Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мерсийская армия снимала палатки и облачалась в доспехи, гонимая нервозностью короля, увещеваниями духовенства и бешенством Вульфгара, который чуть не помешался в минувшую ночь.
* * *
На драккарах дела обстояли иначе. Часовой будит шкипера, шкипер бросает слово – и вот уже все построены на берегу: одетые, обутые, вооруженные и готовые к бою. Пикеты, которые были выставлены в полумиле, прислали двух всадников, и те доложили о шуме на западе. Туда направили разведчиков. Еще одно короткое слово, на сей раз от Ивара, и каждый экипаж выделяет половину своих людей, которые начинают готовить пищу на всех, а строй все стоит. На шести передовых кораблях оживились расчеты, занявшиеся громоздкими машинами: они крепили канаты и налегали на вороты. Когда прозвучит команда, машины будут подняты на укрепленные реи и перенесены на повозки. Но не сейчас. Золотое пиратское правило – ждать до последнего, а дальше действовать быстро.
Из лагеря идущих Путем, который расположился за четыре мили от неприятеля в густой буковой роще, не доносилось ни звука. Не было и огней. Накануне Шеф, Торвин, Бранд и их подручные командиры весь день обходили стан, твердя одно и то же самым нетерпеливым викингам и самым тупым недавним рабам: не шуметь, не шляться, лежать под одеялами, пока не позовут. Позавтракать сообща, а не поодиночке. Потом построиться. Из леса не выходить.
Подчиняясь собственным приказам, Шеф лежал в своей палатке без сна и вслушивался в приглушенную возню просыпавшегося войска. «Сегодня будет переломный день», – подумал он.
Но этот перелом не последний. Возможно, он станет последним из тех, что удалось подготовить Шефу. В таком случае для того, чтобы этот день закончился удачно, крайне важно задать ему достойное начало и запастись необходимыми силами.
На соседнем тюфяке лежала Годива. Они провели вдвоем уже четыре дня, но Шеф не прикоснулся к ней, если не считать снятой при побеге рубахи. Овладеть ею было бы просто. Его уд был горяч и тверд. Памятуя о первом опыте, Шеф был уверен: она не станет противиться. Он знал, что Годива не только ждет, но и дивится, почему он мешкает. Еще один вроде Бескостного? Или слабее Альфгара как мужчина? Шеф представил, как она вскрикнет, когда он войдет в нее.
Да и как ей не кричать? Она продолжает морщиться при каждом движении. Должно быть, спина у Годивы исполосована не меньше, чем у него.
Но у нее остались целы глаза. Она не изведала на себе милость Ивара, вапна такра. При мысли о милосердии Ивара восставший уд Шефа стал усыхать, а думы о теплой коже и мягком сопротивлении плоти рассеялись, словно камни, запущенные из катапульт в небеса.
Их сменило нечто другое – холодное, свирепое и расчетливое. Ни день сегодняшний, ни переменчивое людское мнение значения не имеют. Важен только финал.
Вытянувшись, расслабившись, осознавая свое существо от макушки до кончиков пальцев, Шеф обдумывал возможный ход начинающегося дня.
«Хунд, – решил он. – Пора снова звать Хунда».
* * *
Когда солнце разогнало утренний туман, взгляду Ивара, укрывшегося за неровными кольями, предстала знакомая неразбериха. Привычный хаос. Английская армия в наступлении.
– Это не они, – сказал рядом Дольгфинн. – Не идущие Путем и не Скьеф Сигвардссон. Посмотри на все это Христово барахло, кресты и черные рясы. Слышишь, они поют свою утреннюю массу, или как там ее? Выходит, что либо вызов Сигвардссона был просто обманом, либо…
– Либо где-то прячется другое войско, чтобы добить победителей, – докончил Ивар.
На его лице снова была мучительная и стесненная улыбка, как у лисы, которая подъедает мясо из волчьего капкана.
– Уходим на ладьи?
– Не стоит, – возразил Ивар. – Река слишком узка, чтобы быстро развернуть сорок ладей. А если пойдем на веслах, нас без труда перетопят по кораблю зараз. На это даже англичанам хватит ума. Нет. Когда мы с братьями давали в Бретраборге обеты Браги, мы поклялись вторгнуться в Англию и захватить все ее королевства. Два уже наши, а сегодня очередь третьего.
– А Сигвардссон? – напомнил Дольгфинн.
Улыбка стала шире, зубы оскалились, как у зверя.
– Мы предоставим ему свободу действий. Вот увидишь, он ею не воспользуется. Ступай-ка, Дольгфинн, к ладьям и вели выгружать машины, но не на этот берег, а на другой. Понятно? Откатите их на сто шагов и каждую накройте парусом, чтобы смахивали на палатки. Скажи людям: как только увидят англичан, пусть притворятся, будто снимаются с места. Но делают это в английской манере – как семь нянек хлопочут над дитятей. Поручи это рабам.
– За эти месяцы, Ивар, ты научил рабов трудиться не за страх, а за совесть, – рассмеялся Дольгфинн.
С лица Ивара слетело всякое веселье, оно стало одного цвета с глазами.
– Так отучи их, – сказал он. – Машины – на тот берег. Людей – на этот. – Он снова вгляделся в чужое войско, которое двигалось колоннами по шесть бойцов, под развевавшимися стягами и в сопровождении огромных крестов на замыкавших шествие повозках. – И пришли сюда Хамаля. Сегодня он возглавит конницу. У меня для него особые поручения.
* * *
Шеф, удобно расположившийся под огромным цветущим кустом боярышника, наблюдал за подготовкой к сражению. Позади него и с боков выстроилась под покровом леса армия идущих Путем. Громоздкие камнеметы еще не собрали, а крутопульты на лошадиных повозках держали далеко в тылу. Английским волынщикам и викингам-трубачам, если хоть звук издадут, одинаково пригрозили позором, побоями и недельным лишением эля. Шеф был уверен, что никто не заметил его войска. Скоро ввиду неизбежного боя отзовут разведчиков с обеих сторон. Пока все складывалось неплохо.
Но уже назревал и сюрприз. Шеф смотрел, как выгружают из ладей машины Ивара, и отмечал, сколь сильно прогибаются реи и проседают драккары. Что бы ни представляли собой эти сооружения, они были громоздкими, намного тяжелее катапульт Шефа. Не с их ли помощью
