El creador en su laberinto - Андрей Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако это ещё не значит, что тела действительно не взяли именно из индейских погребений.
— И где находится кладбище?
— За северной стеной города.
Узнать от верхушки местной церкви нечто иное, по-видимому, было невозможно. Зато имелось что обсудить на обратном пути — к задрипанной комнатушке, в которой эмиссаров из Старого Света поселили.
— Если честно, мне не понравилось, как лихо начальство перевело стрелки на индейцев. — рассуждал Захария. — Все только и делают, что пинают нас туда-сюда. То лоа, то евреи, но индейцы.
— Ты прав, я тоже об этом подумал.
— Это вообще может быть ложный след. — заявил Ролдан.
— В каком смысле?
— Мы расправились с тварями, но что именно они виновны во всех убийствах — знаем только со слов евреев. Я не доверяю евреям.
— Ну да, ну да! — Захария всплеснул руками. — Конечно! Если мы что-то узнали от евреев, то это явно ложь! То ли дело три церковных козла! Ролдан, если у тебя есть мозги, в чём я частенько испытываю сомнения, то попробуй их использовать. Ты когда-нибудь видел что-то подобное?
— Нет.
— Вот и я нет. А ты, Лопе, видел?
— Не видел.
— Ну вот! Загадочные убийства и странная магия, с которой ни один из нас до сих пор не имел дела. О да, конечно же, простое совпадение!.. Ты веришь в такие совпадения, Ролдан?
— Я не верю в совпадения. Я целюсь…
— Нет! Только не это! — оборвал его Лопе. — Только не очередная история про твоего отца!
В чём Агирре был уверен — так это в том, что индейцы встретят инквизиторов не ласковее, чем иудеи. А если и они каким-то образом прознали, кто именно руководит эмиссарами Инквизиции… В прошлой жизни у Лопе с индейцами дела не очень клеились. Это мягко говоря. Очень мягко. Ещё до безумной и кровавой истории в джунглях… индейцы всегда его ненавидели, и если уж говорить начистоту, то ненавидели по делу.
На их кладбище можно ожидать чего угодно, но только не хорошего. Всё обязательно пойдёт не по плану, а самым дерьмовым образом.
Однако не по плану всё пошло ещё раньше, чем конкистадор ожидал.
***
— Пришли дни посещения, пришли дни воздаяния. Да узнает мир, что глуп прорицатель, что безумен выдающий себя за вдохновенного: по причине множества беззаконий меж людей и великой враждебности меж сил высших.
— Чего, мать твою?..
Того, кто сидел в тёмном углу комнаты, разглядеть толком было нельзя. Ясно лишь, что он в целом похож на человека — хоть это ещё ничего не значит. Однако раз забрался в жилище инквизиторов, но не стал нападать исподтишка, то…
…тоже поговорить хочет?
— Только без всего этого бреда. Мне хватает одного любителя рассуждать про лицо отца. Ты кто таков? Чего надо?
Хотя на визитёра были нацелены три револьвера и обрез, беспокойства он не выказывал. А это тоже не самый добрый знак, если честно.
— Кто я такой?.. О, обо мне говорят по-разному. Что я льстец Божий, что я великий искуситель рода людского и карающая рука Господня. Что я есть отец всех зол. Но в сущности… я лишь делаю для Господа то же самое, что вы — для церкви. Грязную работу.
— Что-то понятнее не стало.
— Да всё понятно. — в голосе Захарии особой радости не прозвучало. — Это Мастема.
— Мать моя женщина…
Лопе был не так догадлив и, что уж греха таить — не настолько сведущ в различных тонкостях, как Захария. За то он проклятого еврея и ценил. Захария, конечно, догадался сразу — однако имя Мастемы, ангела бедствий, было Агирре знакомо. Воистину это правда: Мастема делает для Господа то же, что Лопе со своими подчинёнными творят на благо церкви. Некоторые рубежи — не для хороших парней.
Так не Мастема ли во всём этом повинен?
— Зачем ты пришёл?
— Сейчас поведаю. Но сначала… вы бы убрали своё оружие и присели. В ногах правды нет, а пуль я не боюсь. Даже ваших пуль. Я ведь не какой-нибудь негритянский полубожок. Я старше вашей великой и прекрасной веры, если на то пошло.
Ролдан и Захария, конечно, оружие не опустили. Они, одного глаза не спуская с Мастемы, вопросительно глянули на командира.
— Он прав. Уберите пушки, только недалеко. Присядем.
Мастема по-прежнему оставался чёрной тенью в углу. Возможно, он выглядел бы точно так же и при ярком свете. Ни одна книга, насколько знал Лопе, не описывала его внешность: очень может быть — это потому, что нечего описывать.
— Я пришёл рассказать вам, что на самом деле происходит на этом несчастном острове. Уверен, вскоре и лоа догадаются, но пока не догадались. Уверен — или вы, или евреи, или даже индейцы тоже раскрыли бы эту загадку. Да только, боюсь, слишком поздно. Вы ведь поняли, что трупы должны были откуда-то взяться, правильно? И убеждён: ответы иерархов церкви не показались вам убедительными.
— Не показались.
— Конечно. Ведь это была весьма жалкая, глупая ложь. Истинные виновники творящегося на Эспаньоле полчаса назад сидели от вас на расстоянии удара кинжалом.
Лопе де Агирре, конечно, к словам церковников отнёсся с большим скептицизмом, однако так далеко его сомнения не зашли. Прозвучало, мягко говоря, дерзко — чего и следовало ожидать от великого искусителя, вечно морочащего людей то ли в интересах Господа, то ли совсем наоборот. Тут уж ни у кого не было единого мнения: ни у еврейских, ни у христианских богословов…
— Лжёшь.
— Пфф… Вряд ли о моей лжи ходило бы столько легенд, будь она очевидной. Отец всех зол… интересный титул, хотя я и не считаю, что заслужил его. Его не заслужил даже Люцифер, можете поверить: я с ним… немного знаком. С довольно… давних времён. Люди — вот кто отец всех зол в мире. Ваши соратники, местные иерархи, продали свою веру вместе со святой церковью и всем родом людским. Ради того, что Люцифер и его демоны охотно обещают. Именно эти людишки — единственные, кому падение Эспаньолы сулит выгоду. А вы ведь уже догадались, что именно к тому
