тот ирск?.. да, Лозитин… — тело Лозитина продолжало спокойно шагать под ним, вокруг него, сквозь него, совершенно не чувствуя странности этой ситуации.

«Мое имя Чарлз Мортон, а не Лозитин», — автоматически подумал полковник.

Мортону нужно было чем-то подтвердить, что он существует, и он еще раз попытался остановить чужое тело. Но Лозитин продолжал медленно ставить одно щупальце перед другим, выпрямляя их при каждом шаге так, что они становились твердыми, как кости. При такой походке щупальца выдерживали его вес так же естественно, как человеческие ноги.

Наконец Мортон отказался от попыток управлять телом ирска и ограничился тем, что следовал за движениями Лозитина. Тот скоро вошел в магазинчик скобяных товаров и сразу же направился в комнату за лавкой. Там он снял свою куртку с зелеными полосами, надел блузу тоже с рисунком из зеленых полос, вернулся в магазин, встал за прилавок и начал обслуживать покупателей, в основном крестьян-диамондианцев.

«Эта сумасшедшая история, конечно, через секунду-другую окончится», — подумал Мортон.

Но секунды превратились в минуты, потом в часы. Мортон заметил, что все больше и больше следует за движениями и словами Лозитина.

«Как будто я сам говорю и действую».

Это показалось полковнику опасным, и он попытался сопротивляться.

К концу дня он вновь подумал о беседе Лозитина и двух ирсков-националистов относительно оружия предков.

«Только этого нам не хватало! Новое оружие в этой преступной войне, и еще более мощное, чем все, которые мы знаем…

Невероятно, но этим оружием владел ирск — друг людей, скромный продавец скобяных товаров в большой деревне в центре того континента Диамондианы, где жили люди и климат был умеренным.

По крайней мере, умеренным его назвали Мортону еще по дороге на эту планету. Здесь он быстро узнал горькую правду: умеренный климат на Диамондиане означал температуру выше сорока градусов в тени!

Часы пробили шесть раз. Шесть часов вечера — время закрытия магазина.

Симпатичный молодой ирск снял блузу, надел курку, попрощался с двумя другими продавцами-ирсками и с хозяином, разговорчивым диамондианцем, вышел на улицу и зашагал той же дорогой, по которой пришел в магазин в час завтрака.

Ослепительное диамондианское солнце, сверкающее, как голубовато-белый бриллиант, опускалось на западе за холмы, и повсюду ложились длинные тени. Лозитин шагал не спеша и, наконец, дошел до квартала ирсков на краю поселка.

Увидев вокруг себя со всех сторон древние развалины, Мортон пришел в восторг. До военной службы он был архитектором и всегда мечтал изучить древнейшую цивилизацию ирсков. До сих пор у полковника не было такой возможности: слишком много дел по службе.