Шелепин - Леонид Млечин

В его устах свойственная немолодым людям ностальгия по ушедшей юности приобретала политический характер. Он, наверное, и сам не замечал, что из его собственных слов неоспоримо следовало: раньше было лучше, в царские времена рабочему человеку жилось легче, чем при социализме.

– Почему же сейчас картошки нет? – задавался вопросом Хрущев. – Потому что не стали удобрять. Минеральных удобрений тогда не было, был навоз. Правда, сейчас у нас, конечно, выросло потребление картошки. Следовательно, нам надо как-то поднять производство. Мы решение приняли, а картошки нет. Товарищи, картошка-то этого не понимает. Как Подгорный рассказывал, у них один егерь, который организовывал охоту, говорил Кириченко, когда тот ругался, что на него зверь не идет: зверь же дикий, он бежит куда хочет, а не на первого секретаря (веселое оживление в зале). Как и картошка, она же решения ЦК не понимает, ей надо условия создать, тогда она будет расти. Вот смотрите, я беседовал с рабочими. Они говорят: лука нет, цингой болеем. Ну, как это может быть, чтобы лука не было? Шпинат. Вот, говорят, стоит десять копеек по старым ценам, и теперь тоже десять копеек. Или там сельдерей. Что это? Мелочь. Я же помню, в Донбассе болгары снабжали. Бывало, у болгарина мать или жена покупают картошку, так он сельдерея пучок бесплатно дает, потому что это мелочь. Это вот, говорит, мое, бери. А у нас цены выросли на эту дребедень в десять раз. Ну что за позор! Так что мы будем теперь приучать людей, что коммунизм, и вы кушайте суп без сельдерея, без петрушки, без укропа?! Социализм есть, а укропа нет, картошки нет и прочего нет…

Когда-то Хрущев легко находил объяснение – и виновных. В январе 1938 года Сталин перевел его в Киев первым секретарем республиканского ЦК. В июне Никита Сергеевич проводил съезд компартии Украины и заговорил о продовольственном снабжении:

– Перебои с овощами – результат вражеской работы, потому что разве можно допустить, чтобы на Украине не было капусты или огурцов. Ну, кто может поверить, чтобы Украина была без капусты, была без огурцов, была без картошки. Это вообще не укладывается в голове. Когда нам сдавали в ЦК КП(б)У дела, мы спросили старое руководство – как же можно объяснить перебои с овощами – они вместо ответа вертелись, как все равно карась на горячей сковороде, потому что объяснить это безобразие ничем нельзя. Это только лишь вражеская работа может довести до такого состояния дело с овощами.

Четверть века спустя Никита Сергеевич не мог свалить вину за отсутствие продуктов на мифических врагов народа. Тем более что тех, кого он в 1938-м уверенно называл врагами, сам уже и реабилитировал. В определенном смысле он пребывал в растерянности, не понимал, почему в Советском Союзе нет того, что в изобилии в других странах.

Побывав за границей, Хрущев всякий раз возвращался пораженный увиденным. На сей раз он заговорил о том, что югославские животноводы экономнее советских, у них на откорм свиней уходит втрое меньше кормов.

– Вот я был на Украине месяца два назад вместе с Подгорным. Он говорит: откармливаем до ста тридцати килограммов, потому что тогда сало в ладонь. Кто это сало в ладонь ест? И украинцы не едят. Это старое понятие о сале. А вы посмотрите, что значит в ладонь сало получить, сколько надо свинью откармливать, сколько ее надо содержать! В два раза больше, чем если откармливать этого поросенка до веса девяносто килограммов, то есть на бекон. Весь капиталистический мир откармливает свиней только на бекон, потому что это самое выгодное, и я бы сказал, само приятное для потребления. Вот я спорил с Подгорным, он не согласился. Говорит, ты уже оторвался от Украины, а мы тут настоящие, щирые украинцы. Так это растратчики народного богатства! Если бы они были фермерами, они бы пролетели в трубу со своей системой. Я правильно говорю, товарищ Подгорный?

– В основном, – осторожно ответил Подгорный.

В зале веселое оживление.

– А мне больше и не надо, – сказал Хрущев, – я на большее не претендую.

В зале опять заулыбались. Но Никита Сергеевич был настроен отнюдь не благодушно:

– Вот вам, товарищи. Если Подгорный так мыслит, так он же не последний человек в нашей партии. А сколько у нас таких Подгорных? Миллионы.

– Никита Сергеевич, вы мне приписываете, такого не было, – оправдывался Подгорный.

– Да когда американский фермер Гарст приехал и узнал о ста тридцати килограммах, он возмутился и сказал, что будет в ЦК жаловаться Хрущеву.

Новый взрыв смеха.

– Это он насчет минеральных удобрений сказал, что будет жаловаться Хрущеву, – поправил его Подгорный.

– И по свиньям, – стоял на своем Никита Сергеевич.

– А по свиньям, когда ему сказали, он сказал: правильно, – продолжал Подгорный. – Потому что иначе колбасы без сала не сделаешь.

– Я не думаю, что он мог это сказать, – ответил Хрущев. – Вряд ли кто из американцев захочет заплатить больше за то, что сало толще, потому что все хотят купить, чтобы меньше было жира и больше мяса. И вы сами, когда сырое сало едите, так говорите: мне «с пид черевка». А это как раз от живота и там сало самое тонкое. Верно?

– Верно, – наконец согласился Подгорный.

Хрущев закончил довольно угрожающе:

– Надо сейчас людей, которые у нас в руководстве, обучить, кто не знает, а кто не хочет учиться, их надо заменять. Другого выхода нет.

Памятуя о Новочеркасске, он высказался против повышения цен:

– Товарищи, покамест мы будем по-дурацки поднимать цены на продукты сельского хозяйства, но не будем заниматься организацией труда и зарплатой, никакие деньги нас не выручат. Вы, как в бочку бездонную, будете бросать деньги. Вот смотрите, мы подняли цены на мясо. Ну и что, выросло мясо? Почему? Да порядок остался тот же. Как были убыточные хозяйства, как были идиоты директора совхозов, так они и остались на месте. Следовательно, мы только подняли честь его. Тогда убытки его били, поэтому был виден дурак и умный. А теперь мы дали дураку государственную дотацию в виде поднятия цен, поэтому он вышел в умные. Но он прибавки не дал.

Весной 1963 года комитет Шелепина получил право проверять деятельность силовых органов – КГБ, МВД и вооруженных сил. Это создавало ему совершенно особое положение в системе власти.

Никита Сергеевич использовал Шелепина как дубинку в отношениях с другими руководителями страны. Симпатий Шелепину со стороны товарищей это не прибавляло.

23 декабря 1963 года на президиуме Хрущев отчитывал своих подручных. Досталось и заместителю главы правительства Дмитрию Полянскому. Хрущев заговорил об оплате труда в сельском хозяйстве и обрушился на Полянского:

– Товарищ Полянский, я с вами не согласен. Это несогласие складывается в какую-то линию. Вы берете на себя смелую задачу защиты вопроса, которого вы не знаете. В этом тоже ваша смелость. Но это не ободряет ни меня, ни других. Я полагаться в этих вопросах на вас очень затрудняюсь. Вы бросаете безответственные фразы.