Вся правда о лекарствах. Мировой заговор фармкомпаний - Бен Голдакр

Наряду с анализом этих проблем, который предполагается проводить на повседневной основе — все это очень живо, — также имеется постоянный поток новых открытий, где просто устанавливается, как и почему все это стало такой огромной проблемой.

Я не думаю, что многим профессионалам, которые работают на индустрию и у которых все в порядке с этикой, орган-представитель сослужит добрую службу, подразумевая, что все эти случаи в прошлом. Я также не верю, что политики — которым нужно поговорить об индустрии — не испытывают энтузиазма по поводу того, что индустрия хочет обойти молчанием жизненно важные проблемы. Но в итоге, как поясняется в этой книге, даже если бы вся эта низкопробная практика чудесным образом прекратилась в августе 2012 года, нам бы все равно нужно было об этом знать. И это не является своеобразной моральной расплатой, это необходимо потому, что современная медицина оперирует фактами из прошлого — прошлого года, прошлых пяти лет и прошлых пятидесяти лет.

В письмах от ученых, которые после публикации книги приходят ко мне в огромном количестве, содержится множество похожих историй. Один ученый направил мне ответ, который он получил от редактора журнала после подачи статьи, в которой зафиксирована откровенно пагубная практика. Комментарии редактора выдают мировую точку зрения о том, что медицина не предоставляет пациентам лучшие варианты. С разрешения я воспроизвожу одно предложение:

Нет ничего необычного в том, что производители лекарств выдают однобокий рекламный материал, или в том, что сложно судить о действенности препаратов из-за нехватки адекватной информации, поэтому пренебрежение, выраженное в комментарии, остается за пределами распространенности проблем.1

Аналогичным образом один читатель переправил мне ответ члена Европейского парламента, ранее врача, полученный на письмо о недостаче данных для прописывания лекарств: «Факты, которые вы предоставляете, в любом случае не вызывают опасений за жизнь пациентов, (они) только ставят под сомнение клиническую эффективность в сравнении с существующими лекарствами». Это вновь говорит о поднимаемых проблемах. Нам недостаточно того, что мы прописываем лекарства, которые лучше, чем вообще отсутствие лечения, нам нужно самое лучшее лекарство. Когда нам это не удается, мы подвергаем пациентов риску, так, будто мы нанесли этот вред напрямую, из-за отсутствия компетентности или из злого умысла.

Однако наблюдаются небольшие подвижки по ключевым проблемам, связанным с отсутствующими испытаниями. Кое-что было спровоцировано этой книгой, но она послужила всего лишь катализатором (если быть честным, нелепые отрицания индустрии тоже помогли: люди любят потасовки, и плохой оппонент может сделать многое, чтобы стимулировать людей к действию или напомнить им о том, что проблема по-прежнему не решена). Но самое важное, тогда как официальные объединения медицинских и научных профессиональных сообществ повсеместно отрицали проблему прозрачности, в сообществе в более широком смысле слова была огромная затаенная потребность к действию.

Итак, в прошлом сентябре член Парламента и семейный врач Сара Уолластон попросила меня прийти на собрание и выставила на обсуждение Парламента вопрос об отсутствующих результатах испытаний. Эти вопросы были переданы министру, и министр здравоохранения, как принято, ответил заранее, в эфире радио BBC 4 в программе «Today». Он объяснил, что проблемы попросту не существует: «По закону компании должны отчитываться обо всех неблагоприятных реакциях, происходящих во время испытаний, о полученных положительных и отрицательных результатах, а также обо всех заброшенных и неоконченных исследованиях». Появившийся позже официальный ответ Парламента был ближе к реальности:

Правительство поддерживает прозрачность публикаций результатов клинических испытаний, и оно осознает, что нужно и можно делать больше…Чем больше прозрачности, тем больше народ будет уверен в безопасности медикаментов. Мой уважаемый друг поднимает абсолютно легитимные вопросы, которые подняты и другими людьми, включая Бена Голдакра.

Этот круговорот является микрокосмом битвы за утраченные результаты испытаний: категорические отказы и разубеждение перед медленным разрушением за счет более серьезных действий. Министр согласился встретиться с нашей группой. Итак, мы явились: Сара Уолластон, член Парламента, Фиона Годли (редактор «Британского медицинского журнала»), Иэн Чалмерс (один из основателей Cochrane Collaboration), Карл Хенеген (директор центра медицины, основанной на фактах, в Оксфорде) и я.

