Жёлтые цветы - Екатерина Ракитина

Мистер Поммерел, между тем, продолжал:

— Новое завещание было составлено тут же, его заверили местный викарий, мистер Тарлоу, и мой кучер, мистер Фелпс. За прошедшие годы миссис Форсайт ни разу не возвращалась к вопросу завещания, однако неделю назад я получил от неё письмо с просьбой принять означенный документ на хранение.

— По какой причине? — осведомился мистер Хорнби.

— Миссис Форсайт не уточнила, — отвечал мистер Поммерел.

— Завещание у вас?

— Да, разумеется.

Мистер Поммерел обернулся, кивнул клерку, и тот подал ему знакомый Джейн бювар вишнёвой кожи, который мистер Поммерел положил на стол мистера Хорнби.

— Похоже, мы с вами обманулись, мисс Марпл, — тихо произнёс мистер Верниер.

Джейн подняла на него глаза и чуть не ахнула: мистер Верниер улыбался — едва заметно, одним углом рта, но совершенно безошибочно.

Когда улёгся общий шум, вызванный оглашением завещания, мистер Хорнби поманил констебля Ричардсона, дежурившего в дверях, коротко переговорил с ним и объявил:

— Вызываю старшего констебля Томаса Филдинга.

Старший констебль Филдинг подошёл к столу.

— Старший констебль, — начал мистер Хорнби, — вчера, в воскресенье, вы произвели арест в гостинице «Корона» в Ист–Дине. Так ли это?

— Да, сэр. Я и констебль Ричардсон задержали человека, которого подозревали во взломе дома покойной миссис Форсайт.

— Удалось ли вам установить его личность?

— Он назвался Джоном Мэтьюсом, сэр. Но я склонен считать, что это не настоящее имя.

— Здесь ли тот, кто называет себя Джоном Мэтьюсом?

— Так точно, сэр.

— Введите, — приказал мистер Хорнби.

Старший констебль Филдинг сделал знак своим людям, и в общий зал Мартлет–Инн ввели человека, назвавшегося Джоном Мэтьюсом. Как и говорил мистер Верниер, он был высокого роста, с грязными тёмными волосами, спадавшими на воротник обтрёпанного коричневого пальто. Пальто оказалось ему заметно велико, поскольку назвавшийся Джоном Мэтьюсом был чудовищно истощён: клочковатая щетина только подчёркивала впалые щёки, вокруг глаз залегли тёмные круги, худая шея болталась в вороте несвежей рубашки.

Констебль Ричардсон подвёл его к столу мистера Хорнби.

— Назовите себя суду, — потребовал коронер.

— Джон Мэтьюс, — сиплым голосом произнёс бродяга.

Джейн вздрогнула и выпрямилась. Мистер Верниер встревоженно повернулся к девушке.

— Мисс Марпл, — прошептал из‑за его плеча доктор Ленгстон, — что с вами? Вам нехорошо?

— Боже милосердный! — воскликнула вдруг миссис Рикс, сидевшая ближе к столу.

Бродяга обернулся на её возглас, и Джейн, прижав ладонь к губам, застонала.

Перед ней стоял Чарльз Торнфилд, погибший два года назад в Африке. Оборванный, грязный, исхудавший и заросший, но, без сомнения, Чарльз Торнфилд. Эти тёмные глаза, этот голос Джейн узнала бы, как бы ни изменился их обладатель.

— Чарльз…, — в повисшей мгновенно тишине произнесла Джейн, поднявшись со своего места.

— Джейн, — отозвался Чарльз Торнфилд. — Милая Джейн, как я виноват…

Джейн сделала пару шагов вперёд и рухнула в обморок — прямо на руки вовремя подоспевшему мистеру Верниеру.

6

Придя в себя, Джейн увидела пыльный старый полог и потемневший потолок: она лежала на кровати в незнакомой обшарпанной комнате. Кто‑то снял с Джейн жакет и расстегнул воротник её блузки. Шляпка обнаружилась на одном из вбитых в стену крючков.

Джейн попыталась сесть, и комната тут же поплыла у неё перед глазами, подёрнувшись зелёной рябью.

— Лежите, мисс Джейн, лежите!.. — послышался откуда‑то голос миссис Рикс. — Доктор сказал, вам нельзя сразу вставать. Велел, как очнётесь, выпить прежде сладкого чаю — я как раз заварила, сейчас посажу вас и напою.

Бережно, как ребёнка, миссис Рикс приподняла девушку, сунула ей под спину подушку, потом принесла чай и, присев на край кровати, поднесла чашку к губам Джейн.

— Вот так, попейте, будьте умницей.

Джейн послушно сделала глоток, потом потянулась взять чашку:

— Миссис Рикс, спасибо, я сама…

Миссис Рикс покачала головой.

— Да вы сейчас не то что чашку чая, ложку не удержите. А уж бледная какая!.. Спали, небось, плохо, переживали? Да не позавтракали?

Джейн смущённо кивнула.

— Оно и видно. Хотя, — понизила голос миссис Рикс, — я вам так скажу, мисс Джейн: я, как мистера Чарльза увидела, сама чуть не обомлела.

