Любимицы королевы - Виктория Холт

— Совершенно согласна, дорогой лорд, — с жаром выдохнула Анна.

— В таком случае станем пока действовать без огласки, и я обещаю вашему величеству мир в ближайшем будущем.

— Ничего не доставит мне такого счастья, как завершение этого кровопролития.

Оксфорд согласно кивнул. «Завершение этого кровопролития, — подумал он, — означает завершение карьеры и конец власти Мальборо».

Вскоре после родов Эбигейл вернулась ко двору. Королева этому очень обрадовалась.

— Дорогая Мэшем, теперь у тебя и дочка, и сын. Какая ты счастливая.

Эбигейл присела у ног королевы, и они заговорили о детях. Анна с печалью вспоминала о детстве своего мальчика, такого умного, такого любимого. Эбигейл слышала все это раньше, поэтому размышляла, присвоит ли ей когда-нибудь королева титул, необходимый для передачи сыну.

Был бы Сэмюэл более предприимчив. Он уже стал бригадным генералом. Но командир он никакой. А милорд Харли удаляется от нее все больше и больше, зато становится все ближе Генри Сент-Джон.

Сент-Джон попроще Оксфорда. В юности Генри снискал себе известность расточительностью и распутством, да и повзрослев, не угомонился. Он ученик Харли, но не задевает ли слегка его честолюбие громадная, незаслуженная слава учителя после истории с Гискаром? Не кажется ли ему, что Харли, утвердясь на своей должности, пренебрегает старыми друзьями?

Эбигейл хотела это выяснить — очень осторожно. Не исключено, что она сможет действовать с учеником в полном согласии, как некогда с учителем.

Сент-Джон сообщил ей, что Мальборо налаживает связь с Ганновером. Королева уже немолода, с каждым годом становится все немощнее. Если после ее смерти трон с помощью Мальборо займет ганноверец, врагам герцога и герцогини придется плохо.

— А мы знаем, — лукаво улыбнулся ей Сент-Джон, — кого они считают злейшим врагом. Вас, моя дорогая леди.

Эбигейл забеспокоилась. О смерти королевы даже подумать было страшно. Все благодеяния она получала от этой измученной болезнями монархини, но пока что ничего не могла передать своей семье.

— Обращать взгляд в сторону Ганновера нам бессмысленно, — сказал Сент-Джон.

— Значит, нужно обратить в противоположную, — ответила Эбигейл.

— На Сен-Жермен, — прошептал Сент-Джон.

Королева плакала. Стало известно, что скончался ее дядя, лорд Рочестер. Для утешения она позвала к себе Мэшем.

— Мы находились в натянутых отношениях, и оттого его смерть воспринимается гораздо трагичней. Как я жалею о ссорах и разногласиях в семье!

— Ваше величество неизменно вели себя с величайшей добротой, — ответила Эбигейл.

— Но вот нелады, Мэшем… нелады! При мысли о несчастном отце, о том, как мы с ним обошлись, я готова сгореть со стыда.

— Ваше величество поступали, как подсказывала совесть. Он был католиком, а наши соотечественники не потерпели бы католика на престоле.

— Мэшем, из-за этого я не знаю покоя. До сих пор. И моя несчастная сестра Мария тоже не знала. А ведь мы были в ссоре, когда она умерла.

— Видимо, вражду между вами посеяла герцогиня Мальборо.

— Конечно. Моя дорогая сестра упрашивала меня избавиться от этой женщины. Надо было послушаться ее. Но тогда я была слепа, Мэшем… совершенно слепа.

— Теперь вы от нее избавились.

— Да, и слава Богу. Но я думаю о прошлом, Мэшем. Я состарилась, постоянно болею, и эти мысли приходят ко мне все чаще.

— Понимаю, ваше величество. В конце концов молодой человек в Сен-Жермене — ваш единокровный брат.

— Я часто вспоминаю о нем, Мэшем, и очень хотела бы все уладить.

— То есть передать престол ему.

У королевы перехватило дыхание.

— Такого решения я еще не приняла.

— Но вы склонялись к нему, и ваше величество получит утешение, если рассмотрит этот вопрос… все обдумает…

— Не хочу, чтобы его привозили в Англию, пока я жива.

— Нет-нет, ваше величество. Я подумала, что, возможно, вы предпочтете сделать наследником его — надеюсь, это произойдет не скоро, не хотелось бы этого видеть, — а не ганноверского немца.

— Я не особенно люблю немцев, Мэшем. А Яков мой брат.

— Поговорите, ваше величество, с теми министрами, которым доверяете.

— Дорогой лорд Оксфорд! Но ведь мальчику придется перейти в другую веру. В Англии, Мэшем, католик не может занимать престол. Люди этого не допустят… да и я бы не хотела. Надо наладить отношения с братом. Придется объяснить ему, что изменить религию необходимо. Отец не захотел… хотя понимал, какие ему грозят беды. Неужели и его сын такой же упрямец?

— Вашему величеству надо бы это выяснить.

Королева задумалась, Эбигейл тоже. Если она хочет оставаться при дворе после смерти Анны, следует помешать восшествию на престол ганноверца, так как Мальборо сближаются с немцами.

Блаженствовать вечно в лучах славы, которую принесла рана перочинным ножом, невозможно. Партия лорда Оксфорда столкнулась с затруднениями. Среди тори было немало якобитов, но поскольку единокровный брат королевы давал понять, что католическая вера ему дороже английского трона, план сделать его преемником Анны терпел неудачу. Мальборо был все еще силен и противился заключению мира, его многие поддерживали.

Тори не составляли большинства в палате лордов, это положение можно было изменить лишь назначением новых пэров. Тут Эбигейл могла принести пользу, оказав влияние на королеву. Оксфорд знал, что она его окажет за соответствующее вознаграждение. Хватит ей быть обыкновенной миссис.

Сэмюэл Мэшем оказался в числе двенадцати пэров, возведенных в это звание для создания большинства тори в верхней палате парламента. Эбигейл ликовала.

Теперь она — бывшая служанка в доме леди Риверс — леди Мэшем! Пусть кто-то из Черчиллов посмотрит на нее свысока, будто на бедную родственницу!

Дружба Эбигейл с Оксфордом шла на убыль. Харли интересовался только собственными делами; она заметила, что после получения должности и титула в его одежде и манерах стала проглядывать все большая небрежность.

Ну и пусть. Предостерегать Оксфорда Эбигейл не собиралась. А тем временем ее дружба с Сент-Джоном становилась все крепче. Они слегка осуждали своего бывшего друга, однако во взглядах их сквозило взаимопонимание.

Харли становился безалаберным. Глупец!

Оксфорд сидел у королевы. Она любила разговоры наедине с новым министром, как прежде с дорогими мистером Монтгомери и мистером Фрименом.

Он разговаривал с ней умно, откровенно, и поскольку являлся весьма благомыслящим в делах церкви и государства, королева была довольна своим министром.