Несгибаемый (СИ) - Агекян Марина Смбатовна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще полчаса назад ей казалось, что все исправимо, полчаса назад она собиралась бороться со всем миром за ту любовь, за которой последовала бы на край света, а теперь… теперь у нее ничего не осталось. Потому что Эрик ушел, едва она потребовала этого. А потом покинул и дом, будто уже подписав ей документы о разводе!
Захлебываясь в глухих рыданиях, Клэр сотрясалась, боясь развалиться на части, если он действительно разведётся с ней.
«Клиффорд никогда не просил твоей руки».
Справедливо и так верно. А что она сделала с предложением человека, который теперь был нужен ей как воздух?
«Я знаю, что у вас на большом пальце правой руки есть шрам. Я знаю, что в детстве вы любили лазить по деревьям, знаю, что в чай кладете две ложки сахара, знаю, что любите ландыши, любите свою кашемировую шаль, без которой никуда не выходите. Знаю, как сильно вы преданы музыке и мне это нравится, нравится, как вы ловите каждую ноту, где бы они ни были. Я знаю, что как шампанское действует на вас, и знаю, что мне этого было достаточно, чтобы захотеть видеть вас своей женой».
Пронзительная боль сжала ей грудь так, что Клэр не смогла сдержать мучительного стона.
«У тебя есть мечты?»
«Есть… Я говорил тебе о ней».
Внезапно даже сквозь пелену боли и сокрушительного отчаяния Клэр поняла, что он действительно говорил ей об этом. Сказал так невероятно давно, что это стерлось в памяти, но как она могла забыть!
«Я найду тысячу способов, чтобы сделать тебя счастливой…»
Ее плечи перестали содрогаться. Клэр опустила руки и подняла голову. Ей было по-прежнему невыносимо больно, но доносившийся из прошлого глубокий, проникновенный голос удержал ее на тоненькой грани, чтобы не упасть в бездонную пропасть отчаяния и бессилия.
В порыве ослепительного гнева она обвинила во всём его, хотя сама не имела права так поступать с ним, первой разбив ему сердце, первой растоптав все его чувства, его мечты, а он… Она разбила его сердце во второй раз, а он всё это время стремился лишь к тому, чтобы уберечь ее собственное!
Невероятно, но её спас тот, кто не желал принимать её любовь, любя её настолько, что готов был отдать другому!
Господи!
Кому теперь он собирался отдавать её, если никто не желал принимать её? Если никого, кроме него не желала принимать она?
Не смотря на то, что боль продолжала свирепствовать над ней, Клэр поняла, что из всей этой ситуации есть только один выход.
Она должна уехать. И как можно скорее.
Глава 27
Он ушёл так далеко, чтобы потом не возникло искушения вернуться обратно. Но такого расстояния просто не существовало. И через некоторое время Эрик убедился в этом, когда бросился бежать обратно, внезапно и полностью придя в себя.
Господи, что он наделал? Какого черта принял ее бывшего ухажера?
Он не мог забыть выражение глаз Клэр, когда она, войдя в комнату, увидела того другого, а потом посмотрела на него. В ее глазах застыли такое пронзительное осуждение и такая немая боль, что это резануло по его собственному сердцу. Оглушённый тем, что всё происходило с невероятной скоростью, не до конца пришедший в себя после сцены в ее комнате, Эрик слишком медленно думал. Здравые суждения и ясность ума померкли, столкнувшись с последним испытанием. С трудом соображая, что делает, Эрику тем не менее не оставалось ничего иного, как подчиниться властному, полному презрения и мучений голосу и уйти. Едва видя что-либо перед собой, он покинул дом с затуманенной головой, потому что прекрасно сознавал, что не вынесет вида Клэр, уходящей из его жизни под руку с тем, другим.
«Ты собираешься следовать своему решению, даже несмотря на то, что произошло наверху?»