Джейн отпила ещё немного из чашки и, затаив дыхание, спросила:

— Он что‑нибудь рассказал?.. Что с ним случилось, когда он приехал?..

— Где там, мисс Джейн! — миссис Рикс покачала головой. — Мистер Хорнби решил, что продолжать сегодня не станут. Сказал, «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами»: то бишь, что никакой это не Джон Мэтьюс, а мистер Чарльз. Миссис Форсайт, упокой Господь её душу, похоронить разрешил, а присяжных теперь только в пятницу на следующей неделе заново созовут. До тех пор будут, верно, выяснять, что к чему.

Джейн отстранила руку миссис Рикс и снова попыталась сесть.

— Мне непременно нужно с ним поговорить!.. Я должна знать!..

— Вы про мистера Чарльза? Так его увезли в Ист–Дин, его там под стражей держат. Вы пейте, пейте. Доктор сказал, непременно вам нужно чаю. Мистер Верниер, как отнёс вас наверх, и вовсе хотел фляжку свою оставить, с бренди, но не дело это, бренди с утра, девушке‑то!..

— Мистер Верниер? — пролепетала Джейн, чувствуя, как у неё обрывается сердце. — Мистер Верниер меня сюда принёс? На руках?

— Как подхватил вас в зале, так и не выпустил, — кивнула миссис Рикс. — И по лестнице сам поднял, один. Это он с виду такой худой да хилый, а когда Тилли наша назад подалась некстати да повозкой в дверь стукнула, он запорный крюк погнувшийся прямо руками выпрямил, даже без молотка. По скалам‑то лазать сколько сил надо!.. А вы, вон, и порозовели. Допивайте чай, будьте умницей.

Всем лицом уткнувшись в чашку, Джейн чувствовала, как её охватывает жар, как предательски полыхают её уши. Ни одно бренди в мире не возымело бы такого действия.

***

Когда Джейн с величайшими предосторожностями, словно тяжело больную, доставили к Ленгстонам, — мистер Рикс всю дорогу натягивал вожжи, вынуждая Тилли, смирную гнедую лошадку, идти шагом, «чтобы мисс Джейн не растрясло», — доктор проверил её пульс, задал несколько вопросов и постановил, что Джейн нужен отдых. Как ни возражала сама Джейн, вполне оправившаяся после обморока и желавшая немедленно ехать в Ист–Дин, добиваться, чтобы ей позволили поговорить с Чарльзом Торнфилдом, миссис Ленгстон проводила девушку наверх и уложила в постель.

— Миссис Ленгстон!.. Право же, я совершенно здорова! — с досадой воскликнула Джейн.

— Мисс Марпл, извольте не спорить! — с шутливой строгостью отозвалась миссис Ленгстон, задёргивая шторы. — Исполняйте назначение врача. И никакого чтения!..

С этими словами миссис Ленгстон забрала дневники мистера Форсайта, лежавшие на столе, и вышла из комнаты.

Джейн с досадой откинулась на подушку и уставилась в потолок. Мысли её метались и путались. Чарльз жив!.. Что произошло? Где он был эти два года? Почему не дал о себе знать, как дошёл до столь ужасающего состояния?.. А главное, какое отношение он имеет к смерти миссис Форсайт? Неужели?..

Закрыв глаза, Джейн будто снова увидела человека, представшего перед ней в зале Мартлет–Инн: оборванного, худого, с запавшими лихорадочными глазами… худого… окно в спальне миссис Форсайт открывалось не больше, чем на фут, сказал мистер Верниер. Нет, не может быть, содрогнулась девушка. Мистер Верниер наверняка объяснил бы, почему это невозможно, он ведь сразу во всём может разобраться. Склонил бы голову к плечу, поднял бровь и произнёс своим скрипучим ровным голосом: «Мисс Марпл, обратите внимание…», — Джейн вздохнула и попыталась представить, как мистер Верниер на руках нёс её по лестнице в Мартлет–Инн. Интересно, какое у него при этом было лицо? Невозмутимое, как всегда?..

Размышляя об этом, Джейн сама не заметила, как задремала.

Проснулась она в половине пятого, бодрая и полная сил.

К вечернему чаю явился мистер Верниер — проведать больную и занести ей письма, пришедшие в её отсутствие. Одно было от мисс Митчем и извещало, что в среду она приедет в Апсток и остановится, как было условлено, в доме викария и миссис Тарлоу. Второе письмо пришло от сестры Джейн.

— Милли зовёт меня погостить у них в Кенте, — сказала Джейн, складывая листок и поднимая глаза на сидевших за чайным столом Ленгстонов и мистера Верниера.

— Вы вряд ли можете уехать до окончания дознания, — заметил мистер Верниер, утвердив на блюдце чашку.

Миссис Ленгстон, разрезавшая сладкий пирог, добавила:

— Тем более, в нынешнем вашем состоянии. Мисс Марпл, раньше, чем через две недели, мы с доктором вас никак не отпустим. Верно, доктор?

Доктор Ленгстон улыбнулся:

— Как врач я безусловно могу рекомендовать мисс Марпл покой и общество друзей.