Время любить - Вильям Козлов

Все эти мысли промелькнули в голове Андрея, пока Михаил Борисович скучным, тусклым голосом пространно рассказывал, как он видит будущий сценарий. Надо сказать, говорил он плавно, литературно грамотно, и чувствовалось, что повесть отлично знает. Позже Андрей не раз убеждался, что почти все режиссеры умеют красиво и убедительно говорить, иногда даже проигрывают в лицах те или иные сцены.

Терпеливо выслушав Зенина, Андрей сказал, что никогда не работал для кино, вряд ли сможет написать сценарий, потом считает, что писать инсценировку по своей повести — это просто неинтересно.

— Но вы же заработаете кучу денег! — искренне удивился Михаил Борисович. — Кино — это как лотерея: если повезет, вы озолотитесь!

— А если не повезет? — скрывая улыбку, спросил Андрей.

— Всегда нужно надеяться на лучшее.

Они сидели в кабинете отца. Вадим Федорович уехал в Москву, Мария была в университете, а сын в яслях. Андрей сегодня не пошел на работу, потому что взял авторскую рукопись на дом, где и собирался поработать над ней. Зенин то и дело бросал любопытные взгляды на застекленные полки, где стояли книги отца.

— Очень хороший писатель, — наконец заметил он. — Жаль, что для кино Вадим Федорович ничего не сделал. Любой его роман — многосерийная эпопея. — Он перевел взгляд на Андрея: — Выходит, это у вас наследственное?

— Что? — сделал вид, что не понял, Андрей.

Ему не нравилось, когда его сравнивали с отцом или толковали про творческие гены, которые, дескать, перешли к нему по наследству. Может, это и так, но всякий раз слышать об этом от посторонних людей надоело.

— Я имею в виду ваше писательство.

««Писательство»! — усмехнулся про себя Андрей. — Надо же, слово-то какое подобрал! Вот оно, отношение режиссера к писателю, — этакое снисходительно-пренебрежительное!»

Андрей думал, что режиссер, разочарованный его отказом, оденется и уйдет, но не тут-то было. Зенин снова стал расписывать, какой можно по повести сделать удачный фильм, какая великолепная и нужная тема затронута, для нашей молодежи это поучительный урок в жизни, да и проходимость на студии сценария не вызывает у него никакого сомнения.

— Я не буду писать заявку, — сказал Андрей.

— И не нужно! — как-то слишком поспешно согласился Зенин. — Я за вас напишу, не возражаете?

— Тогда это будет ваша заявка.

— Но повесть-то ваша? — возразил Михаил Борисович. — Заявка — это пустяки, главное — сценарий.

— Смогу ли я его написать? — засомневался Андрей.

— Сможете! — заверил кинорежиссер. — Еще как сможете! И потом, я вам помогу.

Тут он рассказал, что снял два десятка кинофильмов, к некоторым сам написал сценарии. Он назвал несколько фильмов, но Андрей ни одного не видел. Чуть позже Михаил Борисович признался, что, кроме одного художественного, все остальные ленты — это короткометражки. Пообещал в ближайшее время свозить Андрея на своей машине в Дюны, где в доме отдыха у него на днях состоится творческая встреча со зрителями, — пусть молодой писатель сам убедится, на что способен Михаил Зенин!

Глядя на черные скороходовские ботинки с набойками, немодное драповое пальто и потертую шапку, Андрей подумал, что Михаил Борисович, пожалуй, не из преуспевающих кинорежиссеров. Под конец он все-таки проникся к нему некоторой симпатией. Кому не приятно, когда твою повесть хвалят, цитируют из нее на память целые куски? И надо отдать должное Зенину — он искренне загорелся желанием поставить фильм.

— Я на днях к вам загляну с заявкой, — сказал Зенин на прощание. — Убежден, что дело выгорит, если мы с вами будем заодно! — Потоптавшись на пороге, признался: — Правда, есть на студии один человек, который все может нам испортить, — это Александр Семенович Беззубов. Чувствует себя на студии полным хозяином, под его дудку пляшет главный редактор объединения. Ему наплевать на всех, лишь бы соблюсти собственную выгоду…

— Мне сестра о нем говорила, — вспомнил Андрей. — Он ведь снял один хороший фильм?

— Именно один! — горячо откликнулся Зенин. — И сделал на этом себе карьеру. Кто-кто, а Беззубов умеет устраивать свои делишки! — Он взялся было за ручку двери, но снова повернулся к Андрею: — Конечно, есть один выход для нас — взять его в соавторы.

— В соавторы? — удивился Андрей. — А что он должен делать, если вы собираетесь снимать фильм?

— Если у Беззубова будет какая-то личная заинтересованность, он, по крайней мере, не будет нам вредить, — доверительно сообщил Михаил Борисович.

