Варщик 4 (СИ) - Кочеровский Артем

В Атомном городке жило не больше пятисот человек. Городом его называли чисто номинально. Скорее это был рабочий поселок, где жили причастные к работе электростанции. Ни один другой человек в здравом уме не станет жить рядом с фонящей высокотехнологической хреновиной, которая может привести к катастрофе, если с ней неправильно обращаться. Высокочувствительное оборудование, работающее с погрешностью в десятые деления процента, здесь ремонтировали ударом гаечного ключа.

На въезде стоял магазин, он же — бар, он же — развлекательный клуб. Двухэтажное здание со входами со всех сторон и виляющими плиточными тропами. Нужно признать, что я был очень удивлен, увидев сколько народу там крутится. Одаренным работягам, видать, между сменами по домам не сиделось. Они коротали время в единственном месте, где можно было спустить бабки. Бабки, к слову, им платили хорошие. Иначе их бы тут не было.

Крутой внедорожник приковал к себе десятки взглядов. Вышедшие покурить, случайные зеваки на улице, люди в окнах. Все они уставились на нас с нескрываемой злостью. Но Башмак не растерялся. Открыл форточку и спросил у самых борзых, какого хрена они вылупились.

Рядом с магазином стоял кирпичный домин. Там жили управляющие станцией. Чуть поодаль — три пятиэтажки — общежития для работников. За общежитиями дорога уходила направо и, оставляя по левой стороне лес, утыкалась в площадь с монументом. Кажется, это было единственно место в Атомном городке, где перекладывали асфальт.

Башмак надавил на педаль и разогнался до недостижимых шестидесяти километров в час. Мы обогнули монумент с полуразрушенной сферой и притормозили на развилке. Правее уходила дорога на атомную станцию. В полукилометре виднелся забор заграждения, а в небо вздымались огромные трубы. Они походили на сопла ракеты, переносимой частью которых была сама планета. Шесть сопел, каждую из которых можно было сравнить с небольшим вулканом. Казалось, что если из них одновременно вырвется пламя, как из ракеты, то им хватит мощности, чтобы сдвинуть планету со своей оси.

На указателе налево было написано: «Больница». По возращении со смены автобус отвозил туда людей, работающих непосредственно в энергоблоке.

Насмотревшись на гигантские трубы, я отыскал в зеркале Башмака:

— Поехали!

… … …

Больничка состояла из двух частей. Работающей выглядела только первая. Одноэтажное здание с облезшей краской и едким запахом. Пахло лекарствами и спиртом. Больше спиртом.

Вторая часть больницы — длинное здание, напоминающее казармы. Судя по всему, раньше оно предназначалось для госпитализации рабочих. Но после того, как из шести энергоблоков в строю остался всего один, пациентов на целую казарму не наберешь. Вот и получалось, что под громким названием «больница» существовал какой-то медицинский пункт, некогда белое здание с выкрашенными в зеленый цвет опорами.

Толкнув деревянную дверь с выцарапанной надписью «только для реакторных», я вошел внутрь. Башмак проследовал за мной. Мы оказались в небольшом помещении с лавками по обе стены. Пациентов внутри не было. Со шваброй крутилась санитарка или медсестра. Бабушка-простушка шестидесяти лет в невнятного цвета халате с кепкой вместо шапочки на голове.

— Только для реакторных! — Разогнувшись крикнула она, а затем рассмотрела ходули и добавила полегче. — Доктор работает только с пациентами из реактора. — Помолчала, глядя на Башмака. — Вы не местные?

— Мы из Стольного. Доктор у себя?

— Он не принимает пациентов.

— Не похоже, чтобы к нему выстроилась очередь, — я посмотрел на пустые лавки.

Санитарка пожала плечами и состроила недовольную гримасу:

— Он будет ругать меня, если я вас пущу. Доктор работает только с реакторными, потому что за других ему не платят. Если вам нужна помощь, то обратитесь к Гриму. В свободное время он сидит в пивной.

— Я заплачу.

— С кем ты разговариваешь?! — Донесся крик из кабинета. — Гони всех! Смена заканчивается через три часа, до этого времени я занят!

— Вы слышали?

— Ага.

