История Железной империи - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его законодательная деятельность: ограничение прав господ над рабами, одинаковое применение закона как для киданей, так и для китайцев, улучшение закона о наказании за 10 смертных грехов, наказание более моральное, назначение ревизоров для разбора приговоров судеб, мест (судей), совершенное прощение вины во многих случаях (за воровство у значит. лиц, правит. органов...), относительная снисходительность к ворам, усиленная работа в деле решения тяжбы и дела преступника, вследствие чего опустение тюрем и отсутствие дел, разделение империи на 2 департамента ввиду устранения столкновений между киданями и китайцами, указ о родственниках императорского двора для парализирования их страсти к подкупу и недобросовестности, указ об исправлении кодекса для успешного и более справедливого применения наказаний — и многое другое ясно указывают нам, что царствование Шэнь-цзуна, более всего отличавшее себя на сцене разумных постановлений для блага народа, может встать в ряду значительных царствований на Востоке. Такие личности заслуживают глубокого внимания[238] как хорошо доказывающие Западному миру, что на пресловутом Востоке могут родиться и действовать такие же люди, как и на Западе. Посмотрим текст, что делалось после него.
После смерти Шэнь-цзуна в 1031 г. императорская власть должна была перейти к его сыну, но за малолетством последнего снова образовалось регентство в лице матери будущего императора — императрицы Цинь-Ай (соб. имя И-му-цзинь). Вышедшая, Бог знает, из какой среды, необыкновенно честолюбивая императрица совершенно забрала в руки все управление и окончательно овладела своим сыном. Жаждавшая как можно более широкого распространения своей власти, она, прежде всего, хотела удалить все, что только могло мешать ей или даже влиять на ослабление ее власти. Прежде всего, нужно было удалить императрицу Жень-дэ, 1-ю жену Шэнь-цзуна, не имевшую никого из детей и поэтому воспитавшую Синь-цзуна, когда На-му-цзинь (Цинь-Ай) была еще «Дворцовой служанкой» (гуань-чень). Помощниками ей в этой интриге явились ее брат Фынь-цзя-ну, Цзи-сунь и пр., которые открыли обвинения на некоторых приверженцев вдовствующей Жень-дэ Чубу, Бита и пр., будто они вместе с императрицей совещались о свержении существующего порядка. По расследовании, которым руководила сама Цинь-Ай, Чубу и Бита с императрицей были призваны виновными, 14 чел. подвергнуты казни, а Жень-де сослала в Шань-цзинь[239]. Благодаря такой счастливой вылазке против императрицы, Цинь-Ай, отуманенная своим успехом, стала совещаться касательно возведения на престол своего младшего сына Чжунь-юань'я (у ней — 2 сына и 2 дочери), т.е. стала интриговать уже против своего сына-императора, что можно объяснить не иначе, как только болезненною страстью к разным новым комбинациям, силой привычки и инерцией. Но этот замысел ее не удался, п. ч. Чжунь-юань, видимо, предчувствовавший его конец, сам передал об этом императору, и тот окончательно поссорился со своей матерью, отобрал у нее все печати, значки, регалии власти и удалил ее в Инь-чжоу. Там она, впрочем, прожила недолго и была возвращена во дворец, но уже, как говорит история, «ее жестокость не встретила себе отголоска в окружающем (т.е. империи)». Она после даже явилась пособницей тех же принципов гуманности, которые проводил ее сын, наследовавший их от своей воспитательницы-императрицы Жень-де, живущей и воспитывавшейся в ту самую эпоху, когда они были в широком распространении, т.е. при Шэнь-цзуне. Цинь-Ай жила после того уже без всякого вмешательства в управление (кроме некоторой совещательности, которой она еще пользовалась). Таким образом, после 11-летней опеки, Синь-цзун (1031-1055) в 1042 г. задумал путем дипломатии приобрести от Китая земли 10 уездов, лежащие к югу от Ва-цяо-гуань[240], почему и отправил к Сунцам требование указанных земель. Царствовавший в это время Сунский император Жень-цзун, отличавшийся «мудростью», как говорит история, и имевший таких министров, как Хань-ци, Фань-чжун-янь, Фуби и пр., не испугался таких требований киданьского двора и, перенеся свою столицу ближе к неугомонному соседу в Да-минь-фу (Чжили), послал Фуби вести переговоры и чем-нибудь удовлетворить желание Синь-цзуна, только не уступая уездов. Фу-Би, отличавшийся замечательным даром урезонивать, уговорил и киданьского императора довольствоваться только прибавкой ежегодной дани на 100 лан серебра и 200.000 кусов шелковой ткани (1077 пудов серебра всего, если оценивать и материи), и вместо «по требованию» писать при присылке дани «взношу» (со стороны китайского императора).
Этим дело и кончилось, т.к. обе стороны, видимо, жаждали отдыха от прямых столкновений, не имевших в себе ничего разумно-основательного. Киданьский двор, считавший себя сюзереном 60 (?) вассальных государств (шу-го), считал себя также в праве вмешиваться во внутренние дела своих вассалов, часто требуя от них беспрекословного повиновения своей политике. Так, это мы видим и в актых столкновений Ляоского двора с не менее сильным Сяским королевством, основавшимся в Ордосе и его окрестностях. Дело в том, что в 11-й год Чжун Си (1042) было донесено коренному государству (бень-го), что его вассалы Тансян и Тохуальцы, жившие по соседству с Ся, отправили туда множество лошадей. Император издал указ об укреплении границ ввиду возможного нападения со стороны Сясцев, а между тем эти последние не переставали предоставлять ему дань из отличных лошадей и даже перед этим отправили одного Сунского генерала, взятого ими в плен у Жень-коу (проходах) (1041). Но вот в 10 луне 12 года Чжун Си (1043) приходит известие, что Сясцы напали на Тансянов и ограбили у них скот, почему заведовавший двором «янь-чань» (привлекающий изящных, Шуру) отправился к ним за спросом о причине