Встреча дала положительный результат, и мы составили письмо в The Times, подписанное великими мира сего в британской медицине, начиная с президента Королевского колледжа врачей общей практики и до редактора Lancet. Вы можете считать такие письма тривиальными или помпезными, но это помогло по двум причинам: прежде всего, я мужественно сражался с широко распространенным отрицанием проблемы и призывал к четким действиям; во-вторых, оно показало, что проблема гораздо шире, за счет чего сложнее становится затереть эту дискуссию.

Отклик был во всех британских газетах, начиная с Mail и Telegraph до Independent и прочих. Комитет по науке и технологии Палаты Общин составил запрос по этой проблеме (цитируя в своем заявлении эту книгу и, мне приятно об этом сообщить, затрагивая бюрократические барьеры, чтобы эти испытания были выполнены, что равным образом важно, как вы увидели в главе 5). Еще это письмо было направлено на то, чтобы открытия были вынесены на публику, хотя всегда есть вероятность, что все закончится тем, что прогресс будет приостановлен. Однако уже был достигнут важный результат: как Совет медицинских исследований, так и Национальный институт здравоохранения и качества медицинской помощи, основные спонсоры научных исследований в Великобритании, провели внутренний аудит по рейтингу публикаций и выяснили, что они опубликовали 89 % и чуть меньше 100 % всех испытаний, соответственно. Несмотря на специфические цифры, поскольку научные испытания, так же как и промышленные испытания, были истощены субъективностью публикаций — а прозрачный публичный аудит является единственной дорогой вперед — само наличие этих цифр является маленькой победой.

Затем группа членов Парламента (включая Дэвида Дэвиса, Сару Уолластон и Джулиана Хупперта) написала в очень влиятельный Комитет государственного бюджета, и в результате Счетная палата направила официальный запрос по «Тамифлю». Специальная комиссия по здравоохранению ясно довела до сведения Национального института здравоохранения и качества медицинской помощи и фармацевтической индустрии, что все результаты должны быть в свободном доступе. Затем в Парламенте были подняты другие вопросы, включая вопрос от премьер-министра: на него ответили заверением, что всё это почти улажено в Европе. На этом этапе стало ясно, что нужно провести хорошую кампанию.

Автор Саймон Синг скромен и не хочет, чтобы люди знали, что ему пришлось потратить 5000 фунтов, поэтому это секрет: он очень щедро поделился с нами деньгами, чтобы покрыть расходы интерна в «Здравомыслие о науке» за несколько месяцев. Мы с Саймоном работали вместе и раньше: поднимали вопросы шарлатанства, ненадлежащих научных отчетов и провели невероятно успешную кампанию по реформе подачи жалоб. Опыт лоббирования, сведения интересных фактов и проведения публичной кампании в «Здравомыслии о науке» был именно тем, в чем нуждалась наша небольшая группа ученых и врачей. Кампания AllTrials («Все испытания»), запущенная в январе 2013 года, призывала к трем вещам: все испытания должны регистрироваться, все результаты должны публиковаться и все отчеты о клинических исследованиях должны быть доступны каждому. В центральную группу вошли «Британский медицинский журнал», Cochrane, Центр медицины, основанной на фактах, адвокаты пациентов и открытый издатель PLoS. В течение нескольких месяцев из ничего кампания AllTrials выросла до представительства основного нормативного положения в Великобритании. Сейчас у нас свыше 50000 последователей, и к нам примкнули свыше двух сотен организаций, включая Совет медицинских исследований, Национальный институт здравоохранения и качества медицинской помощи, Wellcome Trust и практически все основные медицинские и научные факультеты, общества, Королевские колледжи и так далее. Также имеет место широкая поддержка во всем мире от таких распространенных организаций, как Национальный союз терапевтов в США и Европейская ассоциация здравоохранения. Среди первых, подписавших документ, были группы пациентов, количество которых перевалило за сотню, и восемьдесят из них подписались только за один день. Это ключевой момент, потому что пациенты в этом вопросе лидируют, помогая профессионалам найти свой путь. Национальное общество больных, страдающим ревматоидным артритом, — которое подверглось кое-какой критике на страницах этой книги — стало одним из наших первых болельщиков, и меня сильно впечатлило то, что я увидел в этом сообществе в целом (в частности, Национальное общество больных, страдающим ревматоидным артритом показало истинное лидерство в усилении прозрачности в собственных финансовых вопросах, а также в клинических испытаниях).