Средневековая история. Цена счастья - Галина Гончарова

Ан нет, через пару месяцев после свадьбы Алисия пригласила Лилиан во дворец.

Матушка (теперь уже баронесса Брокленд, а вовсе даже не графиня Иртон) была сильно недовольна. Но напрасно, ведь ничего не было. Просто посидеть у камина, просто поговорить о всяких пустяках… это много или мало?

Наверное, очень много.

Ганц, кстати, знал об этих поездках. И уже в третью напросился вместе с Лилиан.

– Я просто побуду во дворце. А если что – мы вместе навещали вашу мать. Все.

– Ричард…

– С его высочеством я сам поговорю.

И ведь поговорил.

Посиделки не прекратились, нет. Но Ричард как-то вскользь упомянул, что Ганц – настоящий мужчина. Так отстаивать женщину, которая тебя не любит…

С этой поры Ганц провожал Лилю, дожидался ее утром… и Лиле казалось иногда – оглядывал ее намного пристальнее.

Зря. У них ничего не было. Вообще ничего. Просто разговоры, просто чувство близости…

Беда Ричарда была в том, что он остался один.

С детства рядом с ним были Джерисон и Амалия, потом один Джерисон. Девочки – малы, друзей у королей не бывает, любовницы готовы хоть на крышу залезть, лишь бы свое урвать – и это не о любви. О деньгах, благах и титулах.

А сейчас Ричард остался один. Эдоард умирал. Лиля подозревала, что после заговора Ивельенов у него все-таки случился микроинфаркт, и опасалась рецидива. У королей работа нервная, и молоко им за вредность не выдают…

Ричард нуждался в человеке, который не станет искать выгоды в отношениях с ним, не будет видеть в нем короля, просто станет другом. Выслушает, поймет и не предаст. И на эту роль Ричард выбрал Лилиан Иртон.

Не свою жену – увы. Спору нет, она хорошая, добрая, веселая и милая девочка, но глубины ей недостает. Или это пока по малолетству?

Лиля когда-то тоже не могла похвастаться особой чуткостью. Жизнь настучала по голове. Резко и качественно. Кровью пришлось платить не ей, но чужие могилы всю жизнь на душу давить будут.

И близнецы, которые уже называют ее мамой…

Сейчас она приходила в себя. Она еще расправит крылья, еще взлетит. Но позже.

А пока – дом, дети, работа… и Ганц, который все чаще оказывается рядом.

Бежать из страны Лиля и не собиралась. Отлично понимала, что прятаться придется всю жизнь. А она не сможет. Это не американское кино, где убийца бодро притворяется подсвечником, а невеста – дворецким. Это – жизнь.

Она не сможет не работать. Да и… куда она от всего этого табора?

За прошедшее со смерти мужа время Лиля так вросла в Лавери, что даже в Иртон возвращаться было страшно. Да и незачем. Один раз съездила, посмотрела…

Иртон оживал.

Соляной промысел, янтарь, рыба разной засолки, всякие поделки вроде вязания и шитья, спокойствие и достаток. Эмма не воровала, Тарис оставил вместо себя весьма толкового управляющего, и в деревнях на Лилю только что не молились. Голода здесь больше не знали. Да и замок был вычищен, подновлен, где надо, радовал глаз новыми укреплениями и стеклами в окнах.

Уют и спокойствие. Как же это отличалось от грязного свинарника, в котором когда-то она очнулась…

Но приезжать сюда Лиле не хотелось. Может быть, в старости…

И тянулись дни, сливаясь в недели и месяцы…

– Лилиан, можно?

Ганц постучался, потом вошел. Лиля кивнула, мол, проходи, не отвлекаешь.

Ганц хоть и считался ее женихом, но с вниманием не лез. Они по-прежнему были друзьями, они понимали друг друга с полуслова, они отлично работали вместе… даже всерьез не целовались. Гуляли под руку, Ганц периодически целовал ее в щеку – но и только.

Настоящий джентльмен.

И Лиля не могла для себя решить – раздражает ее это или вызывает уважение.

Тем более что монахом Ганц не жил. От своих людей Лиля знала, что он два раза в неделю навещает одну милую даму. Вполне приличную и чистоплотную. Разведка донесла Лилиан, что он сразу предупредил женщину, что не стоит рассчитывать на что-то большее, чем недолгие и взаимоприятные отношения.

По борделям не ходит, и на том спасибо. Да и вообще… Ганц был рядом, да. Но не вместе и не вместо. Он просто был.

Не лез в ее дела без просьбы, не навязывался, не… И может быть, это было самой правильной тактикой. «Чем меньше женщину мы любим…» Лиля не могла сказать, что любила, но иногда она ощущала себя этакой собакой на сене.

– Рада тебя видеть. Что случилось?

– А что-то должно случиться?

– Если у тебя такое лицо? Безусловно!

Ганц вздохнул, устроился в кресле, не спрашивая налил себе морса из графина.

– Лилиан, я только что от короля. Его величество этак ненавязчиво поинтересовался, не собираемся ли мы пожениться.

– Срок траура еще не окончен, разве нет?

– Я отговорился тем же. Но когда-то же он закончится. Поэтому вопрос: ты собираешься бежать – или остаешься? И если остаешься – то с кем?

Лиля вздохнула.

Да, был у них такой разговор. И может, поэтому Ганц не идет на сближение? Что не твое, то легче отпускается, разве нет?

Бежать? Куда и зачем?

Здесь – все. Вросла она в эту страну, в этот город, вжилась, корнями вцепилась… и все реже вспоминалась та жизнь, до аварии, и все ярче становились картины этого мира.

– Остаюсь, конечно. Ты же сам видишь…

Ганц видел. И все же оставлял один процент из ста на женскую придурь.

– Тогда второй вопрос. Если ты не согласна на свадьбу со мной – придется подобрать подходящую кандидатуру.

Лиля коротко рассмеялась.

– Согласна, не согласна… Ганц, думаешь, я не знаю, кто от меня кавалеров все это время отваживал?

Ганц вскинул брови. Ну отваживал. Но старался действовать незаметно, чтобы графиня не узнала.

Лилиан насмешливо улыбалась.

– У меня есть свои источники информации. А знаешь, почему я не возражала?

– И почему же?

– Потому что, если я нужна человеку, он бы не испугался. А если нет – то на кой пес этот человек мне?

Ганц уважительно присвистнул. Такого поворота он не ожидал. А ведь мог бы помнить, всегда надо было бы помнить, что эта женщина непредсказуема. И логика у нее совсем другая, не такая, как у остальных женщин, которых он встречал ранее.

– И?

– А ты сам-то уверен? – Теперь взгляд зеленых глаз давил вполне ощутимо, каменной плитой на плечи мужчины. – Ты уверен, что тебе нужна такая жена, как я? Или попытаешься стать хорошим мужем? Отнимешь все дела, запрешь дома с вышиванием, заставишь рожать детей каждый год…

Ганц от души рассмеялся. Весело, со вкусом, встряхивая головой…

– Лилиан, что за чушь?

– Все вы хорошие, пока мужьями не стали, – огрызнулась она.