Искатель утраченного тысячелетия - В Брагин

- На шпильках, мама.

- ...ну, на шпильках, все одно, - туфли покупала. Не на эти ли вишни ты сама, сама заказала себе платье в ателье первого (первого!) разряда... И ты хочешь этот сад губить?! А сапожки тебе надо?

- Мама! Да я лучше в тапочках зиму прохожу, но не стану поймите вы! - не стану любить того, кого не люблю.

- Ну, коли так, так вот тебе мое последнее слово: не пущу на порог твоего художника... к депутату пойду... в суд подам... не пушу...

"Так что же делать? Как ей втолковать? Кто поможет?" плакала тихо дочь.

- Довольно! Хватит! Не реви! Выйдешь замуж как надо. Буду внучат нянчить. Порядок будет!

- Что ж получается? Вы, мать, не вишни, а любовь мою на станцию возите продавать в розницу?

- Не дури, говорю! Слушай: свадьбу к покрову сыграем. Весь поселок позовем.

...Уже за лесом заходило солнце. Были молчаливы деревья в саду. В ложбине направо за поселком стлался туман. И дочь и мать молчали. И не знали, что еще им сказать. Потом, не сговорившись, обе подошли к калитке и, распахнув ее, стали смотреть на узенькую тропинку, которая вела к большой дороге. И каждой, возможно, казалось, что придет какой-то новый человек и скажет, на чьей стороне правда. Но по узенькой тропинке к большому пруду шли, переваливаясь с ноги на ногу, только гуси.

От автора

Если б я случайно был свидетелем такой сцены, то что бы я сказал? Надо подумать.

Ведь и агроном любит, ценит искусство, картины. А художник любит и бережет природу.

Но главное - как быть с любовью?

От редакции. Читателей просят сообщать от

зывы об этом этюде автору по телефону . . .

или по адресу: Москва, Г-19, Волхон

ка............

ТАНЯ БОБЫЛЕВА

Ждал. Надеялся. И - дождался.

Было так.

Звонок. Снял трубку. Слышу голос - взволнованный, прерывистый, словно человек откуда-то бежал, бежал, вдруг остановился и сразу заговорил:

- ...про любовь. Про вишни. Напечатано в нашей газете. Вы писали?

- Да!.. Да! Я писал! Я! - вскричал я.

"Это она, - подумал я, - она, студентка. Дочь женщины с вишнями".

Не помня себя от волнения, шарю рукою по столу: карандаш! Где карандаш? Запишу, сейчас запишу фамилию адрес.

Стараюсь быть спокойным:

- Кто говорит? Назовите себя.

- Меня зовут Таня... Таня Бобылева. Вы писали... что и художник сбережет сад не хуже садовода, а агроном мо жет и картины понимать.

- Безусловно...

- А мама не верит. Мне ваша помощь нужна.

- И мне нужна ваша помощь. Я у вашей мамы спрошу о листках.

- Каких листках?

- Расскажу при встрече. Дайте адрес. И заодно поговорю с вашей мамой о художнике, о любви и об агрономе.

- Записывайте: поселок Шелковка...

- Пишу. Шел...ков...ка. Дальше?

- Метро "Юго-Западная". Выход к автобусу пятьсот одиннадцатому. Ехать по Внуковскому шоссе. Остановка автобуса называется "Шелковка"...

- Как так?

- Ну, и поселок и остановка на шоссе называются "Шелковка".

- Понятно.

- Сойдете с автобуса. Пройдете немного вперед по шоссе. Увидите, справа на лугу тропинка протоптана. И рядом указатели. Разные. Пройдете направо по тропинке через поле. Километра два... Будут постройки совхоза. Идите на эти постройки... Обогнете коровник... Спуститесь к речке. Там плотина. На плотине гуси... Ай, гуси тут ни при чем... Пройдете плотину. Увидите на пригорке деревню. Крайний дом под зеленой крышей - это наш дом. Поднимитесь на горку. Меж двух заборов тропиночка. Под зеленой крышей теперь дачники, а мы с мамой живем в домике, что в саду. Я вас буду ждать - чуть откроете калитку, увижу. И прокричу: "Мама! Мама! Наш профессор идет к нам! Видно, грибы в лесу собирал... Вот не ждала!" Ну, мама обрадуется: раз профессор, очень ученый, так мама поверит и будет не против ваших слов. Приезжайте же! Очень-очень прошу. Выручайте! Скажите маме, что вы знаете разных художников. И все они имеют сады и берегут их.

- Приеду! Непременно. Когда?

- Сегодня суббота. Приезжайте завтра. В воскресенье ровно к двенадцати часам дня... Так буду ждать у калитки... Маме до вашего прихода ни слова не скажу. Она у меня догадлива. Ну, все. Пока!

- Таня! Таня! А как же зовут вашу маму?

- Надо же! Разве я не сказала?! Бобылева, Клавдия Степановна Бобылева.

"Клавдия... Степановна... Бобылева", - стремительно и косо набрасывает карандаш через весь листок моей записной книжки.

Трубка снова лежит на рычаге. Телефон молчит. Скорей бы! Скорей наступило бы это завтра!

ФЛОТИЛИЯ САРДИН И МОДНЫЙ СТУЛ

Было 11 часов 48 минут, когда я увидел вдали на пригорке деревню. А вот и дом с зеленой крышей.

Вышел на проселочную дорогу. Отсюда, с пригорка, она спускается к пруду. Вот и плотина. Стадо гусей преградило дорогу. Гусак, опуская к земле изогнутую шею и шипя, решительно пошел на меня... Плавают в пруду утки. На низком берегу женщины полощут белье.

11 часов 56 минут.

Присел на скамеечку у сруба недостроенного дома.

Стендаль говорил: "Счастье человека лежит на дорогах самых обыкновенных".

А теперь я пойду меж заборами. Справа и слева надо мною будут склоняться тонкие ветви вишневых деревьев; и крапива, высоко подняв свои стебли, будет смотреть на меня из-за заборов; и, как всегда, репейник попытается зацепить меня своим игольчатым зеленым шариком; и лопух закроет своими листьями все щели в заборе.

12 часов 00 минут. Вот он, дом, где живет Таня Бобылева.

Но почему же она не встречает меня у калитки?

Она ведь обещала...

Полуоткрытая калитка в сад... А в саду - яблони, поддерживаемые тонкими подпорками, а за ними - кружевная зелень морковки, желтоватые зонтики укропа и огурцы... огурцы...

По узенькой тропиночке, задевая тонкие ветви вишневых деревьев, под окошками большого бревенчатого дома, где слышался настойчивый и капризно-тягучий голос ребенка: "Дай... дай" (дачники?!), я шел к домику со стеклянной террасой. Далеко в глубине сада из своего жилья выскочила овчарка, звякнула цепью, взбежала на крышу своей хатки и молча стала следить за мной.

"Где же студентка Таня Бобылева? Почему не встречает меня?" - озираясь, с тревогой думал я.

Отворил дверь террасы. Сколько света, солнца! На миг закрыл глаза после тенистого полутемного сада и увидел: вот она... вот та женщина, что свертывала кульки из заповедных листков. Она!

Но теперь на ней была не кофта со случайными пуговицами, нет! Сильно открытое платье с яркими крупными синими цветами обтягивало ее плотную фигуру; на короткой шее - модные чешские бусы. Гордо сидела она за столом с закусками.... А напротив нее восседал коренастый мужчина средних лет в голубой, с "молнией" тенниске и рядом с ним - худенькая женщина в закрытом лиловом платье (жена?). У него и у нее на безымянном пальце поблескивали большие, толстые обручальные кольца.