Я направился к кабинету. Санитарка ринулась перекрывать мне дорогу, но её обезоружил мой безногий вид. И пока она размышляла, как бы безопаснее меня остановить, я проскочил вдоль стены и толкнул дверь в кабинет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Запах спирта, которым пропахлась не только больница, но и территория вокруг, исходил именно из этого кабинета. Сам кабинет разительно отличался от коридора и других комнат в больнице. Выглядел роскошно.

Каменный контур по периметру сливался в камин. Между декоративными опорами стелились красно-желтые обои с фактурными вырезами. На стенах — светильники, а в потолке — огромное окно, поддерживаемое деревянной решеткой.

За столом сидел седой мужчина в белом халате. Плечистый, с маленькой аккуратной головой. На всякий случай я порыскал взглядом по кабинету, потому как седой не показался мне тем самым известным доктором, скорее — помощник-лаборант.

Кабинет большой, там уместились: три стола, четыре двухъярусных тележки с колбами и медицинскими бутылями, несколько стоек с капельницами, баллон с кислородом. В центре комнаты стоял полупрозрачный контейнер на тележке с колесиками. Внутри лежало что-то обладающее энергией, но не шевелилось.

Доктор сидел за монитором компьютера. Благодаря звеньям восприятия я разглядел парочку оголенных женских тел на экране. Монитор потух, а плечистый человек с маленькой головой и въедливым взглядом набрал в грудь воздуха:

— Какого хрена?! — Взревел он и отодвинул стакан. — Я принимаю только реакторных! Тебе сестра не сказала?!

— Сказала, — я сделал два шага вперед. Под ходулями заскрипел пол, и доктор злобно посмотрел мне под ноги, как будто делал последнее предупреждение. — Я пришел, чтобы поговорить. Мне сказали, что вы занимаетесь экспериментальным восстановлением…

— Слышь, безногий?! — Лека вскочил. Стул отъехал в сторону и едва не сбил капельницу. — Ты ещё и глухой?! Я не ясно выражаюсь?! Принимаю только реакторных!

— Если дело в деньгах, то я заплачу, — я хотел было сделать ещё один шаг, но передумал.

— Заплатишь?! Ха! Что ты можешь мне заплатить, инвалид?! Ковыляй отсюда, пока я не вытолкал тебя силой!

Лека стоял в какой-то странной позе. В полуприсяде, отчего из-под серых штанов выглядывали белые носки. Левую руку сжимал в кулак, в правой держал ручку, точно нож. И судя по его озлобленному лицу, он собирался ей воспользоваться.

Уж не знаю, так ли его зацепило, что я помешал рассматривать обнаженных девиц под стакан чего-то горячительного. Но его красная материя пульсировала раздражением и ненавистью. Вдобавок, он раздувал ноздри и выпячивал грудь, точно самец гориллы, который защищает свою территорию. Я хотел присмотреться и различить, какие вторичные звенья преобладают в его материи, но тот сделал два шага вперёд и пнул стоящую на пути тележку. Парочка пустых колб упали на пол и разбились, а тележка с грохотом врезалась в полупрозрачный брезентовый контейнер.

— Скрылся отсюда, безногий! Слово «жалость» мне не знакомо!

— Спокойнее! — Я высвободил левую руку и ладонью притормозил психованного. — У меня есть деньги!

Не дожидаясь, когда Лека обрушит на меня очередную порцию ругательств, я вытащил из нагрудного кармана припасенные пятьдесят тысяч кредитов в перевязанной стопке. Доктор, который к тому времени уже начал скалиться, подобрел. Не так, как добреет бешеная собака, которой предложили кусок мяса, но кулаки немного разжал, а что самое главное — бушующая в материи энергия замедлилась.

— За это, — Лека показал на купюры у меня в руках, — могу предложить тебе пять минут разговора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И без звеньев дедукции я видел, что он блефует. Откажи я ему или начни торговаться, сошлись бы и на десяти тысячах. Торговаться я не стал. Пускай почувствует победу:

— Идёт.

Лека забрал деньги. Пролистнул купюры большим пальцем и сунул в карман халата. Одна треть пачки выглядывала наружу, но его это не парило. Он бросил ручку на стол, упал в кресло и посмотрел на меня: