Fata Morgana - Дмитрий Магула

«Если в счастьи счастья ложь»*

Если в счастьи счастья ложь,И душа живет лишь снами. —Не дразни и не тревожьСердца тщетными мечтами.Разве счастья и удачСтоить ждать в смертельном страхеЕсли Время, как палач,Рубит головы на плахе?Если в смерти смерть мечтамИ о счастьи нет и речи, —Ты отыщешь счастье там,Где не ищешь этой встречи…

«От прежних дней остался пепел…»

От прежних дней остался пепел…Давно прошла пора весны,Пора любви, когда толпе пелПоэт, еще влюбленный в сны.

Мы были юны… Мы мечтали,И каждый был в душе поэт,В ком струны жизни трепетали…Теперь для нас, на склоне лет,

И радость та, и те печали —Лишь аромат душистых смол,Лишь вздох, донесшийся из дали,Лишь эхо смолкнувших виол…

Узник

За крепкой дверью каземата,За толщей каменной стены —Размерно-гулкий шаг солдата,А за решеткой — серп луны…

Здесь все, как в келье богомольца:И хлеб мой, и вода в ведре,И мысли, змей ползущих кольца,И сон на каменном одре —

Пусть смерть зовет на поединок!Еще под властью лунных чар,Я знаю, павший духом инок,Что жизнь и здесь — великий дар!

Пусть давит страшный гнет опеки,Пусть где-то бодрствуют враги, —Я жив!.. И, опуская веки,Считаю гулкие шаги…

«В том, что счастья не было и нет…»

В том, что счастья не было и нет,Кто же больше, как не ты, виновен, —Ты, который плакал столько летИ молил о нем в тиши часовен?

За мечтою, как дитя упрям,Гнался ты по разным дальним странам,Плавал долго по семи морям,Поддавался без конца обманам.

Часто было: ветер уносилТщетный зов твой в шуме непогоды;Звать напрасно не хватало сил;Было страшно, что уходят годы…

Не зови, смирись и не грусти;И не жди, чтоб кто-нибудь ответил.Ты не встретил счастья на пути…Может быть, прошел и не заметил.

«Сегодня я, еще живой…»

Сегодня я, еще живой,Пришел на старое кладбище,Мое грядущее жилище…И, с непокрытой головой,

Иду, куда ведет тропинка…В лучистом воздухе, спеша,Пылинки реют… А душа —Как золотистая пылинка.

Что в том и ей, что воздух синь?Она от жизни отлетела,И путь ее земного телаЗакончен набожным: — «Аминь!»

«Быть может, так предрешено Судьбою…»

Dum spiro,spero.

Быть может, так предрешено Судьбою,Чтоб тень любви на сердце мне легла…Что я люблю, что я живу тобою,Не угадать, не знать ты не могла.

Ты принесла тревогу, трепет, смутуВ мой тихий мир, но я благодарюИ каждый миг, и каждую минутуЗа то, что я тебя боготворю.

Я всей душой иду тебе навстречу…Великая есть нежность в том, кто стар,И нежностью я на призыв отвечу…Придешь ли ты и примешь ли мой дар?

«Вечное время бежит и бежит все без устали…»

Вечное время бежит и бежит все без устали…Юность пройдет и наступят годины борьбы.Что ж суждено тебе? Страшное ложе Прокруста ли,Ложе ль из роз, по капризу лукавой Судьбы?

Жизнь, лишь в начале на вешнюю радость похожая,Душу позднее придавит, где нужно — согнет…Если бы в жизни нам выдалась осень погожая!Если б нам к осени сбросить наш тягостный гнет!

Только мечтателям ложе из роз обетовано,Только в мечтах оно грезится жалкой толпе…В жизни земной только с призрачным счастьем дарованоВстретиться нам где-нибудь на случайной тропе…

«Мы знаем смерть… О, мы так близко знаем…»

Car, helas, nous mourons trois fois…

J. Green

Мы знаем смерть… О, мы так близко знаем,Как умирает в муках наша плоть!Союз души и тела расколотьПридет Судьба, чей суд непререкаем…

Но нам не раз, а трижды сужденоУйти из мира, трижды умирая:Свечу любви потушит смерть втораяВ живых сердцах, любивших нас давно;

И в третий раз за нами смерть победноПридет туда, где в памяти людскойНам дан последний ледяной покой…И мы уйдем в минувшее бесследно…

«Я вам не мщу не потому, что мне…»

Я вам не мщу не потому, что мнеТак было б чувство сладкой мести чуждо:Пусть Высший Суд накажет вас вдвойнеИ «по делом воздастся коемуждо».

И, если бы когда-нибудь потомСмутил вас страх неясный, но упорный —Не пробуйте молитвой и постомЗаворожить поступок ваш позорный…

Вам не поможет ваша ворожба.Пусть вам неведом темный час удара, —Но ждет на страже зоркая Судьба,И вас найдет заслуженная кара!

«Тревожный день… И с раннего утра…»

Тревожный день… И с раннего утраВ порту у нас среди судов, как мухи,Военные сновали катера,Готовились к чему-то крейсера,А в городе ползли в народе слухи…Уже давно, спасая беглецов,По улицам неслись автомобили:Богатые бежали из дворцов,На произвол бросая дом отцовИ город свой, который так любили.Но время шло… И паника росла,И каждый жил надеждою слепою…Бежали все: им не было числа!Ударили в набат колокола,И дикий страх владел теперь толпою.……………………………………………….

Я не бежал: что будет, — суждено.Я в этот день смотрел на мир спокойно:Спасенья нет… Мне было все равно.И я раскрыл широкое окно,Чтоб встретить смерть бесстрашно и достойно.Я сознавал, что я ничтожней тли,Что в этот день, покинув мир, умру я,Что все огонь сотрет с лица земли,Что будет все развеяно в пыли,Как мог бы дым развеять на ветру я…Еще вчера душа была светла,Еще вчера все было по-иному:Казалось, мир был прочен, как скала;Земная жизнь манила и звалаОтдаться вновь всему, всему земному…А день бледнел… Угас пожар зари…Динамо шли, но вдруг не стало тока,И в сумерках потухли фонари…Безлунна ночь. Впотьмах, как дикари,Бежали все по прихоти потока.Толпа не ждет! Заторы на мостах…Там, в темноте, проклятья, давка, драка:Бессильны власти на своих постах…И крик один у многих на устах:Сегодня в ночь — атомная атака!

«В закатный час я на песке хрустящем…»

Der Himmel liess,nachsinnend seiner TrauerDer Sonne lassig fallen aus der Hand.

N.Lenau

Le ciel vient de laisser, dans le deuil qui l’accable,Le Soleil lui glisser negligemment des mains.

A. Therive.

В закатный час я на песке хрустящемЛежал у моря в смутном полусне:Задумавшись, забыв о настоящем,С минувшим вновь я был наедине…

И в памяти, как нити в паутине,Сливались мысли… Розовый закатБледнел вдали и гас в морской пучине;Ночная тень была уже у врат…

Пусть в этот час живое сердце знало,Что жизнь — лишь сон, что тело — только прах;Пусть разум знал, что жить осталось мало, —Надежда тлела, побеждая страх.

Но так тревожно ласточки кричали…Да, смерть следит за жертвой, как паук,И небо вдруг нечаянно, в печали,Позволит солнцу выскользнуть из рук…

«Иду пустынною тропой…» (Рондель)*