Восточные страсти - Майкл Скотт

— Но почему? — недоумевал Брюс.

Губернатор вздохнул.

— Увлечение полковника Пула ни для кого в Гонконге не представляет секрета. Об этом знают все чиновники — от генерал-губернатора до самого младшего офицера.

— Да, видимо, им известно об этом, — попробовал вставить Брюс.

Дон Мануэль что есть силы хватил кулаком по спинке стула.

— Да неужели вы не понимаете, идиот, — вскричал он, — на карту будет поставлена репутация сэра Седрика. Его любовница окажется втянутой в наркоторговлю. Если он хочет остаться на плаву, ему волей-неволей придется обойтись с ней жестоко. Вся его карьера будет зависеть от того, как он себя поведет. А потому я — изучив этих английских слуг закона вдоль и поперек — убежден, что он постарается приложить все усилия к тому, чтобы заклеймить и опозорить ее, а кончится все дело длительным тюремным сроком.

Наконец Оуэн Брюс просиял.

— Одно я хорошо усвоил, — сказал он. — «Рейкхелл и Бойнтон» придется долго зализывать рану. Девка здорово разбирается в своем деле и приносит им огромную пользу. Этого у нее не отнимешь. Так что найти ей соответствующую замену будет фактически невозможно.

— Вот именно! — торжествующе воскликнул дон Мануэль. — И не упустите из виду еще одно существенное обстоятельство. До тех пор пока ее дело будет рассматриваться в суде, Пул будет в отчаянье. Он ведь из тех, кто близко к сердцу принимает подобные личные недоразумения. Ну а мы должны за это время снарядить огромные партии опиума и срочно переправлять их через Гонконг в Срединное Царство. Ему будет уже не до того, чтобы выслеживать опиум так же тщательно, как он это обычно делает.

Брюс поднял свой бокал.

— Ваше превосходительство! Я хочу выпить за ваш гений.

— Я за это и сам с удовольствием выпью, — ответил маркиз и залпом осушил бокал.

Шотландец охотно последовал его примеру.

— Сколько в вашем распоряжении находится сейчас опиума, Брюс?

— Он хранится в бочонках из-под чая, а их у меня штук шесть — восемь.

— На обычном месте?

Брюс не завел привычек доверять людям. Не доверял он и своему старшему компаньону.

— Скажем так, сэр, они надежно припрятаны, но доступ к ним у меня постоянный.

— Ну и прекрасно, — радостно воскликнул маркиз. — Тогда у вас готово все, чтобы обвинить Молинду в контрабанде наркотиками. Отправляйтесь немедленно в Гонконг и сделайте так, как мы договорились.

— С огромным удовольствием, сэр, — сказал Брюс, немедленно поднимаясь с кресла.

Губернатор бросил в его сторону неодобрительный взгляд.

— Если ваши старания увенчаются успехом, то вы разбогатеете так, как никогда и не мечтали. Ну а если вы вновь испортите мне все дело, то молите о помощи Всевышнего, ибо я плохо переношу круглых идиотов.

Брюс не видел, что же могло помешать осуществлению такого простого плана.

— Доверьтесь мне, ваше превосходительство, — сказал он. — Она у нас живо окажется за решеткой, а сэр Седрик будет столь обеспокоен ее судьбой, что никогда не узнает, сколько опиума мы провезли в Гонконге у него под носом.

Он громко расхохотался, потом поклонился маркизу и быстро вышел из комнаты.

Когда за Брюсом затворилась дверь, дон Мануэль бросил взгляд на свои золотые карманные часы. В присутствии Брюса он не хотел обнаруживать нетерпения, с которым ожидал некую посетительницу. Накануне он получил письмо, из которого следовало, что Эрика фон Клауснер, представительница славных гамбургских судовладельцев фон Эберлингов, прибыла в Макао и желает видеть его по делу, касающемуся их обоюдных интересов.

Дона Мануэля мгновенно заинтриговала надушенная писчая бумага, — настолько, что он даже распорядился навести справки о посланнице фон Эберлинга. Ему было приятно узнать, что она оказалась еще совсем юной и цветущей женщиной. Она всюду появлялась в сопровождении маленького, невзрачного господина, который состоял при ней телохранителем, однако с ним дону Мануэлю сразу все стало ясно: маркиза заверили, что, как только баронесса отходит ко сну, человечек по имени Райнхардт Браун отправляется в район морского порта, где водит компанию с проститутками из местных баров.

Он решил, что примет своих посетителей в неформальной обстановке. Для этих целей в его распоряжении была небольшая приемная. Войдя туда, он опустился в кожаное кресло, немногим отличавшееся по своей отделке от трона. Не забыл он и дать указание отрядить взвод португальских пехотинцев, которым предстояло действовать в роли почетного караула. Необходимые инструкции были переданы рабыням — они должны будут устроить гостям роскошную встречу в гареме.

Камергер возвестил о приходе Эрики фон Клауснер и ее компаньона, и в залу вошла женщина такой необыкновенной, чарующей красоты, что дон Мануэль несколько опешил. Рыжие волосы бурным огненным каскадом спускались по ее плечам и спине; она была одета немного не по погоде в облегающее бархатное платье бледно-зеленого цвета, поражавшее своим невиданно глубоким вырезом. Он постарался сохранить вальяжный тон, но чувствовал: сильное волнение и восторг пронизывают все его существо.

Эрика, как всегда, прекрасно понимая, что она делает, присела в подобострастном реверансе неподалеку от возвышения, на котором стояло кресло, причем постаралась продержаться в таком положении достаточно долго, чтобы ее хозяин успел потешить себя сладострастным созерцанием ее несравненного бюста.

Браун застыл в церемонной стойке в нескольких шагах позади нее, потом щелкнул каблуками и поклонился. Губернатор с первого взгляда невзлюбил его. Было сразу понятно, что это человек из разряда невежественных и чванливых немцев, которые никогда не пользовались его симпатией.

Дон Мануэль решил избавиться от лишних свидетелей, которых он назвал в таком количестве, и предложил гостям по стаканчику винного пунша, в котором плавали дольки свежих фруктов. Эрика вела себя очень уверенно и чувствовала себя превосходно, а чары ее уже вовсю околдовывали очередную жертву.

Браун, который с тех пор, как побывал в обличии лакея, никак не мог обрести внутреннее равновесие, сидел с угрюмым видом и говорил мало. Впрочем, не исключено, что все его внимание было обращено на двух девиц, которые подносили пунш. Они обе считались фаворитками в корпусе губернаторских наложниц и были миниатюрными, утонченными китаянками, которые, выполняя прихоть хозяина, были на сей раз одеты в псевдогреческие короткие туники из полупрозрачного шелка.

Браун то и дело бросал исподтишка взгляды то на одну, то на другую. Вены вздулись и набрякли на его висках.