Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман - Пьер Нор

Здание возвышалось над расположенным в холмистой местности садом, в котором произрастали деревья самых разнообразных пород. Внимательный взгляд обнаружил спрятавшиеся в зелени белые виллы и небольшие деревушки. Фоном этой картине служил величественный горный массив, хребты украшали султаны облаков с рельефными синими тенями. Легкий туман вдалеке размывал и смягчал их контуры.

— Вам нравится Аддис-Абеба? спросила следившая за его взглядом Хорна Мейсон.

— Я едва успел осмотреться,— заметил полковник,— но климат здесь, кажется, замечательный.

— Необыкновенный. Мы всего лишь в каких-нибудь десяти градусах от экватора, а между тем в течение всего года температура почти не отклоняется от средней величины -21°. Ведь мы находимся на высоте 2400 метров над уровнем моря. С этой точки зрения город — настоящий рай. Впрочем, вы, наверное, знаете, что означает название Аддис-Абеба на амхарском — местном официальном языке?

— Право же нет,— признался он, намазывая булочку маслом.

— В конце прошлого века основатель Аддис-Абебы Менелик II дал городу имя «Новый цветок».

— Я понимаю, почему вам здесь нравится,— убежденно сказал Фредерик.— К тому же вы устроились просто по-королевски. Но скажите, ведь у вас немало работы?

На столе рядом с молодой женщиной лежал внушительный пакет с корреспонденцией. Она рассмеялась:

— Знаете ли, все журналисты получают не меньше, но, к счастью, мне нет нужды читать все подряд.

Хорна накрыла ладонью руку француза и легонько погладила ее с улыбкой сообщника.

— Что же до новостей, Фредди,— сказала она голосом, в котором сквозили воспоминания о вчерашнем вечере,— я уже получила для вас кое-что весьма ободряющее.

— Уже? — удивился он.

— Да. Решение зависит от руководителя нашей группы, находившегося по делам в Найроби, но именно сегодня он возвращается. Я звонила ему рано утром по поводу записки, которую передал ему вчера вечером телексом Вандамм. Он выразил пожелание встретиться с вами, я же ни минуты не сомневаюсь в итоге переговоров.

Фредерик слегка нахмурил брови, выпил третью чашку чая, отодвинулся от стола, положил ногу на ногу и закурил сигарету.

— Хорна, я очень тронут,— сказал он,— что вы рекомендовали меня своим друзьям. Очень надеюсь, что нам предоставится возможность поработать вместе, но учтите, я еще не взял на себя никаких обязательств.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она заинтригованно.

— Только то, что я не могу принять никаких обязательств, не зная, на кого работаю. Я пришел к вам вчера вечером, полагая, что вы более или менее тесно связаны с людьми, которые, убрав Османа Загари, лишили меня пятидесяти тысяч долларов. Согласитесь, что это чертовское невезение.

— Прошу вас… — ответила Хорна, словно он допустил бестактность.— Мне не хотелось бы говорить об этом… неприятном инциденте.

— Вчера вечером я предложил вам вести себя, как подобает серьезным людям. Замечу, что именно так мы себя и вели, как мне кажется. Но не будем об этом… Я просто хотел подчеркнуть, что всегда лучше смотреть фактам в лицо и точно знать, как обстоит дело. Какую страну вы представляете? Является ли она противником Франции? Я не собираюсь предавать свою родину. Но если все-таки предположить, что я соглашусь, какая предполагается оплата? Вы должны понять, что в моем возрасте это тоже имеет значение. Я не могу больше попусту тратить время, я и так уже достаточно потерял, получая жалкую зарплату государственного служащего.

Собеседница даже не моргнула.

— В сущности, вы правы,— сказала она.— Лучше уж говорить и действовать именно так. Я прекрасно вас понимаю и могу рассеять ваши сомнения. Вам не придется служить интересам нации, противостоящей Франции, потому что вы вообще не будете работать на какое бы то ни было правительство.

Мы в самом деле серьезные люди, поэтому вы согласитесь со мной, если я скажу, что понятие родины в наши дни несколько устарело. Сегодня уже не политика является главной силой, а экономика. Правительства уходят в тень, уступая свою власть; им на смену приходят могущественные экономические группы.

— Вы имеете в виду лобби?

— Да, на национальном уровне лобби. Но деловые люди, опытные руководители промышленности уже давно вышли на международную арену. Больше я вам сказать не могу, чтобы не показаться болтливой. Человек, с которым вам сегодня предстоит встретиться, имеет гораздо более широкие полномочия, чтобы дать вам необходимые объяснения.

