Сыны Семаргла - Елена Асеева

— Это Храбр, — вмешался в разговор наследник, и, открыв глаза, посмотрел на стоящего напротив него наставника. — Это надо людей лечить, чтобы потом выглядеть таким изможденным. Святозар потянулся на плаще, широко зевнул, и, сбросив с себя то, что его так плотно укрывало, сел. Рядом с ним сидел отец, и, глядя на него, радостно улыбался, а Храбр, уперев руки в бока, недовольно покачал головой, и, нахмурив лоб, с болью в голосе заметил:

— Лечить? Сколько же надо лечить, чтобы стать похожим… Я даже не знаю на кого ты стал похож… я такого отродясь не видывал.

— Это хорошо, что ты такое отродясь не видывал, — передергивая от холодного ветра плечами, ответил Святозар. — А вот побывал бы в бывшей Неллии, то увидел бы и не такое… Не только худых, но и больных, которым за провинность жестокосердные жрецы отрезают уши, носы, пальцы, вытыкают глаза….Эх! и во, что потом превращаются такие раны… Это просто жуть… Я не болен наставник, пока нет… Я устал и потерял много сил. И пока был рядом Аилоунен, он помогал мне и возвращал мне силы, потому что он кудесник, но сейчас мой друг очень далеко от меня, и днесь только время, отдых и сон снимут с моего тела эту усталость.

— Тогда, может Храбр и прав, сынок, надо послать за повозкой? Раз у тебя сил нет, — откликнулся правитель и беспокойным, наполненным тревогой и любовью взглядом оглядел наследника.

— Нет, я немного передохнул, — успокаивающе молвил Святозар, и, положив руку на плечо отца, крепко сжал его. — И верхом я смогу продолжить путь, ведь это же не крыльями махать, это верхом ехать…

Вот только интересно, кто ж меня на себе повезет.

— Да, как кто, — усмехаясь, протянул правитель и похлопал сына по лежащей на его плече руке. — Снежин, твой гордец, тебя и повезет. Я нарочно взял его с собой в поход, знал, как тебе будет приятно его увидеть.

— Ты, взял Снежина, — восторженно переспросил Святозар, и, увидев, как не менее радостно кивнул правитель, широко просиял. — Вот же, как замечательно!

— Но прежде, чем ты сядешь на своего замечательного, но кусачего Снежина, — строго сказал Храбр и лицо его засветилось нежно— голубоватым светом. — Ты прежде поешь, да его бы приодеть, во что-нибудь, а то похолодало нонче. Вот же Ярил, говорил тебе попридержи обоз, чего вперед его гонишь, тяперича Святозару и одеть нечего.

— Да, я ему свой кафтан отдам, — откликнулся правитель и принялся расстегивать застежки на своем темно-синем, короткополом кафтане.

— Мне конечно покуда магией не надо пользоваться, надо передохнуть, — останавливая рукой правителя, молвил Святозар. — Но уж кафтан для меня создать будет не тяжело, не стоит отец тебе раздеваться. Наследник, не мешкая, направил руку на плащ, и тихо пропел-прошептал повеленье, и в тоже мгновение там появился аккуратно сложенный темно-синий, как и у отца, короткополый кафтан.

— Хорошо бы ты себе еще еду мог создавать, — удовлетворенно хмыкнув, заметил Храбр. — Может тогда так не исхудал.

— Я все могу… и еду, и вещи, — снимая с себя опашень, да надевая кафтан и начиная застегивать на нем застежки, пояснил Святозар. — Я могу заставлять людей верить в наших Богов, могу повелевать животными, ветрами, могу убивать, разрушать и истреблять.

— Но это все черная магия, — взволнованно прошептал правитель.

— Для этого я и ходил в Пекло, отец, — ответил Святозар и посмотрел в зеленые глаза правителя, а потом перевел взор и уставился в серые очи наставника, узрев, как резво потухло голубоватое сияние его светлой души. — Ходил, чтобы напитаться черной магией. Я же вчера все объяснял, вы, что не поняли… Меня послали туда Боги, чтобы я стал подобен чарколу, Сатэге. — Наследник прервался, потому как и отец, и Храбр услышав про Сатэга взволнованно отшатнулись от него. — Но душа моя отец, она не стала половинчатой, она осталось целой, лазурной и верной Богам. Шрамы на теле моем, они и есть тьма, зло, через них в мою душу вошли способности черной магии. Посему, — и Святозар протянул правую руку и показал правителю и наставнику тускло горящий кроваво-красным светом камень в перстне. — Посему видишь, как горит алмаз, как кровь людская, потому как злом наполнены мои шрамы.

Приедем домой, и я сниму этот перстень и подарю его Гориславу. Пусть его носит мой сын, и пусть камень горит белым светом— светом добра. Святозар поел и выпил оставшееся молоко, да поднялся с плаща, тяжело расправляя, налитые усталостью, плечи. Он одернул к низу полы кафтана на себе да неторопливо пошел по направлению к дороге.

Дружинники меж тем убирали стан, тушили и засыпали землей костры, а други Святозара наконец-то смогли подойти к нему и обнять. И не только его братья Сем и Лель, не только Часлав и Звенислав, Годлав и Любим, Молчун и Искрен, Горазд и Вторак, но и те двенадцать другов, что набрали за год до отъезда Святозара, на празднике в честь Бога Коляды, поздравствовались с ним. Потом стали подходить дружинники правителя, каждый радостно оглядывал Святозара, обнимал и пожимал руку, и это длилось до тех пор, покуда их всех не разогнал Храбр и приведший Снежина Стоян. Конь Святозара был прекрасен, белый, без единого, темного пятнышка, с белой, длинной, чуть волнистой гривой и хвостом. Увидев хозяина Снежин радостно заржал, и принялся возбужденно топотить копытами по земле, а когда наследник протянул к его белой, красивой морде руки и стал ласково гладить того, конь на миг замер прикрыв глаза от нежности. А после негромко, но радостно и тревожно, что-то заговорил на своем лошадином языке, и стал тыкаться Святозару в голову своим носом, и даже попытался пожевать разлетающееся от ветра волосы.

— Ну, ну, — недовольно забухтел Стоян. — Давай, давай, Снежин, сжуй ему волосы еще, и тогда он совсем станет красавцем.

— Сынок, — обратился правитель к Святозару. Ярил медленно подступил к сыну и протянул ему ножны с мечом ДажьБога. Святозар с огромным почтение принял ножны в руки. Малеша помедлив, точно любуясь оружием, он правой ладонью крепко сжал золотую рукоять меча, украшенную зелеными изумрудами и синими сапфирами, и затаив дыхание, словно то проделывал впервые, неторопливо вынул его из ножен. Длинный, обоюдоострый клинок, заточенный с двух сторон и светящийся желтоватым светом, на котором был нанесено имя ДажьБога, ярко вспыхнул. Святозар с любовью оглядел меч своего Бога, нежно поцеловал его в лезвие, и с тем же почтением вложив обратно в ножны, заботливо укрепил их на поясе.

— Миронег когда приедет к нам в Славград, — молвил он, все поколь нежно оглаживая рукоять меча, да воззрился на стоящего подле отца, — привезет меч для Горислава. Этот меч мне для него подарил правитель Аилоунен. Видел бы ты отец, как он прекрасен, этот меч… Имя которого Священный вяз.