Манифест феминистского движения России - Литагент «Ридеро»

Феминизм различия развивает концепцию патриархата и возлагает вину за все беды от этого строя на систему мужских ценностей, которые подвели общество к кризису. И дело не в биологических различиях между полами, и не в разных сущностях мужчин и женщин, а в разных жизненных опытах и выстраиваемых на их основе системах ценностей.

Прежде чем переходить на иную парадигму, необходимо проанализировать ту систему патриархата, в которой мы сейчас живем, и где ключевым видом угнетения является дискриминация по половому признаку. Необходимо провести анализ способов угнетения женщин как социальной группы, выявить причины, по которым у мужчин, как у другой социальной группы, больше власти, и прояснить, как это неравенство в распределении власти систематически ставит женщин в невыгодное положение и в общественной, и в частной сферах. Гендерное угнетение связано с другими системами угнетения – гетеросексизмом, расизмом, классовыми привилегиями, историей колониального и постколониального доминирования. Но в основе любых форм насилия, угнетения, закабаления, эксплуатации, дискриминации лежит насилие над женщиной. Эта форма господства первична и глубинна. Женщина – всегда Другой по отношению к Человеку-мужчине. Именно на основе подчинения женщины стала выстраиваться социальная иерархия. Женщина, дающая жизнь, была покорена мужчиной, сеющим смерть – с этого началась история патриархата.

Через угнетение других она продолжается. Сексуальное доминирование легло в основу властных отношений, пронизывающих всё общество. На их основе выросла социальная иерархия и современные общественные институты. Феминизм способен проанализировать самые основы угнетения, не останавливаясь на классовой борьбе или экологических проблемах. Он способен проявить парадигму патриархата и предложить свои способы переустройства мира – на других основаниях.

Корень слова «угнетение» содержит слово «гнет». В буквальном смысле гнет – это то, что изменяет форму вещей: сплющивает их, уменьшает, спрессовывает. Если что-то находится под гнетом, то оно оказывается между силами и барьерами, которые связаны друг с другом и вместе образуют ограничения, препятствующие движению и мобильности этой вещи. Под гнетом понимают также насильственное ограничение в правах или в действиях; притеснение, угнетение, подчинение своей воле, власти.

Повседневный опыт угнетенных предоставляет много примеров таких ограничений и ловушек. Одним из самых характерных можно назвать «двойной капкан» – ситуации, в которых выбор сведен к двум возможным вариантам, при этом каждая альтернатива ведет к наказанию, цензуре или ограничениям в самом необходимом. Например, традиционно от угнетенных групп требуют, чтобы они постоянно улыбались и были жизнерадостными. Если они подчиняются, то это демонстрирует их покорность и смирение со своей ситуацией, и означает, что угнетенные женщины не нуждаются в том, чтобы с ними считались. Они соглашаются стать невидимыми, не занимать никакого пространства. Таким образом, женщины участвуют в собственном уничтожении. С другой стороны, всё помимо ясноликого спокойствия угнетенных будет восприниматься не-женщинами как злость, ненависть или опасность. И тогда женщин сочтут, по крайней мере, «трудными» или неприятными на работе, а этого достаточно, чтобы лишить их средств к жизни. В худшем случае женщин сочтут злыми, несправедливыми и опасными, а это уже может привести к изнасилованию, аресту, избиению и убийству. Итак, женщины имеют право выбирать только между степенью аннигиляции и степенью риска.

Еще один пример «двойного капкана» (англ. – double bind, двойной посыл), когда ни сексуальная активность, ни сексуальная не-активность молодых женщин не считаются нормой. Если они проявляют гетеросексуальную активность, то значит, они открыты для критики, унизительных комментариев и других видов «наказания» со стороны мужчин, а также осуждения со стороны более сдержанных подруг как доступные, «неразборчивые шлюхи». Если же они воздерживаются от сексуальной активности, то мужчины будут постоянно их оскорблять, оказывать на них давление, пытаться заставить их «расслабиться», «поддаться», угрожая им такими ярлыками как «фригидные», «сухари», «стервы» и «динамо».