Когда промозглый холодный ветер проник под сюртук так, что заставил его ощутить ледяные объятия северного ветра, который прочистил ему мозги, Эрик застыл как вкопанный посредине неизвестной улицы. А потом развернулся и бросился бежать обратно, надеясь, что еще не поздно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Господи, какой он осёл! Настоящий болван! Неужели он поверил в то, что Клэр, его очаровательная, смелая Клэр действительно уйдет с тем другим? Уйдет, так и не уверовав в то, что нужна ему, так и не узнав, что он был готов сразиться за нее со всем миром. И он должен был сражаться, чтобы удержать ее. Чтобы доказать, как сильно она нужна ему.
Он нёсся по извилистым улицам, налетая на прохожих, задыхаясь от жажды поскорее оказаться дома. Поскорее заслонить собой весь дверной проход, чтобы никуда не выпускать ее.
Боже, он должен был сражаться за нее до последнего вздоха! Потому что черт бы побрал всё на свете, он имел на это полное право. Он ведь досконально изучил законы и знал каждую букву, и ни один закон на земле и в небесах не запрещал ему сражаться за свою жену. За свою любовь. За то, чтобы завоевать ее любовь. Он положит к ее ногам не только свое сердце, но сделает всё возможное, чтобы она пожелала принять это сердце. Он должен был добраться до нее, пока не стало слишком поздно.
Сперва борьба с прошлым, потом мучительное стремление понять своё место рядом с Клэр… У него было такое ощущение, будто с глаза спала толстая пелена, которая мешала ему видеть всё это время. Мешала ему соображать. С оглушительными ударами сердца он стремился к дому, вспоминая, как ласково обнимала его Клэр в своей комнате, с какой готовностью подставляла ему свои губы, чтобы он целовал ее еще дольше. Поцелуи, в которых не было ни капли сожаления или раскаяния. Она хотела этого, стремилась к нему всем своим существом, поражая его своей смелостью и попыткой добиться своего, когда так внезапно обняла его, а потом обвила своими ногами. Добиться почти того же, чего добивался он сам! Невероятно, но, повторяя его попытки ухаживать за ней, Клэр делала почти то же, чтобы покорить его, не подозревая о том, что ей ничего не нужно делать. Он был покорен ею настолько, любил ее так сильно, что буквально ослеп. И понял самое главное слишком поздно.
«Ты собираешься следовать своему решению, даже несмотря на то, что произошло наверху?»
Когда-то, стоя в спальне их лондонского дома, Эрик убедил себя в том, что разбил ей сердце, но только сегодня утром узрел, как на самом деле выглядит женщина, которой разбили сердце. Разбил он сам! Разбил сердце, которое что-то испытывало к нему. Эрик боялся предположить, чем именно было полно ее сердце, но должен был выяснить это как можно скорее.
Господи, если она любила его, если только такое было возможно, он…
Боже, что он наделал!
Эрик свернул на последнем повороте, сбив с ног молодую девушку, которая торговала апельсинами. Корзина выпала из ее рук, апельсины покатились по мощенной дороге. Девушка вскрикнула от боли и гнева, но Эрик не успел даже извиниться и, не обращая внимания на боль в боку, помчался к большому дому, перед которым уже не стоял прибывший рано утром экипаж.
На мгновение замерев перед дверью, он все же громко постучал. Когда Флаттер открыл, Эрик быстро перешагнул порог и устремился к кабинету, бросив на ходу.
— Где моя жена?
Его жена! Которую он собирался отдать другому! Уму не постижимо!
— Графиня? — как-то тихо спросил дворецкий.
Эрик не расслышал подозрительных ноток в его голосе, потому что, дойдя до дверей кабинета, он быстро распахнул их и вошел. В совершенно пустую комнату. Только лишь слабый запах ландышей был свидетелем того, что здесь совсем недавно была Клэр.
Была…
Сердце его замерло в груди. Какое-то время он не мог оторвать взгляд от того места, где стояла Клэр. Эрик старался пока не думать ни о чем. Еще рано, уговаривал он себя, медленно поворачиваясь. Но даже если бы было поздно, он бы не позволил ей, он бы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Она уехала.
Слова дворецкого, прозвучавшие в тишине комнаты, показались предсмертным набатом тяжелых колоколов старинной церкви, после которой должны были опустить крышку гроба и заколотить ее.
