Порочные круги постсоветской России т.1 - С.Г. Кара-Мурза

Видимо, респонденты здесь смешивают легальность и легитимность. Одни оценивают приватизацию «по закону», а другие — «по совести». Как известно, приватизация проводилась «по указу», Закон о приватизации промышленных предприятий, принятый Верховным Советом РСФСР 3 июля 1991 г., был проигнорирован. Но на это никто бы не обратил внимания, если бы приватизация получила легитимность в массовом сознании (была бы признана правильной «по совести»). Так не вышло, и большинство посчитало ее незаконной. Строго говоря, этот ответ тем и важен для социолога, что он неверен фактически — законность определяется не общественным мнением, а правом. В момент приватизации, очевидно, действовало революционное право, и Указ президента имел приоритет перед Законом. Мнение о незаконности приватизации надежно свидетельствует о ее негативной оценке именно по «суду совести».

Да это прямо следует из такого суждения исследователей: «Тот факт, что образ приватизации, которая проходила в России, начиная с 1990-х годов, носит нелицеприятный характер, не стоит даже обсуждать, так как это становится сегодня общим местом» [1].

Поэтому трудно согласиться с выводом исследования: «Такая ситуация говорит о том, что легитимность приватизации находится, скорее, не в сфере законности и права (которые, кстати, достаточно критично воспринимаются респондентами), а в сфере „целесообразности”, как экономической, так и политической» [1].

Скорее, как раз наоборот — Указ президента был достаточным правовым основанием, чтобы считать приватизацию законной, а вот легитимности она не приобрела ни в экономической, ни в политической сфере.

5) Дискуссионным является вывод о том, что мнения относительно справедливости приватизации разделились. В отчете написано: «С позиций “справедливости” оценка приватизации населением выглядит вполне в соответствии с логикой анализа. Ответы на вопрос: “Соответствует или нет понятию справедливости…” представлены в таблице 1. Как видно из приведенных данных, если в отношении “законности” приватизации мнение большинства россиян совпадает, то в плане “целесообразности” и “справедливости” ее проведения позиции респондентов разделились» [1].

Выражение «мнения разделились» употребляется в ситуации, когда голоса делятся приблизительно поровну. В данном случае основания для такого выражения не видно. Из таблицы такого вывода сделать нельзя, «акционирование государственных предприятий» посчитали справедливым 37%, а несправедливым — 59%. О целесообразности данных нет.

Более того, из этой таблицы следует, что «возвращение государству всех крупных частных предприятий» считают справедливым 62% опрошенных, а «возвращение государству предприятий, добывающих нефть, газ и другие полезные ископаемые» — 85%! Считать справедливым такое конфликтогенное действие, как экспроприация новых собственников всех крупных частных предприятий, — это позиция несравненно более радикальная, нежели осудить приватизацию этих предприятий. Поэтому вывод о «во многом положительной» оценке приватизации трудно считать обоснованном — где-то здесь есть провал в понимании вопросов или ответов.

Таблица 1

Распределение ответов на вопрос: «Соответствует или нет понятию справедливости…» (в %)

Выше было сказано, что главный критерий оценки пореформенного жизнеустройства России при взгляде граждан через призму нравственных ценностей — социальная справедливость. Руководитель указанного исследования В.Э. Бойков в 2010 г. отмечает прямую связь приватизации с проблемой справедливости: «Идею национализации крупных предприятий и сельскохозяйственных земель полностью одобрили более 40% опрошенных, однако общая совокупность показала, что такое отношение к идее национализации для почти половины населения означает, скорее, несогласие с результатами приватизации, чем желание реанимировать прежнюю экономическую систему» [29].

Но восстановление «прежней экономической системы» — совершенно другая проблема. Понятно, что возврат к советским отношениям собственности невозможен («из кризиса не выходят, пятясь назад»), речь может идти только о развитии — уже с гораздо худшего стартового уровня, чем в 1990 г., но ничего не поделаешь — в тот год уже не вернешься. Если человек с развилки поехал не той дорогой и заметил ошибку через 50 км, почти никогда нет смысла возвращаться на ту же развилку, приходится искать «третий путь», чтобы приехать в нужное место или выехать на правильную дорогу.

