Дочь Клодины - Розалинда Лейкер

— Добрый вечер, Люси. Сколько лет, сколько зим.

Ее единственным желанием было немедленно бежать от него. Она резко поднялась и подала знак помощнику крупье заменить ее. Приподняв атласную юбку, она вышла из-за стола и стремительно двинулась к двери, скрытой за деревянными панелями. Никогда она не думала, что через нее придется бежать от страха и ужаса, внушенного Доменико. Вытянув руку, Люси нащупала задвижку, потянув за которую, отперла дверь и оказалась в узком темном коридоре, ведущем к арке и тусклому свету. Ее сердце вырывалось из груди, девушка положила руку на стену и, закрыв глаза, на ощупь стала медленно двигаться вперед, находясь в полуобморочном состоянии после пережитого ужаса. На несколько секунд ей показалось, что она вернулась в прошлое и сейчас находится во флорентийской комнате наедине с ним, и он лапает, зверски хватает, кусает в порыве злости и страсти, насилует ее тело. Даже воздух рядом с ним за столом казался зараженным, и если бы он коснулся ее, она бы закричала.

Совсем ослабев, Люси оперлась о стену и попыталась оценить ситуацию. «Почему он приехал в Истхэмптон? Зачем снова появился в моей жизни?» Только благодаря Тимоти она стала забывать, как надругался над ней Доменико, и теперь снова эти ужасные воспоминания вернулись к ней. Она никак не могла противостоять прошлому, вернувшемуся к ней, кроме как собрать всю волю в кулак и попытаться справиться с собой.

Люси выпрямилась и решительно продолжила свой путь по коридору, уже не держась за стену, не понимая почему, но она вдруг захотела, чтобы силуэт Джоша показался вдалеке около арки, там, куда манил ее приглушенный свет. Она знала, что, не задумываясь, кинулась бы в его объятия, в ее сознании наступил момент истины, и она должна смело принять свои чувства.

К тому времени как она вышла из темного узкого коридора, прошла через освещенную комнату, попала в следующий, но уже широкий коридор, Люси осознала, что рано или поздно она все-таки встретится с Доменико. Он не уедет из отеля, пока не откроет ей причину своего появления. Как говорится, нападение — лучшая защита, поэтому она не будет ждать его действий. Она пошлет записку в комнату, в которой он поселился, сообщая, когда будет готова встретиться с ним.

Она добралась до своей маленькой комнатки, зажгла лампу, стоящую на маленьком круглом столе. Во второй раз за вечер Доменико испугал ее, кожа покрылась мурашками, и Люси задрожала. Горящий фитилек рассеял темноту, и она заметила, что он сидит в кресле-качалке. От страха и неожиданности ей стало трудно дышать, руки ослабли. Он стремительно подбежал, чтобы поймать ее.

— Кто впустил тебя в мою комнату? — осипшим голосом спросила Люси, еле передвигая ноги. К своему облегчению, она обнаружила, что больше не боится его, теперь она не была так уязвима, как тогда, в закрытой комнате в Италии, ведь в нескольких дюймах от ее руки находился колокольчик. Ей также показалось, что теперь он не собирался применять силу. Он подошел к камину, положив руку на полку, и равнодушно посмотрел на Люси.

— Золотые соверены могут развязать язык так же легко, как и лиры. Я подозревал, что ты сбежишь, как только увидишь меня, поэтому заранее узнал, в какой части подсобного помещения располагается твоя комната. — Он осмотрелся вокруг, не скрывая презрения. — Это неподходящее место для миссис Ди Кастеллони. Я должен сказать, что никогда не воспринимал тебя всерьез, когда ты говорила о своем карточном мастерстве, и не думал, что ты найдешь этому применение.

— Зачем ты приехал? Как ты нашел меня? Я не хочу тебя видеть!

— Сначала я навел справки о «Отеле Уорвик». Именно там ты проживала, когда прислуга покинула тебя, ну а там меня направили прямо сюда. Вижу, в этом городе ты стала известной всем и еще работаешь в театре. — Он отошел от камина. — Но я приехал не ссориться с тобой. Я хочу загладить свою вину. Хочу попросить у тебя прощения. Я не мог найти себе места после того ужасного дня, дня похорон отца. Не мог найти покоя после того, что сделал с тобой.