— До свидания, — сказал Андрей.

Ему вдруг стал неприятен этот разговор, честно говоря, не верилось, что такое бывает на самом деле. Для того чтобы прошел сценарий, нужно включить в соавторы человека, который палец о палец не ударит, но получит деньги и не будет хотя бы мешать продвижению сценария к фильму. Это типичная взятка! Выходит, все меры, которые сейчас принимаются правительством против любителей легкой наживы, не касаются таких людей, как Беззубов?

— Я на днях к вам загляну, — пожал ему руку Зенин. Ладонь у него была твердая, пожатие энергичное. В разговоре Михаил Борисович обронил, что он заядлый автомобилист, сам сконструировал и построил прицепной домик, который называется трейлер. У него на кухне настоящая мастерская, полно разных инструментов, приборов, будет рад, если Андрей как-нибудь забежит к нему, познакомит с женой, дочерью Катей…

Андрей попытался сосредоточиться на работе, но разговор с Зениным не шел из головы. С одной стороны, ввязываться в незнакомое и сомнительное дело не очень хотелось, с другой же — все новое всегда привлекало Андрея. Опыт приобретается только в работе. Увидеть героев своей повести на экране — это было любопытно. Он много читал литературы о работе в киногруппах, съемках фильмов, смотрел «Кинопанораму», да что говорить, было лестно стать автором фильма. Отец когда-то давно — Андрей еще в школу ходил — написал сценарий для «Мосфильма», но фильм так и не вышел на экраны: вроде бы режиссер, который его уговорил написать сценарий, в разгаре работы ушел на другую картину… И вместе с тем хотелось думать, что вот уж кинофильм по моему сценарию будет удачным… Говорит же Михаил Зенин, что кино — это лотерея? А в лотерею иногда и «Волгу» можно выиграть… Правда, шанс на миллион!

Когда пришла сестра, Андрей рассказал ей о визите Зенина и предложении написать сценарий по повести «Афганский ветер».

— Никогда про такого не слышала, — заявила Оля. — Что он поставил?

Андрей назвал несколько запомнившихся со слов Михаила Борисовича кинофильмов, сказав, что это короткометражки.

— Что-то припоминаю, — сказала Оля. — Из области рекламы. Только Беззубов не даст твоему Зенину снимать художественный фильм. Ему это неинтересно.

— Как неинтересно? А тема? Актуальность фильма?

— Не будь наивным, Андрюша! — рассмеялась Оля. — Беззубов думает только о собственной выгоде. Плевать он хотел на тебя, тему, актуальность.

— Ты говоришь точь-в-точь как Зенин!

— Уж он наверняка знает, что там делается.

— Значит, ничего не получится?

— Ты не похож на человека, который дает взятки — отрезала сестра.

— Неужели нет честных кинорежиссеров?

— Есть, только им не дают работу такие, как Беззубов. У него своя компашка, которая отстегивает ему «бабки» за каждый фильм, он для них и старается. А твой Зенин, видно, не из его бражки. И главный редактор объединения с ним заодно.

— Мой! — возмутился Андрей. — Да я его сегодня впервые в жизни увидел и, может быть, больше никогда не увижу… — Он с насмешкой посмотрел на сестру: — «Отстегивают бабки»! Ты это у своей подружки Аси Цветковой научилась?

— Жизнь всему научит, — тоном умудренной женщины ответила Оля.

Только сейчас Андрей обратил внимание, что сестренка не в духе. Сумку бросила в прихожей на тумбочку, дубленку не повесила на плечики, а мохеровый полосатый шарф питоном свился в кольцо на полу. Лицо сестры было мрачным, блестящие карие глаза смотрели отчужденно, чуть подкрашенные губы кривила презрительная усмешка.

— Опять с Глебом поругалась? — полюбопытствовал брат.

— Он мне сделал предложение, — обронила сестра.

— Надо радоваться, а ты пришла мрачнее тучи.

— Почему вы, мужчины, считаете, что, сделав нам предложение, явили божескую милость? Мы должны прыгать от радости, кричать «Виват!» и в небо чепчики бросать?

— Потому что мужчина дарит вам не только себя, но и свою свободу, — улыбаясь, сказал Андрей.

— А мы, женщины, ничего вам не дарим? — наградила его насмешливым взглядом Оля. — Только берем?

— Когда свадьба?

— Никогда! — резко вырвалось у сестры. — Надо быть кретином, чтобы не понять: пока я не закончу институт, ни о каком замужестве не может быть и речи? Твоя Мария год пропустила? Не исключено, что пропустит и еще два, — у вас ведь наполеоновские замыслы насчет детей? С десяток запланировали?