Архипелаг - Моник Рофи

Молчание в рации. Черт!

— Алло! — начинает он снова.

— Алло! — слышится голос из рации. — Говорит судно «Санта Клара В».

— Добрый вечер. — Сердце Гэвина бьется быстрее, но голос спокоен. — Просто хочу удостовериться, что вы нас видите.

— Подтверждаю.

Что это за акцент? Испанский? Русский?

— Спасибо, — говорит он. — Спокойной ночи. Отбой.

— Отбой, — повторяет за ним голос.

А все-таки приятно, что не он один гуляет по волнистому морскому ковру. Вокруг них тысячи лодок, яхт, кораблей и суденышек, другие шкиперы и капитаны — испанцы, русские, немцы, тринидадцы. У большинства есть радары, рации. Суда не просто так болтаются на море без руля и ветрил, каждым управляет профессионал. Все, что ему нужно, — концентрация внимания на следующие десять часов, предельно четкая и ясная.

* * *

На востоке встает солнце. Облака снова розовеют: розовые на закате, розовые на восходе. Появление и заход солнца каждый раз окрашивает небо в ярко-розовый цвет, как будто в нем разливается, а затем тает оранжевая кровь. Море — серебристо-синее, по огромному полю раскиданы белые гребешки. Вокруг ни одной живой души, только поля лениво перекатывающейся рассветной синевы, целые гектары воды, предлагающие бесконечные возможности для жизни и смерти.

Море включило свои чары, начинает вкрадчивый диалог. «Прыгай за борт, — шепчет оно, — почему бы не прыгнуть? Давай, парень, решайся, и я надену для тебя свое лучшее платье». Море обостряет одиночество, но помогает стать самим собой, вернуть того, кто исчез, растворился в воздухе год назад. За эту ночь кровь в его венах превратилась в подобие морской воды; теперь его тело дышит в одном ритме с волнами, он чувствует их мощь и благоволение.

Вот и утро, новый день настает. Ха, неужели они все-таки смогли сбежать? Они окружены просторами океана, его синяя поверхность огромна, она плавно качается вверх и вниз, будто дышит огромной грудью. Вот он, момент истины, мгновение, которого он ждал.

— Слава богу! — шепчет Гэвин. — Спасибо, Господи, что направил меня сюда.

Из двери салона появляется Оушен, наполовину торчащая из спального мешка.

— Доброе утро, русалочка! — приветствует он дочь.

Ее глаза полузакрыты, нечесаные волосы дыбятся вокруг головы.

— Можно мне тут поспать?

— Конечно.

Оушен подходит, устраивается в спальнике на скамье, кладет голову на спасательный жилет, который притащила с собой. Она тихо дремлет, а он возносит молитву жене: обещает позаботиться об их дочери, защитить ее от всех напастей. Да и что может случиться на самом-то деле? Они просто ненадолго ушли в море, принимают дрожащие лунные ванны, только и всего.

Гэвин широко зевает. Он устал, конечно, но не так сильно, как ожидал. В течение ночи он позволил себе два коротких промежутка сна, по полчаса каждый. Лишь одно судно появилось за это время — снова танкер, очень далеко. GPS-навигатор показывает рифы совсем рядом с берегом, — а ему-то чего беспокоиться, это забота рыбаков, кидающих сети на мелководье. Музыка, кофе, книжка на айподе не дали ему отключиться. Он позволил себе помечтать: теперь, когда его ничего не держит, почему не поискать приключений? Можно рвануть вперед до Тихого океана…

Эту старинную мечту он так и не привел в исполнение. Еще совсем молодым человеком он мечтал, что выйдет из Порт-оф-Спейна, возьмет курс на запад, потом на юг и доплывет до затерянного посреди Тихого океана, известного всем архипелага. Но как это сделать? Как? Тогда он не смог, а теперь превратился в жирного старого червяка, и ладони у него ноют и горят. Ладно, об этом думать рано. Сейчас самое важное, что он осилил ночь в одиночку.

Глава 4

ЗАЛИВ МЕЛКИХ ЯБЛОК

Гэвин направляет яхту к берегу, видит зеленую рощу за линией пляжа, берет на заметку: надо последить, чтобы его девчонки не вздумали пробовать здешние мелкие яблочки.

Залив Мансанильо — узкая бухта на северном побережье Маргариты. Лазурная вода, песчаные пляжи, маленькая флотилия связанных вместе рыбачьих пирог у берега. Он достаточно хорошо знает испанский, чтобы перевести слово «Manzana» — «яблоко». Должно быть, этот залив и назван в честь дерева, несущего маленькие зеленые яблочки, напитанные ядовитым соком, содержащим кислоту, которая разъедает пищевод. Тринидадцы тоже хорошо знакомы с отравленными яблоками и называют их на креольский манер — манцинелла.

В шесть утра они уже на месте. Залив кажется обитаемым, уютным, это пристанище множества рыбачьих лодок. Идеальное место для того, чтобы отдохнуть пару дней. Маргарита — женское имя, этот остров принадлежит Венесуэле и знаменит обилием пиратов и жемчуга, мангровыми болотами, виндсерфингом, дьюти-фри шопингом, а также Девственницей долины[2], местной разновидностью Девы Марии, умеющей совершать чудеса, которой местные приносят в дар золотые предметы.

Оушен и собака сидят в кокпите, отдохнувшие и посвежевшие. Глядя на них, кроме облегчения, он испытывает что-то сродни гордости, — он доставил сюда остатки своей семьи в целости и сохранности. С одной стороны, он был уверен в том, что сможет это сделать, и все же в глубине души сомневался. Он побалует их королевским завтраком — девочки это заслужили. Но сначала надо бросить якорь и выкупаться. Швартоваться в одиночку не так-то просто, но Гэвин выполняет все положенные действия, проверяет эхолот и видит, что да, бухта достаточно глубока для киля «Романи».

Он убирает стаксель, спускает и сворачивает грот, быстро перевязывая парус эластичными шнурами. Вытаскивает из люка якорь, оставляет на палубе. Медленно входит в пространство между пирогами и бросает якорь. Тот хорошо цепляется за дно, и, чтобы убедиться в этом, Гэвин включает заднюю передачу, затем выключает двигатель и подхватывает на руки дочку.

— Итак, Старбак, — говорит он, — пора спускать на воду пандус.

— Какой пандус?

— Обычный. Сейчас будем купаться.

— Почему сейчас?

— Почему нет? Перед завтраком полезно поплавать.

Он отпирает шкафчик и вытаскивает пандус, который когда-то смастерил для Сюзи — гениальное, его собственное изобретение. Собака любит плавать, но нести ее на руках по кормовой лестнице, а потом затаскивать наверх очень утомительно для них обоих: во-первых, она тяжелая, во-вторых, уже немолода. Поэтому он построил для нее что-то вроде трапа, по которому она спокойно сходит в море и так же спокойно вылезает обратно.

— Вот, смотри, это пандус для Сюзи. — Он показывает Оушен длинную доску с перпендикулярно набитыми на нее планками и навесным выступом на одном конце, чтобы цеплять за корму яхты.

Сюзи лает и виляет хвостом.

— Ты рада? Сейчас будем купаться, — говорит он собаке и вдруг осознает, что уже среда, а он с понедельника не принимал душ.

Что обычно происходит в среду утром?