Дочь Лунной богини - Сью Линн Тань
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ливея.
При мысли о нем я вновь ощутила укол боли. Неужели он просто улетел назад, в Небесную империю? Его что, совсем не волновало, куда я пропала?
Вэньчжи вздохнул.
— Нас бы устроило что-то одно: жизненные силы наследного принца или разрыв союза с империей Феникс. Но ты умудрилась уничтожить кольцо госпожи Хуалин. Отец сильно рассердился из-за его потери.
Что-то во мне разлетелось на тысячи осколков, когда я поняла, что Вэньчжи ни капли не раскаивался в содеянном… Тот клочок надежды, за который я так отчаянно цеплялась. Якобы Вэньчжи поступал не по собственной воле.
Все, что мне пришлось делать после расставания с мамой, все, чего я достигла за это время, теперь казалось опорочено его злодеяниями.
Горячая, горькая, едкая желчь подкатила к горлу. Я старалась сохранять спокойствие, но ничего не вышло, и ярость хлынула наружу. Я влепила ему пощечину, но Вэньчжи даже не вздрогнул и не попытался остановить меня. Громкий шлепок эхом прокатился по комнате, а голова принца мотнулась в сторону. Руку опалила боль, словно я сунула ее в огонь, но красный отпечаток ладони на коже доставил мне несказанное удовольствие.
— Я знаю, что ты сердишься, Синъинь. Но не смей так больше делать.
— Сержусь? Нет слова, способного описать мои чувства. И то, как сильно я тебя презираю.
— Ты сама сделала этот выбор, — наклонившись ко мне, прошептал он. — Ты забрала жемчуг у драконов. Так что не отрицай, будто не желала заполучить власть над ними.
Я вздрогнула. Да, отчасти так и было. Вот только он ошибался. Я хотела получить власть над драконами, но не по тем причинам, о которых думал Вэньчжи. Внезапно мне в голову пришла одна мысль, от которой сжалось сердце.
— Так ты притворялся, будто неравнодушен ко мне, потому, что узнал о наследии лука Нефритового дракона? И предположил, что я с помощью него смогу контролировать зверей?
— Нет, — без колебаний ответил он. — Не стану отрицать, меня заинтересовало, почему лук выбрал тебя. И то, что я узнал в землях у Восточного моря, дало мне повод держать тебя поближе. Сначала как соратницу, а потом… — Легкий румянец окрасил его лицо. — Но наши чувства друг к другу возникли намного раньше. Когда я впервые увидел, как ты стреляешь, что-то отозвалось во мне. Что-то, чего я никак не ожидал почувствовать. Отчасти именно поэтому я решил отказаться от поисков жемчужин и вернуться домой. Мне не хотелось и дальше обманывать тебя.
Даже сейчас что-то екнуло в груди в ответ на его признание. Но я не позволила чувствам отразиться на лице. Вэньчжи никогда не узнает, какую боль мне причинил.
— Я даже слегка пожалел, что император поручил тебе это задание, — продолжил он. — Мне не хотелось портить наши отношения. Но по воле судьбы император послал тебя за тем, что я искал все эти годы. И я не смог закрыть глаза на столь удачное совпадение.
— Не такое уж удачное для меня. — Я внимательно посмотрела на него, но не нашла ни единого признака сожалений. — Ты знал, что мне нужны эти жемчужины, чтобы спасти маму. Знал, через что я прошла ради этого шанса. Но все равно забрал их. — Из последних сил я заставила себя успокоиться и попросила: — Если я действительно тебе небезразлична, как ты утверждаешь, отдай жемчужины и отпусти меня.
Вэньчжи одним шагом сократил расстояние между нами и притянул в свои объятия. Его рука на моей пылающей коже ощущалась холодной как лед.
— Жемчужины нужны моему народу, чтобы мы могли избавиться от угрозы в лице Небесной империи. С поддержкой драконов мы легко их победим. И как только это произойдет, клянусь, я найду способ освободить твою мать. У нас будет все, чего мы когда-то хотели и о чем мечтали. Семья, власть и мы друг у друга. Но для этого тебе нужно мне довериться.
Я вырвалась из его хватки, чувствуя, как по коже от неприязни расползаются мурашки. А ведь еще вчера мне хотелось, чтобы Вэньчжи не размыкал объятий. То, каким он видел наше будущее… вызывало у меня отвращение.
— Я дала драконам слово и не собираюсь нарушать обещание. Даже если данные тобой клятвы ничего для тебя не значат.
Я могла бы еще много чего сказать. Беситься, кричать и проклинать его. Но из-за разбитого сердца меня охватила ужасная слабость. Я отвернулась от Вэньчжи, желая, чтобы он ушел, потому что больше не могла выносить его присутствие.
Раздался тяжелый вздох, в котором явно слышалось сожаление.
— Подумай обо всем хорошенько. Тебе все равно отсюда не уйти. — Он подошел к дверям и отодвинул их в сторону. — Да и сбежать не получится. А если и дальше продолжишь в том же духе, я стану обращаться с тобой соответствующе.
Двери за ним закрылись. А я поддалась гневу и, схватив чашку Вэньчжи, швырнула ее о стену, отчего тонкий фарфор разлетелся на бесчисленные осколки, которые никогда уже не склеить обратно.
Глава 32
Несмотря на предупреждения Вэньчжи, я все же попыталась сбежать. Просто не могла не рискнуть. Вот только окна оказались закрыты, и двери — тоже. Мне все же удалось выскользнуть из комнаты, когда служанка принесла еду… но в коридоре меня поджидали стражи. К сожалению, они оказались опытными ветеранами, а не зелеными юнцами, которых удалось бы застать врасплох. И хотя я сражалась с ними изо всех сил, они легко смогли скрутить меня и завести обратно в комнату.
Плюхнувшись на стул, я забарабанила пальцами по столу. Как мне выбраться из этого проклятого места? Как вернуть жемчужины? Мама… надежда освободить ее вновь превратилась в недостижимую мечту, как это случилось, когда я оказалась в резиденции Золотого лотоса. Одним ударом Вэньчжи разбил мои желания и сердце на тысячи осколков. Я невольно впилась ногтями в стол, вырывая тонкие деревянные щепки.
Нахлынула острая, безжалостная боль, хотя казалось, после предательства Вэньчжи все чувства онемели. Я мысленно вернулась к нашему прошлому… От воспоминаний внутри все сжималось, но я не собиралась жалеть себя. Я вспомнила все, что Вэньчжи говорил и делал: как он настаивал, чтобы я никому не рассказывала про лук Нефритового дракона, как он в темноте отправился на пик Теней, как отговорил от посещения библиотеки Восточного моря. Ничего из этого не казалось странным по отдельности, но вместе эпизоды складывались в мрачную картину. Да и его сдержанность в разговорах о семье должна
