Девочка и луна - Марк Лоуренс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока они искали, спотыкались, отступали и находили новые пути вперед, Турин делал почти то же самое в темноте своего собственного разума, бесконечно следуя за Яз по льду. Она была особенной, очевидно. Редчайший из талантов, бесценный для мира — она одна могла его защитить. Но он уже думал о Коридоре как о мире, о тонком зеленом круге, наполненном жизнью, как о всем, что имело значение. Но Яз была родом со льда, вышла из самых суровых пределов севера. Если Коридор закроется, он просто будет малюсеньким дополнением к белому царству, в котором она провела почти все свои дни.
И было ли то, что делало ее особенной для всего мира, тем же самым, что делало ее особенной для него? В историях все было так просто. Даже в рассказах Яз: Зин был создан для Мокки. Только для Мокки. Была ли Яз той, кто вытащил его из Ямы, или она просто показала путь? Было ли неизбежно, что, как только он обнаружил, что может оторваться от земли, он увидит небо? Он сказал Куине, что ушел из Ямы для себя. Может быть, это было правдой. Сейчас Яз несла на себе огромный груз. Так что добавить к этому бремя его желаний не будет поступком друга — тем более того, кто ее любит.
Выступ в неровном полу подставил ему подножку, и Турин, слишком погруженный в свои мысли, чтобы спастись с помощью своей силы, рухнул на землю, рефлекторно выставив вперед руки и заработав ссадины на ладонях вместо разбитого лица. «Ой!» Но не удар занимал его мысли, даже когда Куина помогала ему подняться, а Теус смеялся. Это было внезапное осознание, которое ударило его сильнее, чем пол. Он не собирался возвращаться на лед. Он никогда не покинет тепло Коридора. Он будет бороться за это, даже несмотря на то, что только что здесь появился. И если сила Сеуса окажется слишком велика — он умрет за это.
— Ты в порядке? — Куина отпустила его руку. — Падать — это не то, что ты должен делать. Хотя это у тебя хорошо получается.
Турин выдавил из себя улыбку:
— Потерял концентрацию.
— Ну, найди. — Мали повернулась обратно, не улыбаясь. Она посмотрела на Куину. — Ясность. Как учит Сестра Сова. — Затем она снова пошла вперед. — На этом пути нас ждут неприятности.
Турин пожал плечами.
— Неприятности, которые, вероятно, нас убьют. — Он понизил голос, говоря только для Куины. — У тебя было больше времени, чем у меня, чтобы привыкнуть к этой мысли.
— Немного догнала тебя по возрасту, — сказала Куина. — А если бы тебе удалось сделать еще несколько шагов к той звезде, я бы уже была старухой.
Турин вздохнул:
— Я просто думал, что у меня будет больше времени. Мы проделали весь этот путь, чтобы добраться до зеленых земель. И я прошел от скалы к городу. Это все, что я видел. И теперь я, вероятно, умру в дыре, мало чем отличающейся от той, из которой выбрался.
— Береги меня, и я покажу тебе этот мир, когда мы отсюда выберемся. — Куина взяла его руку.
Турин открыл рот, но обнаружил, что ему нечего сказать. Ладонь Куины на его руке была теплой, маленькой, ее пожатие крепким, удобным. Турин закрыл рот и молча пошел дальше. Через десять шагов он понял, что улыбается.
41
Яз
— ИТАК, ТЫ ХОЧЕШЬ собрать части разбитого кувшина вместе, чтобы его восстановить? — спросил Эррис.
— Да. — Яз, сосредоточенная на глазах Наблюдателя, кивнула. — За исключением того, что все части должны быть установлены на место одновременно. И все это происходит в моей голове. И все части вращаются. Кувыркаются вокруг всех своих осей. И ни одна из этих частей не хочет находиться рядом с другими.
Эррис поймал один из глаз, когда тот пролетал мимо:
— Помогает ли то, что они кружат вокруг тебя? Я бы хотел, чтобы они были в покое. Как кусочки головоломки.
— Это так не работает. — Яз наблюдала за звездой, горящей в руке Эрриса, слишком большой, чтобы потеряться в его хватке. — Тебе не больно?
Эррис встретил ее взгляд, улыбаясь, но с грустью в уголках глаз.
— Я пытался построить тело, подобное тому, которое у меня было, только лучше. Но оно получилось не очень-то человеческим, верно? Боль и усилия получились хуже всех. Я не напрягаюсь. Я либо могу что-то поднять, либо не могу. Мне не больно, но я чувствую. Я чувствую лезвие или удар, но это не то страдание, которое, насколько я помню, испытывало мое первоначальное тело. Что является многословным способом сказать: «Да, это больно, но означает только одно: я знаю, что это наносит мне вред». — Он опустил взгляд и кивнул в сторону трех корабль-сердец, плававших дальше в туннеле. — Первоначального меня они бы сломали.
Яз ничего не сказала, просто смотрела на звезды, пытаясь найти решение загадки, которую они представляли. Скоро она призовет корабль-сердца, чтобы обострить восприятие и увеличить силы. Она будет гореть, как свеча, зажженная с обоих концов, неистово расплескивая свое топливо. Но цена, которую она заплатит, позволит ей приобрести ясность, которая может показать то, что ей нужно. Однако пока она работала в одиночку. Она просто боялась привести к себе три корабль-сердца одновременно. Это — способность противостоять звездам — и делало ее особенной. Вот почему на нее возлагалось так много надежд. Но это было тяжело. Очень тяжело. И она была напугана.
— У нас мало времени. — Яз пробормотала эти слова, как будто чем громче она их произносила, тем правдивее они могли быть.
— Да, — согласился Эррис.
— Этот червь может вернуться к Сеусу. Может быть, он может рассказать ему, что здесь произошло, даже не возвращаясь назад.
— Может быть.
— И Сеус пошлет своих наемников и монстров убивать всех, кто мне дорог.
Эррис кивнул.
— Скажи что-нибудь, черт возьми.
— Я могу сказать «нет» и «может быть». Если ты хочешь, чтобы я паниковал или упрекал тебя, я мог бы попробовать.
— Я должна была использовать время-звезду. Она дала бы мне столько времени, сколько мне нужно, чтобы собрать эти кусочки вместе. Я была дурой. Я могла бы потратить месяцы и никому не причинить неудобств.
— Иногда больше времени — не то, что тебе нужно, — сказал Эррис. — Некоторые задачи всегда решаются в последнее мгновение. Это то давление, которое заставляет тебя идти на необходимый риск, принимать необходимую боль.
Яз освободила глаза Наблюдателя от орбит вокруг нее, направив их
