Песня любви - Сьюзен Хаувотч

—Ты что, пытаешься отказать мне в удовольствии ненавидеть его, когда он словно создан, чтобы вызывать ненависть?

—И не помышляю об этом, — проговорил Энтони, затем, выждав, пока Джеймс сделал еще один глоток, добавил: — Кстати, Джеймс, я тебе когда-нибудь говорил, что люблю тебя?

Бренди выплеснулось у Джеймса изо рта.

—Боже, несколько стаканчиков, и ты во хмелю готов нести что угодно!

—А что, я перебрал?

—Да нет.

—Тогда я подтверждаю то, что я сказал.

После долгого молчания Джеймс проворчал:

—Считай, что и я тебе это сказал.

Энтони ухмыльнулся.

—Старших тоже люблю, но не соберусь с духом сказать им... шок, сам понимаешь.

Джеймс особенно резко изогнул бровь.

—А если я с ног свалюсь, это что, нормально?

—Конечно, старина.

—О чем это вы? — поинтересовалась Джорджина, присоединяясь к ним.

—Да так, ни о чем, любовь моя. Мой дражайший братец — сплошная боль в заднице... как обычно.

—Равно, как и мой.

Услышав эти слова от нее, Джеймс весь подобрался.

—Он что, тебе что-то сказал?

—Нет, конечно, — успокоила она его. — Дело в том, что он не говорит вообще ни с кем. — Тут она вздохнула. — Джеймс, ты мог бы помочь, если бы первым...

—Прикуси язычок, Джордж, — проговорил он с деланым ужасом, который не был таким уж притворным. — Я нахожусь с ним в одной и той же комнате. Этого более чем достаточно.

—Джеймс, — начала она заискивающе.

—Джордж, — с угрозой проговорил он.

—Пожалуйста.

Энтони рассмеялся. Обреченного человека он определял с первого взгляда. Его веселость была оценена мрачнейшим взглядом Джеймса, который он успел бросить, позволяя своей жене увлечь себя в сторону стоявшего поодаль ее самого богомерзкого брата.

Потребовался еще один тычок в ребра, чтобы заставить его раскрыть рот и произнести короткое:

—Эндерсон.

—Мэлори, — послышалось в ответ.

В этот момент Джеймс расхохотался, приведя в недоумение двух представителей семейства Эндерсон.

—Думается, мне придется кое от чего отказаться, — проговорил Джеймс, давясь смехом. — Ввиду того, что ты, судя по всему, так и не освоил, как следует цивилизованным образом демонстрировать свою нелюбовь к кому-то.

—Что имеется в виду? — потребовал разъяснений Уоррен.

—Предполагается, что ты должен наслаждаться распрей, дорогой мой.

—Лучше я...

—Уоррен! — оборвала его Джорджина. — О, ради всего святого.

Какой-то миг тот сердито глядел на нее. Затем, не скрывая отвращения, протянул руку Джеймсу, который принял это сделанное через силу предложение о мире, все еще продолжая улыбаться.

—Понимаю, как это тебе тяжело, старина, но будь спокоен: ты оставляешь сестру в руках мужчины, который любит ее так, что она способна от его любви задохнуться.

—Задохнуться? — нахмурилась Джорджина.

Золотистая бровь Джеймса изогнулась, что теперь нравилось ей все больше и больше.

—А разве ты не задыхалась совсем недавно в нашей постели? — с невинным видом спросил он.

—Джеймс! — действительно задохнулась она. Щеки ее запылали: выбрать из всех Уоррена, чтобы сказать такое.

Однако Уоррен, губы которого чуть-чуть разомкнулись, проговорил:

—Ладно, Мэлори, ты говорил достаточно убедительно. Смотри теперь, чтобы она и дальше была с тобой счастлива. Тогда мне не придется возвращаться сюда, чтобы тебя прикончить.

—Лучше, несравненно лучше, мой милый, — с усмешкой ответствовал Джеймс. А затем обратился к своей жене: — Он осваивает науку, Джордж, будь я проклят, если это не так.