Наследие исполинов. Никто, кроме нас - Васильев Владимир Николаевич

Скотч сдернул с пояса биосканер.

— Ага, — пробормотал он. — Вот вы где, голубцы…

Действительно, впереди было полно снайперов. Биосканер показал, где именно они притаились, а волновой бинокль позволил их обнаружить визуально. Аборигены оказались упакованы на славу: пучки травы, упругие стебли, размалеванные вертикальными разводами физиономии… Р-рейнджеры, так их!

— Канониры, целеуказание!

Скотч привычно слил координаты целей. Дружный залп из всех четырех стволов вздыбил землю перед второй колючкой. Раз, еще раз, и еще. Над головой очень вовремя прошла волна штурмовиков — зрелище было еще то. Заодно перемешали с ошметками травы второй ряд колючки — резать там стало нечего, гуляй как по проспекту. И сирены очень кстати заткнулись.

Штурмовики пронеслись вперед; двинул дальше и десант, благо стрелять по нему было больше некому.

— Ур-роды, — пробормотал Солянка, падая рядом со Скотчем после очередной перебежки. — На смерть ведь вояк шлют, неужели непонятно?

Впереди как раз торопливо шныряли в окопы защитники президентской базы.

— Не твоего ума забота, — буркнул Скотч, прильнув к биноклю. — Канониры, цели!

«Вообще-то нас вполне можно было высаживать и внутри колючки, — подумал Скотч с неудовольствием. Вся нынешняя беготня с перестрелками, по его мнению, была совершенно излишней. — Но, кажется, я догадываюсь, почему так происходит. Начальству нужна демонстрация силы. Тахирцев нужно сначала унизить и деморализовать. Дабы были впредь посговорчивее. Интересно: с ними вообще пробовали договориться по-хорошему? Вряд ли, на это просто нет времени. А значит — стреляй, солдат, и по возможности глуши голос совести и здравого смысла…»

Скотч не знал, отдал бы он приказ своим людям стрелять в тахирцев, если бы те не сопротивлялись. Наверное, не стал бы он отдавать такого приказа.

Но тахирцы стреляли, упорно и фанатично, а когда противник сопротивляется — его давят.

Миновали и вторую колючку, и минное поле, по которому прошлись кроты-тральщики, высеянные саперами. Подходы к президентской базе все больше стали напоминать эпицентр мощного взрыва или последствия прохода не слабенького торнадо. Вдали виднелись строения навроде коттеджей — этажа в два, не более.

Той дело поднималась пальба: аборигенов-солдат тут было как на военной базе, не счесть. Одному бойцу сломало руку — кинетический удар от крупнокалиберной пули. Гаваец озверел от четырех попаданий в себя кряду и предлагал пустить в дело гранаты. Мельников со своим неразлучным приятелем-погранцом от души веселились, то и дело затевая со снайперами-тахирцами короткие дуэли. Мельников не проиграл ни одной. Солянка умело подгонял свою часть когорты, капральствовал, словом. Боевой пловец меланхолично падал в траву и ждал, пока очередную огневую точку противника придушат канониры. Братья Суондреды, напротив, стреляли много и охотно, периодически перебрасываясь свежими батареями.

Такая война больше напоминала детскую игру «Зарница» с игрушечным оружием и игрушечными жертвами. Вот только тахирцам она таковой точно не казалась: их жертвы были вполне настоящими.

Тем временем крейсер просел на должную высоту и совершенно закрыл собою местное небо.

«Сейчас агитацию начнут, — подумал Скотч. — Давно пора».

Не нравилось ему стрелять в практически безоружных аборигенов. Говоря по совести, в этот десант следовало идти с парализаторами, а не с лучеметами и импульсными орудиями.

И действительно, непривычные звуки тахирской речи полились из поднебесья. Они не были особенно громкими, но слышали их все — даже президент в своем бункере наверняка слышал.

А минут через пять прошла команда залечь и прекратить огонь. Как позже узнал Скотч, ввиду того, что президент предпочел прервать ненужное кровопролитие и сдался на милость захватчиков.

Когорта, понятное дело, залегла. За милую душу. Валяться на травке всяко лучше, чем воевать, — даже вот так воевать, по-игрушечному.

