Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё бы, ведь последняя глупость в устах любого пустоголового гранда заслуживает внимания, а провинциал без протекции может лишь чушь молоть! Молодые недоумки злились, когда я делал из них солдат и заставлял служить, а не шляться по девкам. Я сделал гарнизон Сургоса образцовым, но кто это заметил?! Никто… Король верил мирному договору, гранды валяли дурака, а армия погибала без единого выстрела. Я видел, что Онсия идёт ко дну, я знал, как её спасти, но не мог ничего!
Вы слышали, что говорили белолобые? Им была нужна война, и они её получили, но по моим нотам! Да, я мог выбить эту мразь ещё в горах, но что бы это дало? Героем опять стал бы гранд и родич короля в придачу. Конечно, ведь это он нашёл врага и полез бы впереди всех со шпагой, а я опять был бы никем… Вьючным мулом!
Чтобы разбудить короля и Онсию, нужна была встряска. И такой встряской стал бы разгром монастыря, уничтожение налётчиков и бросок на Виорн. И что в сравнении с этим младший сын горного бирюка и толпа баб, которые не стоят доброго слова, что лишний раз доказала Мария! Эту цену было можно и нужно заплатить за величие Онсии, и я её заплатил.
Кто же знал, что хитано найдут гонца раньше времени? Я как чуял, хотел избавиться от проклятого адуара, но наши дворяне не могут без хитанских шлюх и фламенко… Губернатор намекнул мне, что адуар под его защитой, и я это проглотил… Я сорок лет глотал поучения и оскорбления дураков и ничтожеств, меня соизволили услышать, только когда я швырнул к ногам короля ключи от Виорна. Мне дали армию, но посадили на шею напыщенного осла, который знал свою родословную от Газдрубала и ни дьявола не понимал в том, что ему поручено…
– И он весьма своевременно упал с лошади и разбился, – закончил за Хенилью импарсиал. – Это было большой удачей для Онсии. Ещё одной большой удачей…
– К чёрту того, кто прикончил де Фару, – рванулся вперёд Альфорка, – но мы… Мы не для того умирали, чтобы эта каналья взгромоздилась на белую лошадь.
– Как оказалось, именно для того, – поджал губы Себастьян, – и ещё для того, чтобы уцелело тысячи полторы женщин.
– И возблагодарили за спасение Орла Онсии, – хохотнул Мануэль. – Стервятник ему больше подходит!
– Тем более что монастырь спас капитан Бертильо, поднявший гарнизон без приказа, – холодно уточнил Лихана. – Вы сделали то, в чём обвиняете других, Хенилья, – присвоили чужие заслуги.
– Молчать! – Каменная туша подалась вперёд. Нет, Лихана не отступил, просто не всем дано в упор смотреть на солнце.
– Он одержим, – прошипел хаммерианин, – одержим сатанинской гордыней, а мы… Мы стали его орудием.
Истукан беззвучно сжал эфес древнего меча, нависая над Альфоркой. Он и при жизни был выше многих, теперь же стал огромным.
– Я знаю про вас всё, – рокотал командор, – ваша слава случайность, везение, доставшееся балбесам. Уцелей вы, и где б вы были сейчас? По Лихане с его делишками плакала Супериора, Альфорку прикончили бы в какой-нибудь драке, Доблехо женился б на деньгах, а ваш Ригаско до сих пор бы махал шпагой, изменял жене и загораживал своим титулом дорогу тем, кто не имел счастья родиться в короне. Ваш обожаемый гранд лез туда, куда никто не просил, и только мешал, но его слушали. Его, а не меня, хотя я понимал в сто раз больше титулованного болвана! Великий герой! Как же… Не видевший дальше своего носа полковник, сбежавший от беременной жены поохотиться. Что бы от вас всех осталось, кроме надгробий, если б не я? Если вас и вспомнят, то рядом с именем Хенильи!..
– Хватит! – На самом деле, хватит. Говорите, человек не справится с камнем? Справится, если он – человек, а камень – падаль! – Тех, кто не может ответить, оскорбляют только трусы и завистники. Ты – завистливая дрянь, Хенилья, в этом твоя беда. И не только твоя. Я рад, что избавил от тебя Онсию, постараюсь избавить её и от твоей славы. Она воняет падалью.
– Другой славы нет, – глаза командора разгорались всё ярче, – и быть не может. Брат Хуан это подтвердил, скрыв твой донос. Святая Импарция и впредь заткнёт пасть всем, кто поднимет руку на мою славу, а мёртвым, отринувшим святой крест, дорога в золу! Я мог бы раздавить тебя, как червя, но я хочу увидеть тебя на костре. Тебя и шлюху, которую я поднял из грязи…
Бой против того, кто уступает в мастерстве, но превосходит в силе и в придачу неуязвим… А ты уязвим и знаешь, что живёшь ровно столько, сколько способен сражаться… Безнадёжно? Что ж, в этом даже есть своя прелесть. Бой длиною во всю оставшуюся жизнь – для этого стоило раз за разом выживать.
– Ты слишком много говоришь, – сощурился Диего. – Защищайся, тварь булыжная, я жду! – Гнев прошёл, вернее, из огня обернулся льдом, до предела растянув оставшиеся до схватки мгновенья. Человек против изваяния – это занятно может получиться… Командор выше раза в два и кажется неуязвимым, но и бык сильней матадора. Сила и тяжесть – это ещё не победа. Особенно у большой воды.
Диего больше не злился. Он рассчитывал. Для схватки с противником, столь явно превосходящим в силе и весе, есть неплохой способ. Вцепиться в клинок гиганта, превратив его в точку опоры или в ось вращения, а дальше да поможет тебе фламенко, дон Диего муэнский! Так пляшет в луче солнца пылинка. Так спляшем и мы.
Истукан тяжело развернулся и шагнул… назад.
– Наша дуэль кончена, – отрезал он, – в вашем мире мне судей нет. Если я и бросил бы кому-нибудь вызов, то лишь де Ригаско. Родич короля мог избавить меня от гарнизона, я просил его об этом, он не вмешался.
– Хайме, – вдруг крикнул Альфорка, – ты правда покрывал этого ублюдка? Зачем?!
– Ради Онсии, – твёрдо произнёс импарсиал, окончательно затоптавший в себе человека, – всё и так ползёт, как гнилое полотно. Правда про Хенилью обернётся враньём про других. Смотреть в грязь проще, чем на солнце. Обязательно кто-нибудь скажет: если Орел Онсии оказался таким, то и Лев Альконьи не лучше, а потом и до Адалида с Сальвадором доберутся. Дескать, не было ни подвигов, ни славы, ни совести, одна сплошная подлость, а кому подхватить, найдётся, всегда находилось… Нет, Маноло, мы
