Осень отчаяния - Нелли Ускова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты где?»
«Инга собирается уходить, спрашивает, проводишь её?»
«Инга уехала домой».
А вот от Инги, как обычно, пришло миллион коротких сообщений. Она сначала спрашивала, когда Паша вернётся, потом спрашивала, может ли остаться, потом сердилась, что Паша молчит. Потом просила прощения за ролик, оправдывалась, что хотела помочь найти его маму. А в конце написала, что собирается домой и последнее: «Проводи меня».
Паша чуть было не дёрнулся ей перезвонить, сказать, чтобы никуда не уходила без него. Но вспомнил её же слова: «А мне нужно было с корнем всё выдрать, как лейкопластырь разом оторвать. И я его везде в ЧС закинула: чем меньше контактов, тем быстрее проходит». И вместо ответа Паша просто закинул Ингу в ЧС и заблокировал везде. Надеялся, что у него тоже всё быстро пройдёт. И после этого выдохнул, закрыл и телефон, и глаза. Только ни сердце, ни мысли так просто не закрыть: они не умеют закидывать людей в чёрный список. Паша убеждал себя, что поступает правильно: ему нужно побыстрее вытравить Ингу из себя. Злосчастный ролик он никогда не сможет ей простить.
Глава 57. Всё равно
Когда Паша вернулся домой, Инга, действительно, уехала. А Паша чуть ли не вслух повторял мантру: «Мне всё равно, мне всё равно». Так сильно хотел убедить в этом себя. Но, увидев Яну, выдал себя с потрохами:
– Инга добралась до дома?
– Сам у неё и спроси, – строго отрезала Яна. Наверное, это маленькая месть, что Паша всегда становился на сторону Тима, но потом Яна грустно проговорила: – Ты же знаешь Ингу: она не делает ничего со зла. Плохо, что провернула всё у тебя за спиной, не посоветовалась, но она уже жалеет. Поговори с ней, пожалуйста.
Паша отмахнулся:
– Я ей говорил, что не собираюсь искать мать, тем более такими методами. Всё! Об Инге больше ни слова! – резко ответил он, хотя поморщился, ведь сам же начал этот разговор.
Но Ингу Паша успел узнать, и это было в её стиле, что на следующий день она поджидала Пашу после тренировки. Тимоха на улице почти моментально ретировался, побежал, словно опаздывал на метро. Они молча проводили его спину взглядами и посмотрели друг на друга. Сегодняшней ночью Паша вообще не спал, он даже телефон выключил и отнес на кухню, чтобы случайно не разблокировать Ингу и не начать ей писать. Он всё ещё злился, подпитывал ненависть, заглушая тоску. Но невыносимо скучал.
Инга начала разговор первой, заговорила тихо и осторожно:
– Паш, прости. Просто прости. Но ты бы никогда на такое не согласился.
– Конечно, не согласился бы!
– Но тебе это нужно! Тебе нужно найти твою маму. Ты страдаешь от этого, я просто хотела тебе помочь. Прости!
– Мне! Не нужно! – Паша снова чувствовал, что закипает. – Помогла?! Всё! Свободна!
– Серьёзно?! – Инга вскинулась: – Ты готов перечеркнуть всё, что есть между нами, из-за какого-то ролика?
Инга даже поморщилась.
– Ты взяла мой телефон, вытащила наружу мою самую страшную тайну! Влезла в мой ТикТок и выставила меня каким-то, блин, потерянным мамонтёнком на весь Интернет! Меня теперь все жалеют! Блогер должен развлекать, а не вызывать жалость!
Инга иронично хмыкнула:
– А пусть твои подписчики узна́ют, что ты живой человек, а не клоун! Наоборот, так будешь даже ближе к людям.
– Я этого не хотел! Ты всё испортила!
– И что?! Твой ТикТок тебе дороже меня? Мнение подписчиков важнее нас с тобой?
И Паша промолчал, потому что не стоили ТикТок и подписчики Инги, но злился он из-за другого. Паша прищурился и процедил:
– Это уже неважно. То, что ты сделала, я тебе никогда не прощу!
– Да что я сделала-то?! Хотела тебе помочь! Маму твою найти, чтобы ты поговорил с ней, высказал ей все обиды! Ты просто, когда вспоминаешь о маме, еле слёзы сдерживаешь. Я же вижу. Ты похож на обиженного одинокого котика, которого хочется обнять, – но Инга вдруг игриво улыбнулась и чуть приблизилась, провела пальчиком по груди Паши, заговорила лукаво: – Мне, конечно, хотелось бы не только обнимать.
Паша больше всего на свете обожал её игривый тон, заводился моментально. Так хотелось сказать Инге: «Я тебя люблю!» и потащить в укромный уголок, но почему-то сквозь ненависть и обиду вслух произнеслись совсем другие слова:
– А ты похожа на лицемерную шкуру!
Улыбка исчезла с лица Инги, глаза тут же потемнели, она сжала губы:
– Я не гордая, но бесконечно за тобой бегать не стану! Вчера обматерил, закинул в ЧС, сегодня опять орёшь на меня, может, хватит?! Я тебе обещала найти твою маму, я хотя бы попыталась! У меня свои методы, ведь, главное, результат. Свою вину я не чувствую. А ты готов меня бросить из-за какого-то ролика?! Нельзя же ссориться из-за такой херни, ты же любишь меня!
– Ты меня предала! – Паша чуть ли не выплюнул это в лицо. – И я тебя ненавижу за это!
Они оба уже перешли на крик, но Инга даже чуть отступила от последней фразы Паши, округлила глаза, заговорила тише:
– Я думала, ты будешь за меня бороться.
– За что бороться?! За нож в спину?! – и Паша выдал худшее, что мог сказать. Он сказал это специально, чтобы ранить Ингу. Ему было больно, обидно, хотелось сделать ей так же: – Да и было бы за что бороться. Ты мне не нужна на самом деле. Я могу получить больше и интереснее от любой проститутки, и никто не будет при этом выносить мозг и шариться в моём ТикТоке. Сейчас полностью согласен с твоей матерью: от тебя одни проблемы!
Инга прищурилась, сжала губы, а потом выдохнула и закатила глаза:
– Господи, почему мне всё время попадаются какие-то мудаки?! – она грозно посмотрела на Пашу: – А знаешь что?! А иди-ка ты в жопу, мудак!
Инга развернулась и чуть не побежала от него. А Паше на самом деле хотелось её догнать, обнять, поцеловать, извиниться,
