Лучшее юмористическое фэнтези. Антология - Нил Гейман

— Как здорово! — воскликнула Принцесса. — Отличная идея, я тоже пойду с тобой!

Птицы сновали по двору, прыгая, чирикая, клюя, вертя головками по сторонам — в общем, занимаясь своими птичьими делами. Когда первые крошки упали на землю, осторожные пернатые вспорхнули, но тут же вернулись и принялись за еду.

— Какие они прелестные, эти птахи, — умилился колдун.

— Очень. И такие умелые летуньи, — отозвалась его жена.

— Ты и сама весьма хороша, дорогая. Принцесса скромно потупилась:

— Спасибо.

Когда Кедригерн рассыпал последнюю горсть крошек, на землю со слабым, но отчетливым звяканьем опустилась новая птичка, растолкавшая остальных. Подпрыгивая, она направилась к колдуну, сложила крылышки и поклонилась. Отметив столь необычное для птицы поведение, Кедригерн полностью переключил внимание на гостью.

Птаха была размером с голубую сойку — только голубой сойкой она не являлась. Тельце ее отливало золотом, крылья — золотом и серебром, а хвост — серебром и янтарем. Глаза сверкали изумрудами; хохолок, кончики крыльев и хвостика усеивали изумруды и рубины; клювик был перламутровый, а лапки — из черненого серебра. Маленькое создание сверкало, как сундучок с сокровищами при свете факела.

— Я имею честь лицезреть магистра Кедригерна, прославленного колдуна Горы Молчаливого Грома? — осведомилась птичка высоким, тонким, но очень звонким и чистым голоском.

— Точно так, о достойная птаха. Есть ли что-то такое, что я могу сделать для тебя? — ответил Кедригерн, соревнуясь в вежливости с гостьей.

Птица несколько раз быстро щелкнула, склонила головку, подскочила ближе и сказала:

— У меня послание для магистра Кедригерна от его старого друга Афонтия, а именно: «Вступил во владение магическим кристаллом с необычными свойствами. Это не по моей части. Буду признателен за твое мнение. Загляни, если сможешь. С наилучшими пожеланиями, Афонтий».

— И все? — спросил колдун.

Птичка повернула голову на все триста шестьдесят градусов, помахала хвостом и сказала:

— Все. После чириканья я буду готова принять ваш ответ, если вы пожелаете его оставить. Пожалуйста, не торопитесь. Я — механическое устройство и могу ждать неограниченное время.

— Вежливая птаха, — заметила Принцесса.

— Афонтий всегда был щепетилен, — сказал Кедригерн.

— Кто такой этот Афонтий? Ты никогда не упоминал о нем.

— Светлая голова, очень талантливый парнишка. Фантазер, изобретатель, часовщик — гений в вопросах механики. Он работал над небезызвестным Железным Человеком из Роттингена.

— О нем я слышала, только никогда не видела.

— Боюсь, теперь он уже превратился в груду ржавчины. Но в этом Афонтий не виноват. Он выполнял внутренние работы. Тело делали местные ребята, и делали не слишком добросовестно. Афонтию лучше всего удавались маленькие вещички — ну, вроде этой птички.

— Какое изящество. — Принцесса наклонилась, чтобы поближе рассмотреть птаху, как раз когда маленький автомат чирикнул, извещая о своей готовности. — И как богато украшено! Здесь по меньшей мере семнадцать драгоценных камней.

— Афонтий сделал очень похожую штучку для византийского императора, из золота и золотой эмали.[187] Вся награда досталась парочке греческих ювелиров, но это была работа Афонтия. Дивная вещица, как я слышал. Она сидела на золоченом суку и пела о том, что прошло, проходит или предстоит. Лорды и леди Византии любили ее, но император заявил, что она не дает ему спать.

— Императорам всегда трудно угодить.

— Афонтий забрал птичку и заменил ее дюжиной механических божьих коровок. Они летали строем, кувыркались, короче, делали всякие трюки — и очень тихо. Император остался доволен.

— Как мило со стороны Афонтия. А что ты собираешься ответить на его просьбу? — поинтересовалась Принцесса.

— И впрямь не знаю. В данный момент у меня нет никакой неотложной работы. Но тут ведь придется… — Он остановился, скорчил кислую гримасу и выдавил ненавистное слово: — путешествовать.

— А далеко отсюда до мастерской Афонтия?

— Отсюда далеко до чего угодно, дорогая. А добираться всегда неудобно, мерзко, пыльно, жарко, и опасно, и грязно, а когда наконец доберешься, от мысли о том, что придется еще возвращаться, делается вдвое хуже.

— По-моему, тебе не слишком хочется ехать, — сказала Принцесса.