— Как его зовут?

— Хейнс. Мортон Хейнс. Это… очень крупный экономист. Он также уполномочен принять решение о вознаграждении, и я уверена, что вы не будете разочарованы.

— Вашими бы устами да мед пить. Когда я с ним увижусь?

— К полудню Вандамм заедет за вами. Вы вместе отправитесь в аэропорт, там и произойдет встреча. А пока вы принадлежите самому себе… в пределах квартиры разумеется. Я же должна разобрать почту.

Хорна встала и подошла к Фредерику, нежно погладила его затылок и легонько поцеловала в губы.

— Что бы там ни было,— сказала она, и ее глаза слегка затуманились,— мы снова увидимся сегодня вечером…

Чуть раньше полудня Лемуан покинул квартиру в сопровождении Омера Вандамма. Бельгиец приехал на «ровере». Он вел себя с Фредериком на грани грубости и с момента отъезда не разомкнул рта. Француз размышлял о том, следовало ли приписать его поведение ревности, опасению за свое место или же природной агрессивности и враждебности.

С полным безразличием Лемуан воспользовался вынужденным молчанием, чтобы полюбоваться Аддис-Абебой. Это действительно был необычный город. Его надо было пересечь практически из конца в конец, чтобы добраться до дороги на аэропорт имени Хайле Селассие I, расположенный на юго-востоке. Повсюду высились гигантские современные здания и величественные дворцы, и все же среди них каким-то образом удалось уцелеть традиционным домишкам с соломенными крышами — «тукули».

Точно так же интенсивное автодвижение не помешало выжить погонщикам ослов, пастухам со стадами коз. На одном из перекрестков Омер Вандамм, напрочь лишенный поэтического чувства, выругавшись, остановился, пропуская медленно плывущий караван верблюдов, возникший из песков пустыни, как во времена царицы Савской.

Они приехали в один из самых современных международных аэропортов за несколько минут до приземления самолета ДС-8, прибывающего из Южной Африки через Найроби. Словно встречающие, не знающие, как убить время, Вандамм и Лемуан направились в ожидании посадки на террасу, сообщающуюся с просторным залом для пассажиров. Перед ними предстало обычное для всех аэропортов мира зрелище, может быть, с чуть ярче выраженным местным колоритом. Большинство составляли одетые по-западному африканцы, азиаты и, разумеется, европейцы, но рядом с ними внушительную толпу образовали эфиопы в национальных костюмах — пассажиры внутренних линий: мужчины в белых хлопковых шамма, отороченных пестрыми лентами, женщины в длинных белых платьях, непоседливые дети.

И как повсюду вездесущие туристы всех рас, всех цветов кожи с камерами в руках, фотоаппаратами, болтающимися на животе.

Когда объявили рейс из Найроби, они направились в зал прибытия. Вандамм подал знак двум мужчинам в светлых легких костюмах и сетчатых шляпах с цветной лентой на тулье, сразу же выделив их из группы пассажиров. Когда все четверо встретились, он выказал вновь прибывшим подчеркнутое почтение.

Он поинтересовался, как прошел полет, а затем указал на француза:

— Позвольте представить вам господина Лемуана, о котором вам сообщала мисс Мейсон.

— Очень приятно, коротко сказал один из мужчин, протягивая руку.— Меня зовут Мортон Хейнс, а это — герр Паулюс, Якоб Паулюс.

Фредерик пожал протянутые руки, внимательно разглядывая представившихся ему людей. Мортон Хейнс — среднего роста загорелый мужчина лет сорока пяти, видимо, заядлый спортсмен, словом, типичный янки. Об этом свидетельствовал весь его облик, ну и, конечно, акцент. Манеры, тон, поведение — все недвусмысленно говорило: я хозяин.

Якоб Паулюс несколькими годами старше. Высокий рост, голый череп, засверкавший, едва он снял шляпу, костистое лицо и седеющие густые брови в точности соответствовали портрету доктора Равено, нарисованному Османом Загари.

Они дожидались, пока владельцам будет доставлен багаж. Фредерик краем глаза заметил Бернара Кассегрена, снующего за стойкой бюро по прокату автомобилей рядом со штатной сотрудницей — восхитительной эфиопкой в экстравагантном деловом костюме.

Наконец Вандамм получил багаж. Чтобы пробраться к выходу, им пришлось обойти оживленную группу жестикулирующих, гомонящих, с остервенением портящих фотопленку африканских туристов.