А главное, травма ограбленного не залечивается тем, что у грабителя отнимут и вернут твою вещь, — грабежом она превращена, как зомби. Тут требуется сложный ритуал, и народ России еще не решил, как следует обойтись с грабителями. Возможно, даже наградят тех, кто уберег производство.

Для нашей темы важен тот факт, что культурная травма, нанесенная приватизацией, не растворилась в нефтедолларах, а «перекристаллизовалась». В 2011 г. Институт социологии РАН опубликовал большой доклад, подводящий итоги исследований восприятия реформы в массовом сознании — с начала реформ до настоящего момента. Большой раздел посвящен «социальному самочувствию» граждан, т. е. состоянию их духовной сферы. В докладе сказано:

«Рассмотрим ситуацию с негативно окрашенными чувствами и начнем с самого распространенного по частоте его переживания чувства несправедливости всего происходящего вокруг. Это чувство, свидетельствующее о нелегитимности в глазах россиян самого миропорядка, сложившегося в России, испытывало в апреле 2011 г. хотя бы иногда подавляющее большинство всех россиян (свыше 90%), при этом 46% испытывали его часто. …На фоне остальных негативно окрашенных эмоций чувство несправедливости происходящего выделяется достаточно заметно, и не только своей относительно большей распространенностью, но и очень маленькой и весьма устойчивой долей тех, кто не испытывал соответствующего чувства никогда — весь период наблюдений этот показатель находится в диапазоне 7-10%. Это свидетельствует не просто о сохраняющейся нелегитимности сложившейся в России системы общественных отношений в глазах ее граждан, но даже делегитимизации власти в глазах значительной части наших сограждан, идущей в последние годы» [31].

Более того, и авторы исследования [1] в повествовательной части приводят данные, говорящие именно о преобладании негативной оценки приватизации по критерию справедливости. И по своей интенсивности, и по количественным параметрам эта негативная оценка намного пересиливает положительные последствия (такие как, например, «ликвидация дефицита товаров» при резком сокращении их производства!).

В отчете написано: «Отношение населения к итогам приватизации носит неоднозначный характер… В “пассиве” итогов [приватизации] респонденты отмечают такие социальные и экономические проблемы, которые она вызвала или обострила: усиление расслоения граждан на бедных и богатых (79%); рост коррупции (70%); рост преступности (53%); рост цен на товары и услуги (41%); распространение бедности и нищеты (39%); бесправие наемных работников перед хозяевами и работодателями (36%); дальнейший уход товаропроизводителей в теневую экономику (28%).

Главным итогом приватизации, по мнению опрошенных, стало изменение общественного строя в России — не стало ни свободного, классического капитализма (только 3% идентифицировали подобным образом общественно-государственное устройство страны), ни социально ориентированного рыночного строя (5%), ни “народного капитализма” (2%). Тот общественный строй, который сложился в России, большинство респондентов определяет как олигархический капитализм (41%) и “криминальный капитализм” (29%), который не защищает интересы простых людей, а проводимая государством политика не отвечает интересам большинства населения страны (так считают 67% респондентов)» [1].

Заметим, что нельзя назвать «пассивом» такие последствия, как возникновение криминального капитализма. Это именно «актив» — острый и страшный. «Пассивных» результатов приватизации практически нет. Трудно обосновать вывод, что «отношение населения к приватизации носит неоднозначный характер», когда 75% считают ее грабительской, а 67% заявляют, что «проводимая государством политика не отвечает интересам большинства населения страны». Здесь под сомнение ставится уже не приватизация, а легитимность самой государственной власти.

Именно поэтому власти следовало бы объясниться с населением. Похоже, концепции такого объяснения до сих пор не выработано. Через десять лет после приватизации президент В.В. Путин сказал в «телефонном разговоре с народом» 18 декабря 2003 г.: «У меня, конечно, по этому поводу есть свое собственное мнение: ведь когда страна начинала приватизацию, когда страна перешла к рынку, мы исходили из того, что новый собственник будет гораздо более эффективным. На самом деле — так оно и есть: везде в мире частный собственник всегда более эффективный, чем государство».