Она никогда не поверила бы в то, что Доменико, надменный и высокомерный тип, стал бы унижаться, прося у нее прощения. Так или иначе, она не верила, что это было правдой, не верила ни одному его слову, и это насторожило и встревожило ее еще больше.

— Ты мог написать письмо с извинением, если тебя так сильно мучили угрызения совести, — осторожно произнесла она.

Он покачал головой. Как всегда, Доменико был безукоризненно одет: бархатное пальто, алмазные запонки, сверкающие своим великолепием и дороговизной на накрахмаленной белоснежной рубашке, жилет, сшитый из парчи цвета слоновой кости. Но он всегда чрезмерно потел от сильного напряжения и волнения, и маленькие капли влаги сейчас блестели на его висках, потихоньку скатываясь вниз, в складки его длинного шелкового шарфа, обмотанного вокруг шеи.

— Я должен был увидеть тебя. Должен был сам лично с глазу на глаз поговорить с тобой и услышать, что ты прощаешь меня за то, что тогда произошло.

— Я попыталась забыть о прошлом. — Отвращение к этому человеку было таким глубоким, что Люси не могла найти подходящих слов.

Он вытащил льняной платок из рукава и вытер капли пота.

— Я надеюсь, ты не забыла, как любили тебя многие члены семьи Ди Кастеллони.

Имел ли он наглость и бесстыдство причислить себя к этой группе людей, Люси не знала.

— Я помню только тех, кто был добр ко мне, — сухо ответила Люси. — Я спрашиваю тебя снова, зачем ты приехал?

— Я приехал по просьбе семьи. Все очень переживают, как ты. Никто не получил от тебя ни одного письма, а моя жена слегла от горя после твоего поспешного тайного отъезда.

Люси никак не могла прокомментировать то, что он сам лично приказал ей тогда сделать. Ее глаза только расширились от удивления и злости. Она не могла понять, как можно быть таким безмерно наглым и бесчувственным лгуном.

— Ты заботилась о моем отце в последние годы его жизни, — продолжил Доменико как ни в чем не бывало, — и моя жена настойчиво хочет отплатить тебе добром за добро и как следует наградить. Жена думает, что ты глубоко разочаровалась и расстроилась, когда узнала, что мой отец ничего тебе не завещал, и именно поэтому так поспешно уехала из Флоренции. Она убедила меня отправиться на твои поиски и выяснить о тебе хоть что-нибудь.

— Я не хочу ничего! — бешено закричала Люси, размахивая руками и отходя дальше от него. — Просто убирайся отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!

— Я не собираюсь бросаться грубыми словами. Будет так, как я пожелаю, и уж не тебе решать, когда мне уезжать. Если ты, как сама говоришь, забыла обо всем плохом, что было между нами в прошлом и о чем я очень сожалею, то ты должна по крайней мере подумать над предложением, которое я передаю тебе как глава семьи, имя которой ты носишь. Ведь вся наша семья с искренними намерениями отправила меня в путь с этим важным поручением. Я приглашаю тебя вернуться со мной в Италию. — Он быстро поднял вверх руку, тем самым давая понять, чтобы она помолчала, так как мгновенно увидел отказ на ее обеспокоенном лице. — Для того чтобы снова стать неотъемлемой частичкой любящей тебя семьи, но в этот раз с одним очень важным отличием. Ты станешь полностью независима, будешь наслаждаться жизнью в собственной резиденции в Риме или в другом городе, в каком только пожелаешь, и у тебя будет приличный доход, выплачиваемый ежегодно нашей семьей, для того чтобы ты жила в достойных условиях, соответствующих твоему высокому социальному положению, а именно положению глубокоуважаемой вдовы Стефано Ди Кастеллони. Прими мою благосклонность, и пусть все разногласия забудутся. Я хочу, чтобы ты жила достойно и счастливо.