Аннибал. Юлий Цезарь. Марк Аврелий. - Моммзен

Через четырнадцать дней Нерон снова стоял лагерем против Аннибала, который, ничего не подозревая и не получая никаких известий, не трогался с места. Известие о брате принес ему консул, приказавший бросить голову Гасдрубала к воротам карфагенского лагеря: так отблагодарили римляне своего великодушного соперника, который считал недостойным воевать с мертвыми и с честью похоронил тела римских полководцев — Марцелла, Эмилия Павла и Гракха.

Аннибал понял, что надеялся напрасно и что теперь все было кончено. Он отказался от Апулии и Лукании и удалился в Бруциум, гавани которого представляли для него теперь единственную возможность вернуться на родину. Энергия римского полководца, а еще более счастливое стечение обстоятельств отвратили от Рима опасность, которая может сравниться только с тем, что грозило ему после каннского поражения и вполне объясняет упорство, с которым Аннибал, несмотря ни на что, все же держался в Италии. В Риме восторг был беспределен; все вновь принялись за свои дела, как в мирное время: каждый чувствовал, что беда миновала.

Но война далеко еще не была кончена. Еще целых четыре года держался Аннибал в Бруциуме. Карфагеняне, испуганные тем, какой оборот приняла война, попробовали было прислать в Италию подкрепление и заключить новый договор с Филиппом Македонским. Но все это было напрасно и не принесло никакой пользы. Спасение родины было возможно, но карфагенские богачи ничего не хотели сделать для этого; теперь же, когда они захотели спасти ее, было уже поздно.

В сенате никто не сомневался в том, что за окончанием войны Карфагена против Рима немедленно последует война Рима против Карфагена, но все же решиться на экспедицию в Африку было далеко не так легко, как могло казаться с первого взгляда. Во-первых, Аннибал был все еще в Италии; но кроме того, для такого похода нужен был талантливый предводитель, а римские полководцы все были или слишком стары, или нелюбимы народом.

В это-то время вернулся из Испании Сципион. Уже давно мечтал он об экспедиции в Африку. Теперь, опираясь на любовь народа, руководимый твердой верой в свой успех и счастье, Сципион добился если не официальной командировки в Африку, то, по крайней мере, набирать охотников в Италии и взять легионы, стоявшие в Сицилии.

В начале 204 года, с 30 000 человек, Сципион отплыл в Африку и благополучно пристал к ее берегам. С первых же шагов карфагеняне стали терпеть неудачи: лагерь их был сожжен римлянами, и уже начаты были переговоры о мире, когда, по совету вождей народной партии, решено было немедленно же послать Аннибалу приказание вернуться в Карфаген. Аннибал, по всей вероятности, не стал бы даже ожидать этого приказания, чтобы идти спасать родной город, если бы, как раз в это время не представилась ему возможность другим путем прийти на помощь Карфагену, возобновив переговоры с Македонией. Как бы то ни было, он немедленно по получении повеления от сената, посадил на суда остатки своих войск и покинул Италию. Радостно вздохнули римляне, узнав, что могучий ливийский лев, которого ничто не могло заставить отступить, добровольно оставил их страну.

XII

Аннибал же беспрепятственно прибыл в Африку и после 36-летнего отсутствия вновь вступил на почву родины, которую покинул, будучи еще мальчиком, чтобы начать жизнь, полную столь великих и все же бесплодных подвигов. Теперь, когда случилось то, что он хотел предотвратить и, конечно, предотвратил бы, если бы было возможно, к нему взывали о помощи и спасении. Аннибал принялся за дело, не жалуясь и не ропща на сограждан. С его прибытием демократическая партия сразу получила перевес; заключенное было с римлянами перемирие нарушили, и при городе Заме произошла решительная битва между римской и карфагенской армиями. Упорно бились с римскими легионами старые солдаты Аннибала; но конница карфагенская приведена была в беспорядок слонами и всадниками нумидийского царя Массиниссы, перешедшего на сторону римлян. Неустойчивость карфагенской городской милиции и нападение на Аннибаловых ветеранов решили дело: битва была проиграна, и сам Аннибал, с горстью беглецов ускакал в соседний Адрумет.

После этого о продолжении войны нечего было и думать. Карфагеняне просили мира, и Сципион даровал им его, хотя и на более тяжких условиях, чем прежде: Карфаген должен был уступить Испанию и все острова Средиземного моря, выдать на сожжение весь флот, кроме двадцати кораблей, не вести войны без позволения римлян и в продолжение пятидесяти лет уплачивать ежегодную контрибуцию в 200 талантов. С принятием этих условий рушились навсегда великие замыслы Гамилькара и Аннибала, и Карфаген из могущественной державы превращался в бессильный купеческий городок; но в сравнении с полной гибелью это все же было спасением, и Аннибал, с истинно геройским присутствием духа, сумел покориться неизбежному несчастью.

Карфагенское господство рушилось. Встревоженные беспрестанными нападениями римского союзника Массиниссы, отнимавшего у них одну область за другою, карфагеняне тщетно посылали в Рим просьбы так или иначе положить конец разбоям ливийцев: римляне оставались глухи к их просьбам. К счастью, не погибла еще народная партия, а во главе ее все еще стоял человек, самое имя которого наводило ужас на римлян. Проницательному, глубокому уму Аннибала и его знанию людей обязан был Карфаген множеством планов финансовых и политических реформ. Олигархическая партия преисполнила меру своих преступных безумств обвинением Аннибала в утайке добычи и намеренной пощаде Рима; владычеству ее положен был конец, и в городе учреждено было демократическое правление.

Финансы быстро поправились, благодаря строгому контролю и уплате недоимок, так что контрибуция могла быть уплачена даже без особого обременения граждан. Понятно, с каким беспокойством римляне, уже занятые в то время войною в Малой Азии, следили за событиями в Карфагене. Едва ли можно упрекать их за то, что они решили, наконец, потребовать выдачи Аннибала и с этой целью отправили в Карфаген посольство (195 г.). Раздраженные карфагенские олигархи посылали в Рим письмо за письмом, обвиняя Аннибала в сношениях с врагами римлян; но, как ни достойны презрения были они сами, их донесения, по всей вероятности, были справедливы; и хотя посольство римское служит доказательством страха, который продолжал испытывать великий римский народ перед суффетом карфагенским, хотя достоин похвалы протест Сципиона в сенате против такого унизительного образа действий, но все же опасения римлян были основательны, и с их стороны было унизительно оставлять Аннибала во главе карфагенского управления.