Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

Поскольку эти процессы носили глобальный характер, невозможно было ограничиться только привлечением иностранных сбережений: какую-то часть внутренних производственных инвестиций неизбежно пришлось свернуть.

Нет никаких сомнений в том, что и за желанием судиться по каждому поводу, распространившимся в американском обществе, тоже стоит едва ли не навязчивое стремление к деньгам. Те, кто завидует талантам других, знают, что с этим почти ничего не поделать, но люди, завидующие богатству других, могут воспользоваться подвернувшимися возможностями — или при необходимости подстроить так, чтобы подать против соперников иск. Культура судебного преследования, несомненно, обернулась для инновационной экономики утратой части ее динамизма. У людей, тратящих свое время и силы на судебное преследование друг друга, не остается времени и сил для инноваций. Один предприниматель из Кремниевой долины как-то отметил, что сегодня стартапу нужно столько же юристов, сколько и инженеров.

Многие наблюдатели рассуждали о других источниках изменений в превалирующей культуре современных обществ. Маргарет Тэтчер очень точно подметила, что раньше люди стремились делать что-то, а не просто занимать положение в обществе. В культуре социального статуса или известности люди пытаются вырваться вперед, повысить свое положение, пробиться наверх, но не что-то создать. Содержательные достижения просто не признаются. Эта культура обесценивает моральные качества, которыми обычно обладают люди, достигающие высоких результатов,— упорство, рассудительность, внимательность, и привлекает все внимание к тому, что те же люди могут быть совершенно обычными или даже плохими, то есть к их повседневным привычкам и странностям. Во многих недавно вышедших биографиях известных личностей нередко смакуются промахи и прегрешения главного героя. Примерами могут быть биографии Эдвина Хаббла, Эдварда Хоппера и Альфреда Хичкока. Еще больше подтверждений этому тезису можно найти в недавних биографиях Томаса Джефферсона, которые изображают его так, будто он не был противником рабства, хотя известно, что на самом деле его ненависть к рабству была наиболее заметной характеристикой его публичной жизни. Некоторые авторы уделяют больше внимания обвинениям, а не достижениям, благодаря которым их герои получили признание и стали предметом всеобщего восхищения. Ирония в том, что в рецензиях на кинематографическую биографию Маргарет Тэтчер «Железная леди» указывалось, что фильм посвящен «патологиям ее личной жизни», и при этом совершенно упускалось из виду то, что в фильме была представлена вся ее карьера — со множеством сцен, речей и комментариев о политике, политической экономии и обществе тех времен, в том числе и поразительное замечание самой Тэтчер о желании «сделать что-то».

Однако этос американского общества опустился еще ниже. В последние десятилетия наблюдалось развитие культуры самомнения или самодовольства. Многие ученые, которые в прошлом занимались исследованиями и постоянно придумывали новые идеи, сегодня вознеслись настолько, что лишь проповедуют, вообще не занимаясь наукой. Люди, занятые обзвоном потенциальных клиентов и спамом, вмешиваются в вашу жизнь, словно бы их требования оправдывали подобную бесцеремонность. У девушек-подростков бывают дети, с которыми они обращаются как с домашними питомцами, чтобы подтвердить свою значимость. Растущее чувство самодовольства помогает объяснить постоянно увеличивающиеся социальные расходы, которые, искусственно повышая экономическую независимость людей сверх уровня, обеспечиваемого их частным богатством, приводят к тому, что от работников теперь сложнее ожидать лояльности и увлеченности работой. Завышенные запросы со стороны претендентов на рабочие места затрудняют стартапам поиск сотрудников, которые были бы инициативны, помогали бы другим и готовы были бы работать с сосредоточенностью и рассудительностью, от которых, собственно, и зависит успех. Культура самомнения — еще один фактор распространения сутяжничества, о котором мы уже говорили.

В Америке многие отмечали рост так называемой подростковой культуры. По наблюдениям, склонность идти на риск ничуть не уменьшилась. Подростков нередко влечет риск, и многие сегодняшние финансовые фирмы зачастую «шли ва-банк», ставя на карту само существование компании. Снижение желания экономить — вот что действительно наблюдается, но высокие сбережения в той или иной стране не являются абсолютно необходимым условием для высокой инновационности: сбережения может предоставить какая-то другая страна, либо средства могут быть получены за счет какой-то иной инвестиционной деятельности. Однако для разработки креативных инновационных продуктов нужны предприниматели, готовые посвятить себя процессу, который, сколь бы привлекательным он ни был, окажется под угрозой, если они будут забирать себе деньги, необходимые для проекта. И, к сожалению, все реже можно встретить готовность затянуть пояса на год-два, когда работаешь ради серьезных результатов, хотя именно так обычно поступали взрослые люди в XIX веке. Питер Тиль, венчурный капиталист, занимающийся социальными медиа, в одном из своих интервью, рассказывая о генеральных директорах в только что открывшихся стартапах, заметил, что молодые предприниматели платили самим себе более 100 тысяч долларов в год (потом он, правда, встретил Марка Цукерберга из Facebook, который платил себе очень мало). Кроме того, оригинальность требует желания и способности регулярно и при этом длительное время концентрироваться на каком-то одном деле. Эта способность, похоже, в последние десятилетия тоже почти исчезла. Один преподаватель рассказал Эли Визелю, что в нью-йоркских средних школах больше невозможно преподавать «Юлия Цезаря» Шекспира, поскольку ученикам просто не хватает внимания, чтобы прочитать его. Как нередко отмечалось, у сегодняшних молодых людей в среднем меньше опыта жизни в одиночестве, чем у прошлого поколения. Значительное число людей, которые начинали работать с конца 1940-х годов по середину 1960-х, росли в семьях без братьев и сестер, так что они научились фантазировать и самостоятельно думать. Но потом семьи с одним ребенком стали встречаться реже. Кроме того, люди, у которых может даже быть свободное время на то, чтобы подумать, сегодня больше отвлекаются социальными медиа, то есть «экономикой самоудовлетворения в Интернете». Молодому поколению сегодня нужно постоянно быть на связи — через блоги, электронную почту и Twitter. Это приводит к упадку мысли, который только усиливает конформизм. Все больше людей соглашаются с позициями, которых придерживаются их политическая партия, религия или друзья, но не имеют собственного мнения. Было бы удивительно, если бы этот конформизм не давил на инновации в деловой среде.