Девочка и луна - Марк Лоуренс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яз отвернулась от светящейся массы и посмотрела на Эрриса, свет остался за ее спиной.
— Это правда, — сказала она. — Некоторые вещи мы откладываем, избегаем делать их до тех пор, пока не останется времени, пока не останется единственный выбор — действовать или потерять шанс навсегда. — Она сделала шаг к нему, другой, каждый раз встречая бо́льшее сопротивление, чем тогда, когда она боролась в зубах магического ветра Йелны. Теперь она была слишком близко, прижимаясь к тому же барьеру, который должны были преодолеть две звезды, прежде чем притяжение взяло верх и они стали одним целым. Близость Эрриса покалывала ее кожу, и когда она подняла к нему лицо, темные глаза, встретившиеся с ее глазами, горели не только отраженным сиянием. Ее сердце бешено колотилось, даже когда она поворачивалась — теперь оно колотилось в груди, как будто она пробежала милю.
— Яз…
— Эррис? — Она прикусила губу, отпустила ее и наклонилась к нему, так медленно, что смогла убедить себя, что расстояние между ними не изменилось.
— Я не создан… — Его руки были на ее плечах, достаточно нежно, чтобы она могла почти представить, что он не удерживает ее. Почти.
— Как мужчина? — Она миновала тот момент, когда гордость можно было спасти, и ей было все равно.
— Я такой старый, Яз.
— Ты не выглядишь старым.
— Я умер до того, как лед пришел к Весте. Я старше, чем эти туннели. Я не буду стареть. Я не выгляжу старым… — Он отпустил ее и поднес руку к лицу, проведя пальцами по лбу, щеке и подбородку. Очень человеческий жест. — Я не выгляжу старым, но у меня за плечами слишком много лет, чтобы быть тем, кто тебе нужен.
— И кто мне нужен? — Яз нахмурилась, глядя на него, в ней бурлила странная смесь эмоций.
— Тот, кто может восхищаться новизной каждого мгновения с тобой.
— Теперь ты разговариваешь со мной как с маленькой.
— Тот, кто может создавать жизнь. Тот, кто может изменяться вместе с тобой. Тот, кому не придется смотреть, как ты стареешь, потом увядаешь, потом умираешь, все время оставаясь таким же… таким…
Яз приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам Эррис. Он не отвернулся — какая-то маленькая, но драгоценная частичка могла бы умереть внутри нее, если бы он это сделал. Его руки сомкнулись вокруг нее, не с силой страсти, а близко, защищая. Когда она поцеловала Квелла на льду в темноте, во временном укрытии двух капюшонов, сведенных вместе, они раскрыли свои губы, так и не узнав, кто из них проявил инициативу. Эррис не стал ее целовать. И Яз, чувствуя, что рот под ее губами не был ни таким теплым, ни таким мягким, каким должен быть, тоже не стала. То, что произошло между ними, не нуждалось ни в словах, ни в языках; это было понимание, пропитанное старой печалью, крепкие объятия, когда каждый, прижавшись головой к голове другого, говорил о чем-то другом: привязанности, уважении, другом виде любви.
Некоторое время они стояли, держась друг за друга, но пришло время вернуться к предстоящей работе, и ни один из них не нуждался ни в каких подсказках.
ВДОХНОВЕНИЕ, ОХВАТИВШЕЕ ЯЗ, когда она смотрела на светящуюся головоломку из множества движущихся частей, поднялось — как и все по-настоящему новые идеи — из скрытых глубин ее сознания, куда мысли, обрамленные словами и образами, никогда не проникают. Оно поднялось из того места, где первобытные страхи и животный инстинкт борются с более темными эмоциями, — битва, из которой в редких случаях вырывается яркое прозрение. Она подозвала к себе сине-зеленую звезду, пыль-звезду, которую с таким трудом изготовила еще в монастыре. То, что осталось после половины, которую она отдала Мали, было едва ли крупнее горошины, которую послушницам иногда подавали к столу.
Яз мог бы отдать Мали всю звезду. Она должна была это сделать, но звезда казалась слишком драгоценной, чтобы расстаться с ней полностью, ее свет и блеск были результатом стольких часов труда. Это было поле битвы, на котором выковалась бо́льшая часть ее понимания звезд. Она освободила армию Эулара от рабства с помощью крупинок звезда-пыли и с тех пор узнала, как много можно увидеть в горстке пыли.
Зажав звезду между большим и указательным пальцами, она произнесла слово уничтожения и сжала. Свет звезды изменился, превратившись в мгновение ока в пестрое радужное свечение от пыли, которая теперь покрывала ее пальцы.
— Что ты… — Эррис замолчал, когда Яз, предельно сосредоточившись, подняла зернышки в растущее облако сверкающих пылинок и отправила их присоединиться к танцу глаз Наблюдателя. Каждое зернышко двигалось своим собственным курсом, спиралью рассекая воздух в одну из полудюжины ярких нитей, каждая нить следовала за одним из глаз. В течение нескольких мгновений весь ансамбль продолжал двигаться по своим переплетающимся орбитам, за каждой крупной звездой тянулся тонкий хвост пыли. И, крупинка за крупинкой, Яз присоединяла пылинки к глазам, увеличивая каждый глаз на мельчайшую долю, недостаточную для того, чтобы быть замеченной или изменить качество их света.
— Я добавила к каждой из них части того, что раньше было единым предметом, который я сделала и понимала до конца, — сказала Яз. — Нити, которые все еще связывают эти пылинки с памятью об их прежнем единстве, помогут направить бо́льшие части в бо́льшее целое. — Она сделала медленный, глубокий вдох. — Или, по крайней мере, это моя теория. А теперь тебе, вероятно, стоит отойти в сторону, потому что, если все пойдет не так, на довольно большом расстоянии от меня мало что останется. Наверное, лучше всего бежать.
— Яз… Может быть, тебе стоит…
— Ожидание — не ответ. Не для чего-то подобного. Ты сам сказал.
Настоящий фокус, решила Яз, заключается не в том, чтобы найти точное решение и собрать свои ресурсы для действий — хотя увидеть возможное решение необходимо. Настоящий фокус — действовать в тот момент, когда возможность представится. Потенциал для объединения глаз Наблюдателя в одну
