Архипелаг - Моник Рофи

— Хочешь посмотреть поближе?

Оушен кивает. Они подходят к кукле в витрине.

— Только ничего не трогай, — предупреждает он.

Оушен очарована, и ему досадно это видеть. На голове Девы Марии красуется приплюснутая корона, ее бледное лицо с голубыми глазами хранит серьезное, даже грустное выражение, руки сложены то ли в молитве, то ли в индийском приветствии «намасте». Так вот какая она, Девственница этой долины, покровительница моряков!

— Она живая? — шепотом спрашивает Оушен.

— Ты что, конечно нет!

— Ты уверен?

— Мартышка, это же статуя… Короче, нет, она не живая.

— Она такая красивая!

— Да.

Сюзи зевает от скуки, того и гляди напрудит лужу прямо посреди церкви. Он потуже натягивает поводок, гладит собаку по боку.

— Сидеть, — командует он.

— Пап, подними меня!

Гэвин сажает дочь на бедро, чтобы ей было легче рассмотреть лицо Девы Марии, матери Иисуса Христа.

Оушен приближает лицо к стеклу, не мигая, смотрит статуе в глаза, сует большой палец в рот. Может быть, он должен что-то объяснить дочке? Но Оушен больше не задает пугающих вопросов о девственности, просто долго, печально смотрит на хорошенькую молодую мать, запертую в стеклянном гробу.

Они проходят в следующий зал — то ли музей, то ли место поклонения. В плоских витринах выставлены золотые предметы, которые, по легендам, моряки дарили Деве в благодарность за совершенные чудеса. Здесь же приводится описание чудес: например, один моряк неудачно нырнул за жемчугом и лишился ноги, но после того, как его жена помолилась Деве, он совершенно выздоровел и пообещал следующую жемчужину отдать в дар Святой. И представьте себе: в первой же раковине он нашел жемчужину в форме ноги! С тех пор паломники приезжают сюда, чтобы поклониться Деве и оставить ей в дар какой-нибудь золотой предмет в благодарность за ее чудеса.

В витринах выставлены сотни мелких безделушек: машинки, кошки, собаки, солдатики, лодки, сердца, ноги, головы. Оушен останавливается около витрины с золотыми домиками.

— Папа, давай мы ей тоже что-нибудь оставим.

— Зачем?

— Ну, она же вернула нам дом, правда?

— Ну вообще-то…

— Может быть, купим ей домик, чтобы она не обиделась?

— Давай лучше не будем.

Лицо девочки мрачнеет, но он старается не замечать ее обиды. В соседнем зале, в сувенирном магазине, продаются со скидкой золотые домики — девять карат, по пятнадцать боливаров за штуку. Дочь стоически молчит, отворачивается, ее глаза стали чужими, будто стеклянными, и в конце концов Гэвин не выдерживает и, купив золотой домик для Мадонны, отдает Оушен, которая торжественно выкладывает его на витрину рядом с другими.

* * *

В пять вечера они возвращают арендованную машину и идут пешком к «яблочному» заливу. И тут вдруг до него доходит, что они так и не прошли пограничный контроль. Это плохо — надо не забыть завтра утром непременно зарегистрироваться на территории Венесуэлы.

Шлюпка спокойно покачивается на привязи у пристани, — неужели это Дева Мария так хорошо охраняет их собственность? Он отстегивает карабин собачьего поводка, Сюзи засовывает голову ему под мышку, что-то бормочет. Он гладит ее по длинной морде, а она тычется мокрым холодным носом ему в руку, довольно фыркая. Они подгребают к яхте — закатное небо начинает потихоньку розоветь, дождя вроде не предвидится. Хороший день они провели на Маргарите, теперь можно и отдохнуть. Только завтра перед отходом надо еще раз проверить двигатель «Романи».

Вдруг сердце его замирает — у кормы яхты привязана пирога.

— Ах ты черт!

В два гребка он преодолевает оставшееся расстояние, шлюпка мягко ударяется о корму. Он обвязывает веревку вокруг кляммера, осматривает пустую пирогу — та изрядно потрепана, краска на корпусе облезла, вся в рубцах и трещинах. Гэвин поворачивается к Оушен, прикладывает к губам палец, жестом велит сидеть тихо и не двигаться с места. Девочка молча кивает.

Схватив Сюзи поперек брюха, Гэвин поднимает ее и ставит на корму, привязав поводок к ограждению. Кормовая лестница лежит там, где он ее оставил, — стараясь не шуметь, он закрепляет лестницу и влезает на палубу. Отвязывает собаку, останавливается возле кокпита, стараясь унять стучащую в ушах кровь. Люк в кают-компанию открыт, замок сбит, внутри видны очертания мужской фигуры. Вор то ли не слышит его, то ли ему дела нет. Но собака сразу ощетинивается, и Гэвин покрепче сжимает в руке ошейник.

— Эй ты, там! — кричит он.

Широко расставив ноги, Гэвин стоит в кокпите в нескольких шагах от люка. Он готов дать вору возможность уйти без драки.

Но мужчина никак не реагирует на крик.

— Я что тебе сказал! Вали отсюда, понял?! — снова кричит Гэвин.

Сюзи начинает рычать.

Мужчина оборачивается, подходит и останавливается под люком. Он молодой, с выгоревшими дредами на голове, одет только в красные шорты «Адидас», из-за пояса торчит здоровенный нож. Он спокойно, равнодушно осматривает Гэвина, переводит взгляд на собаку, — похоже совсем ее не боится. А зря, Сюзи хоть и в возрасте, но челюсти у нее стальные — кого хочешь порвет на части.

— Какого хрена ты делаешь на моей яхте?! — Гэвин выплевывает слова с агрессией, удивляющей его самого.

Мужчина, не двигаясь, молча смотрит на него. Тут Гэвин замечает, что один глаз у вора — мутный, незрячий, сплошное темное пятно. Этот пират, бадджон, вор, к тому же еще и одноглазый!

— Убирайся отсюда, сука-блин! — свирепеет Гэвин.

Мужчина поднимается на палубу, быстро сует руку за пояс, чтобы достать нож, и тут Гэвин отпускает Сюзи. В одну секунду собака превращается в яростно рычащий белый комок — только сверкают оскаленные зубы. Бадджон вскрикивает от боли, когда она вцепляется ему в руку повыше локтя, нож со стуком падает на палубу.

Вор что-то кричит по-испански, трясет руками, пытаясь сбросить Сюзи, но она все крепче сжимает челюсти, — пока она не перекусит руку, оторвать ее невозможно. Сюзи весит килограммов двадцать, это много, ведь она свисает с руки мертвым грузом, но вор начинает колошматить собаку о раму люка, чтобы заставить разжать челюсти.

— Не смей ее бить, сволочь! — орет Гэвин.

Молодой человек жилистый, сильный, не боится собаки, и, наблюдая, как он отбивается от Сюзи, Гэвин понимает, со смесью отчаяния и страха за их с дочерью жизни, что отделаться от него будет нелегко. Этот человек — реальный пират, он пришел забрать то, что ему понравится. Пока идет честный бой — один на один — бадджон против злой собаки. И вместо того чтобы отозвать собаку, Гэвин приказывает ей драться до конца.

— Фас, девочка! — командует он, и рычание Сюзи становится еще страшнее.

Ее морда перепачкана кровью, она напоминает