Шелепин - Леонид Млечин

А с другой стороны, окружение Хрущева не одобряло его либеральных акций, критики Сталина, покровительства Солженицыну и Твардовскому, попыток найти общий язык с Западом, сократить армию и военное производство.

В августе 1963 года отдыхавший в Пицунде Хрущев пригласил к себе Твардовского. Александру Трифоновичу позвонил помощник первого секретаря по идеологии Владимир Семенович Лебедев:

– Так вот я докладывал Никите Сергеевичу. Тот спрашивает: «А он отдыхал в этом году? А то, может быть, мы бы здесь и встретились?..»

В Пицунде Хрущев принял видных советских писателей. После обеда попросил Твардовского прочитать поэму «Теркин на том свете». Много лет Александр Трифонович пытался ее напечатать – не разрешали!

«Чтение было хорошее, – записал в дневнике Твардовский, – Никита Сергеевич почти все время улыбался, иногда даже смеялся тихо, по-стариковски (этот смех у него я знаю – очень приятный, простодушный и даже чем-то трогательный). В середине чтения примерно я попросил разрешения сделать две затяжки…

Дочитывал в поту от волнения и взятого темпа, несколько напряженного, – увидел потом, что мятая моя дорожная, накануне еще ношенная весь день рубашка – светло-синяя – на груди потемнела – была мокра».

Когда Твардовский закончил чтение, раздались аплодисменты. Никита Сергеевич встал, протянул ему руку:

– Поздравляю. Спасибо.

Твардовский попросил у Никиты Сергеевича разрешения «промочить горло». Тот пододвинул поэту коньяк.

– Налейте и мне, – сказал он, – пока врача вблизи нету.

Дослушав поэму, Хрущев обратился к газетчикам:

– Ну, кто смелый, кто напечатает?

Вызвался Аджубей:

– «Известия» берут с охотой.

На аэродроме Лебедев сказал Твардовскому, что Никита Сергеевич просит дать возможность прочесть поэму глазами. Его смутили рассуждения насчет «большинства» и «меньшинства». И по личной просьбе Хрущева Твардовский выкинул вот такие строки:

Пусть мне скажут, что ж ты, Теркин,Рассудил бы, голова!Большинство на свете мертвых,Что ж ты, против большинства?Я оспаривать не буду,Как не верить той молве.И пускай мне будет худо, —Я останусь в меньшинстве.

Никита Сергеевич не стал вникать в философский смысл стихов Твардовского, а автоматически откликнулся на слова о «большинстве» и «меньшинстве». А в меньшинстве не хотел оставаться даже всесильный первый секретарь ЦК…

У партийных секретарей были личные причины не любить Хрущева. Они жаждали покоя и комфорта, а Хрущев проводил перманентную кадровую революцию. Он членов ЦК шпынял и гонял, как мальчишек.

Поэт Андрей Вознесенский писал о Хрущеве:

«Пройдя школу лицедейства, владения собой, когда, затаив ненависть к тирану, он вынужден был плясать перед ним „гопачок“ при гостях, он, видимо, как бы мстя за свои былые унижения, сам, придя на престол, завел манеру публично унижать людей, растаптывать их достоинство».

Вся советская история – это история непрерывной борьбы за власть. У Хрущева были сильные соперники. Он неустанно сражался с ними и одерживал одну победу за другой. Он проявил выдающийся талант в борьбе за власть. Хрущев – неоцененный в этом смысле человек. Он был гениальным мастером политической интриги. Ведь каких людей он как бы играючи убрал – Берию, у которого в руках была госбезопасность, Жукова, у которого были армия и народная слава! В 1957 году Никита Сергеевич чуть не в одиночку пошел против президиума ЦК и одолел всех. За каждой такой операцией стояла большая закулисная работа. Для этого надо было иметь острый ум и смелость.

Партийная номенклатура помогла Хрущеву получить власть и удержать ее. Но одновременно первые секретари осознали и собственную значимость. Они скептически смотрели на Хрущева. Что хотели – исполняли, что им не нравилось – не делали.

На ХХ11 съезде под давлением Хрущева приняли программу построения коммунизма. Но всем было ясно, что построить коммунизм нельзя. Партийные секретари не хотели отвечать за невыполненные обещания. Им нужно было, чтобы Хрущев ответил за все. Так что это было серьезное противостояние. Или он их. Или они его.

Хрущева товарищи по партии боялись. Он умел внушать страх и в пожилые годы. Добреньким он никогда не был. Иначе бы не выжил. Но он был человек не злопамятный, снимал с должности и этим ограничивался. Сталин расстреливал, чтобы не оставались где-то рядом с ним недовольные и обиженные.

А Хрущев никого не добивал, переводил на менее значимые должности, и это создавало ощущение его слабости. Со временем все им обиженные утратили страх и объединились. Никита Сергеевич позволил своему окружению сплотиться против него.

Хрущев совершил много тактических ошибок. Офицерский корпус не принял тех сокращений, которые он произвел в армии. Хрущев поссорился и с КГБ. Он пренебрежительно относился к госбезопасности и хотел, в частности, снять с чекистов погоны, превратить комитет в гражданское ведомство.

После 1960 года Хрущев не подписал ни одного представления КГБ на генеральское звание. Некоторые начальники управлений и председатели КГБ республик оказались всего лишь полковниками. Звание полковника председатель КГБ мог дать своей властью. А генерала – только решением президиума ЦК, которое оформлялось постановлением Совета министров.

Председатель комитета Семичастный несколько раз обращался к Хрущеву:

– Никита Сергеевич, неудобно получается. По всем неписаным положениям председатель КГБ в республике – старший воинский начальник. А он всего лишь полковник. Рядом министр внутренних дел – генерал.

Хрущев в шутку все переводил. Когда Семичастный опять завел речь о генеральских погонах, Хрущев его прервал:

– Пойдем обедать!

Зашли в Кремле в комнату, где обедали члены президиума ЦК, рядом со Свердловским залом. Хрущев сказал:

– Вот пришел председатель КГБ, просит генеральские звания. Я ему могу только свои генеральские штаны отдать, ну, так он в них утонет.

– Никита Сергеевич, да я же не себе прошу…

Хрущев удержался от соблазна и себе звание тоже не повысил, в отличие от Брежнева, пожелавшего красоваться в маршальской форме. Как Хрущев пришел с войны генерал-лейтенантом, так с двумя звездочками и остался. А лизоблюды тоже его уговаривали:

– Как же так, Никита Сергеевич, вы Верховный главнокомандующий, а мы старше вас по званию?

– Ничего, – говорил Хрущев, – я с вами и так управлюсь.

Кончилось это тем, что он умудрился настроить против себя решительно всех. Он обзавелся таким количеством врагов, что уже не смог всех одолеть.