Если женщины одеваются не по «моральным канонам», то их могут обвинить в том, что они рекламируют свою сексуальную доступность, одеты как потаскухи. Если женщины одеваются не как стриптизерши, то им скажут, что они совсем не следят за собой или стали неженственными, мужеподобными. Если кто-то крепко выражается, то сразу напоминают о должном поведении хрупких девушек. Если девушки вскрикивают на гинекологическом кресле, то их считают истеричками. Если женщина стремится преуспеть в своей профессии, то она – карьеристка, если она профессионально не растет, то тупица, клуша, плохой работник и т. п.

Такие капканы двойных стандартов расставлены по всему полю жизни женщины в социуме. Она виновата в любом случае, испытывает давление со всех сторон.

Экономическая необходимость, ограничение рамками расовых и/или половых гетто на рынках труда, сексуальные оскорбления, дискриминация по признаку пола; давление, требующее соответствовать ожиданиям и суждениям о женщинах, женах и матерях; зависимость (полная или частичная) от мужей, родителей или государства; преданность политическим идеям; преданность расовым, этническим или другим «меньшинствам»; требования самоуважения и ответственности перед другими – все эти факторы существуют в напряженном и сложном взаимодействии друг с другом, наказывая за каждую из, казалось бы, доступных возможностей.

Опыт угнетенных людей свидетельствует о том, что вся их жизнь ограничена и сформирована силами и барьерами, которые неизбежны и связаны друг с другом таким образом, что загоняют человека внутрь установленных рамок и наказывают за любое движение. Это опыт жизни в клетке с шипами внутрь: каждое движение в любом направлении причиняет боль, всякое направление блокировано.

Угнетение трудно увидеть и узнать, потому что можно смотреть на отдельные элементы властной угнетающей структуры и не увидеть всю систему в целом, не понять, что женщины заключены в клетку (особенно когда клетке приписаны свойства «заповедника», «защиты от опасностей мира», «семейного очага»), что их движения и мобильность ограничены, что их жизнь протекает под вечным прессом «двойных стандартов», сексистских стереотипов и сознательно умаляемого социального статуса.

Патриархат – это такой общественный строй, который пронизан властными отношениями, отношениями господства и подчинения. При этом женщина находится в рабстве у мужчины, а вернее – у патриархата в целом. Даже занимая верхнюю ступеньку властной иерархии, женщина оказывается в зависимости от принципов патриархата, лежащих в основе всего общества. Все властные структуры являются отчужденными мужскими ценностями, андракси: рацио, сила, насилие, иерархия, власть. На этих основаниях построено патриархатное общество, и женщина, таким образом, испытывает двойной гнет: гнет отчужденных структур, во-первых, и, во-вторых, отчужденных от чуждых ей мужских качеств и ценностей. Отчуждение из всех людей делает рабов, убивая в них всё человеческое. Чувства, эмоции, радость от отношений приносятся в жертву отчужденному от человека обществу, его безжизненным, мертвым структурам, таким как государственный аппарат и вся бюрократия.

Мы – чужие на этом «пирровом» пире. Мужчины проиграли битву за человека. Человеческое общество они выстроили. Но в битве с природой они потеряли столько сил, что впору считать это проигрышем. О чем ясно свидетельствует кризис фаллогоцентрической цивилизации. В этой цивилизации будто и нет человека – в схватке за человека его же и убили. Вместо отношений между действующими, думающими, страдающими субъектами в построенном патриархатом мире господствуют отношения между субъектом и объектом, объектом и вещью. Первой вещью, играющей главную роль в отношениях между мужчинами, была и остается (пусть имплицитно) женщина. Общество было построено и продолжает фундироваться на обмене женщинами: этот обмен в «цивилизованном» обществе оформлен в такие отношения, как брачный союз (династический, ради приданого и т. п.). И кризис общества выражается также в кризисе института основанной на патриархальных традициях семьи, когда идет замена традиционной семьи на новые ее формы («гражданский» и «гостевой» брак, лесби– и гей-семьи, отказ от создания семьи, полиамурный брак, «лоскутные» семьи, и т. д.), идет отказ от жестких гендерных ролей.

Женщины восстают против положения вещи, когда на них смотрят как на объект, на предмет обмена, когда их используют как родильные машины или прислугу без права голоса. А если они не выполняют предназначенные им роли, то от них стремятся избавиться.