— Ну что ты, мне хочется. Дело кажется весьма интересным. После наших непредвиденных осложнений с кристаллом Каракодисса я магических кристаллов не видел. Уверен, ты помнишь тот случай.

— Естественно, помню, — мрачно отозвалась Принцесса.

— Хитрые штуки эти магические кристаллы, но они могут быть полезны. Отличный источник информации.

— Я предпочитаю верить слухам и сплетням, — фыркнула Принцесса.

— А теперь, кажется, ехать не хочется тебе.

— Что навело тебя на подобную мысль? Это время года замечательно подходит для путешествий. Мы можем устроить себе маленькие каникулы.

— Кхм.

— По пути можешь собирать чудесные свежие травы. Мы приготовим легкую закуску. И тебе будет приятно снова повидаться с Афонтием, разве не так?

— Да, — неохотно признал Кедригерн.

— Так далеко ли дотуда на самом деле?

— Примерно три дня в один конец.

— Ну разве это расстояние! Скажи птичке, что мы приедем.

Вздохнув и пожав плечами, колдун ответил жене:

— Ладно, дорогая. Как пожелаешь. Повернувшись к птахе, Кедригерн протянул руку и заявил:

— Ну, пташка, я готов отвечать.

Крошечный автомат взмахнул крылышками, легонько подпрыгнул и взлетел, опустившись, как на шесток, на левое запястье колдуна.

— Пожалуйста, говорите прямо в мой клюв, и не подносите меня слишком близко, — проинструктировала механическая птица.

Кедригерн поднял руку так, что птичка оказалась на уровне его подбородка, и чуть отстранил ее.

— Так хорошо? — спросил он.

— Отлично. Пожалуйста, начинайте, — сказала птаха и открыла пошире клювик.

Кедригерн заглянул в крошечное отверстие и внезапно почувствовал себя очень глупо — ну разве не дурость стоять во дворе и беседовать с птичкой с часовым механизмом в брюшке? Но он собрался с духом, встряхнулся, откашлялся и лишь слегка напряженным голосом проговорил:

— Привет, Афонтий. Ты меня слышишь? Это Кедригерн. Надеюсь, у тебя все нормально. У нас чудесное утро.

— Кристалл, — прошипела Принцесса.

— Ах да. Кристалл. Кстати, об этом твоем кристалле, Афонтий. Мы приедем, чтобы взглянуть на него. Моя жена и я, вот как. Мы отправляемся завтра и прибудем через три дня. Надолго не задержимся.

— Кедди, мы не можем просто заскочить и тут же убежать. Что, если у него серьезная проблема?

— Ладно, ладно. Мы не задержимся надолго, если только у тебя не серьезная проблема. Пока, Афонтий. Увидимся через пару дней.

Когда Кедригерн закончил, птичка со щелчком захлопнула клюв. Прощебетав: «Спасибо», она снялась с запястья колдуна, сделала круг над головами людей и устремилась на северо-запад.

— Ну и что мы будем делать теперь? — спросил Кедригерн.

— Собираться, — ответила Принцесса, взяла мужа под руку и повела в дом.

Резиденция Афонтия находилась в трех днях необременительной, даже приятной верховой езды. Дорога была суха и пустынна. Погода выдалась не слишком жаркой, но и не чересчур прохладной. Каждую ночь Принцесса и Кедригерн останавливались на цветочном поле и спали под звездами, и ветра, отяжелевшие от сладких ароматов лета, баюкали их. По утрам свежесобранные ягоды пополняли их скромные завтраки. Путешествие получалось таким идиллическим, что Кедригерн не находил повода для жалоб; ему приходилось довольствоваться зловещими предсказаниями дождя, холода и нападений разбойников на обратном пути. Чтобы развеять мрачное настроение мужа, Принцесса переводила разговор на того, к кому они ехали в гости.

— А какой у Афонтия дом? — спросила она как-то раз.

— Ничего грандиозного. Просто одна большая мастерская. Может, тебе покажется, что там царит беспорядок, зато наверняка будет интересно. Часы всевозможных видов, форм и размеров, с фигурками, которые машут руками, топают ножками, вращают глазками и откалывают всякие номера… вещицы свистящие, дребезжащие, звенящие, щелкающие, тикающие, жужжащие и визжащие… Каждый час поднимается страшный шум, когда все эти часы начинают бить все разом и на все голоса.

— Надо попросить устроить нас в тихие покои.

— Вероятно, таковых у Афонтия не найдется. Лучше чем-нибудь затыкать на ночь уши.

— А какой он сам, твой Афонтий?

— Бодрый паренек. Полон энергии. Вечно скачет как блоха, делает дюжину вещей одновременно, планируя при этом еще две дюжины.

— Послание его звучало устало.