Валялись долго, минут сорок. Обороняющиеся с позиций куда-то слились, а поскольку команды стрелять не было — никто и не стрелял. Скотч успел отлежать один бок, потом другой, а никаких новостей и указаний все не поступало. Гаваец, отдыхающий через одного справа, начал громко костерить судьбу; на него издалека рыкнул Солянка — по связи, понятное дело. Рыкнул в общем-то развязно — ну так и десант нынче изображал не самих себя, а пиратов.

Потом приполз Мельников, причем без напарника. Приполз, умостился рядом со Скотчем и жестом предложил отрубить связь. Пошептаться, стало быть. Пошептаться с погранцом Скотч и раньше был не прочь, а теперь так и вовсе рад: бесцельное ожидание для солдата бывает хуже вражеской атаки. Особенно когда затягивается.

Касание сенсора — и связь отключена. Свою Мельников отключил раньше.

— Не нравится мне это, — с ходу пробурчал Мельников. — Проходило что-нибудь по командной?

— Нет. — Скотч качнул шлемом. — Вообще ничего. Скомандовали залечь — и все.

— Я видел, в центр базы наш бот садился.

— Бот? — изумился Скотч. — Не понял. Я ничего не видел.

— Он садился в полном камуфляже.

Скотч покосился на пограничный шлем и подумал, что на самом деле аппаратуры там стопудово поболее, чем в обычном пограничном шлеме. Не следует забывать, что Мельников, в прошлом Семенов, работает на одну из спецслужб.

— И чего теперь? — спросил Скотч.

— Вот я и думаю, — вздохнул Мельников, — чего? Президента скорее всего взяли. И увезли.

— Почему же тогда нет сигнала отходить?

Мельников пожал плечами.

— Давай прикинем… — прошептал он. — Зачем мы можем понадобиться здесь?

Скотч честно напряг извилины.

— Ума не приложу, — сознался он спустя какое-то время.

— Если начистоту — я тоже. Оставлять нас здесь имеет смысл только для окончательного захвата базы.

— Значит, будем захватывать базу.

— А на кой нам эта база? Последний уборщик в «Квазаре» знает, что нужно командованию в первую голову. И находится это совсем не здесь. Скотче, захват базы и даже захват президента — совершенно пустая акция. Поверь мне, поставить блокаду и вывезти захоронение можно, наплевав на аборигенов. И никакая ядерная атака этому не помешает, она даже начаться не сможет. Мы здесь с совершенно иной целью, а захват президента — просто формальный повод. Прикрытие.

— Блин, — пожаловался Скотч. — Я окончательно запутался! Я уже ни хрена не понимаю — совсем!

Мельников затих, потом приподнялся на локтях, вглядываясь туда, откуда еще совсем недавно постреливали тахирцы. Скотч взглянул туда же, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но впереди различалось только колыхание влажного воздуха.

— У тебя вызов мигает, — не поворачивая головы, сообщил Мельников.

Скотч покосился: и правда! Ну-ка, ну-ка…

— Скотч! — ворвался под череп голос Хрофецки. — Ты где там?

— На связи, — отозвался Скотч.

— Остаешься на месте. По сигналу начинаешь двигаться вперед. Стрельбы скорее всего не будет, но все равно держать нос по ветру. За вами наблюдают по позиционированию и будут корректировать движение в случае чего. Когда доберетесь до места — дадут знать.

— Понял.

Нестроевая команда вырвалась у Скотча сама собой: он отвыкал быть военным так же быстро и легко, как чуть больше года назад привыкал к обратному.

— Внимание, всем! — скомандовал Хрофецки уже циркуляром. — Шутиков на месте, остальные — возврат к боту! Исполнять!

Скотч тоскливо заозирался — коллеги по роте, а также соседние роты дружной шеренгой стали отступать туда, откуда пришли. Без суеты, по-хозяйски, где пятясь, где боком, где перебежками, но непременно оглядываясь и обратив оружие куда положено — против движения.

— Чего там? — сразу подсуетился Солянка.

— Когорта, мы лежим дальше, — огласил Скотч непонятный приказ. — У нас спецзадание.

Потом подумал и добавил:

— Вероятно…

— Эй, Скотче, — шепнул Мельников. — Я рядом с тобой буду, ладно? Ты держи меня в курсе, что там по командному каналу отгружают, лады?