Кошмар: моментальные снимки - Брэд Брекк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тело моё вернулось на родину, но мозг мой оставался на войне. Я всё время словно ходил по лезвию ножа. Чтобы уснуть, мне нужно было выпить, и утром я вставал подавленный и со слезами на глазах не понять от чего. Меня раздражали громкие звуки. По ночам мне снились кошмары о войне. Я весь стал какой-то дёрганый. Иногда окружающие казались мне трупами. Я терялся, нервничал и всё время пил, чтобы руки не тряслись как при болезни Паркинсона. Но чем больше я пил, тем сильней они дрожали.
Мне казалось, что если Мэрилу и Тина будут рядом, то всё у меня будет хорошо и мне не нужно будет пить, чтобы уснуть.
Я убеждал себя, что когда кончится служба, я повезу Мэрилу и Тину в Калифорнию. Ведь в Малибу такой замечательный серфинг…
Глава 43
«Обратный кадр»
«Я включил телевизор. Уолтер Кронкайт зачитывал список потерь во Вьетнаме за неделю, потом пустили видеоматериал о боях в осаждённой базе морской пехоты в Кхе Сань. Я уютно устроился в кресле, положив ноги на кофейный столик и поставив рядом на пол бутылочку виски. Подлетела Мэрилу, выхватила у меня стакан, подняла бутылку — и опорожнила всё это в раковину на кухне. Я пришёл в ярость. Хотел схватить её, но промахнулся, и всё поплыло как в тумане. Я вышел из себя, комната как будто наполнилась красным дымом, и у меня снова появилось ощущение, что я покинул своё тело и смотрю на вещи со стороны.
«Горячая зона высадки!» — воскликнул я, словно меня это не касается, словно я смотрю кино со своим участием. Я снова был во Вьетнаме. Лицо Мэрилу уже ничем не отличалось от лиц продажных девок Сайгона. Помню, я бил её, сбивал с ног, рывком приподнимал за блузку и вновь ударами валил на пол. Опять. И опять. Потом я разбил ей рот, ударив слева. Раскинув руки, как распятый Иисус, она отлетела к стене и медленно осела, потеряв сознание. Я посмотрел на стену. Она была забрызгана кровью, к штукатурке прилип маленький кусочек кожи.
— ЧТО Я НАДЕЛАЛ, ЧТО Я НАДЕЛАЛ, ЧТО СО МНОЙ! — закричал я».
В конце января, в пятницу, Мэрилу и Тина выехали из Баррингтона в Форт-Мид. Я не знал, когда они приедут, поэтому после службы стал нетерпеливо прохаживаться перед казармой штабной роты.
Наступил вечер, а их всё не было, и я был уверен, что они потеряли дорогу или что-то случилось с машиной. Я метался взад и вперёд, вглядываясь вдаль, как заботливый папаша. На земле лежал снег, я продрог и в каждой проезжающей машине высматривал моих девочек.
Они приехали в семь часов. Я переоделся в гражданское, побросал вещи в сумку и оформил увольнительную на выходные.
Мы отправились в Лорел, маленький городок в 15 милях от Форт-Мида, поужинали в закусочной «Бонанза» и сняли номер в мотеле.
На следующий день мы собирались начать поиски квартиры. В Лореле проживало много служащих из Форт-Мида. Изрядно побегав, мы нашли подвальчик без мебели на Ханисакл-авеню за 115 долларов в месяц.
— Всё хорошо, Мэрилу, но можем ли мы себе это позволить?
— Мы справимся, — заверила она. — Я скопила немного и ещё запишусь на матпомощь по безработице.
Мы заплатили за месяц вперёд и тут же вселились.
Мэрилу не могла привезти много вещей на своём «мустанге». Она собрала немного одежды для себя и Тины, утюг, гладильную доску, немного игрушек с трёхколёсным велосипедом, кое-какие мои штатские пожитки, радио да мой старенький 12-дюймовый телевизор «Зенит», купленный в штате Мэн.
В тот же день мы приобрели обстановку для нашей квартирки в магазине подержанных вещей. Старый диван, кресло, кофейный столик, кухонный набор мебели и соломенный тюфяк (без пружин) — за всё 30 долларов.
Жизнь поначалу складывалась удачно. В восемь утра Мэрилу везла меня на службу и забирала в четыре-тридцать. Ей удалось встать в очередь по безработице, она покупала продукты в гарнизонном магазине, и мы как-то тянули и даже немного откладывали. Мэрилу прекрасно готовила: из казалось бы непригодных продуктов она делала чудные блюда.
Мы обтянули диван и кресло новой драпировкой, отделали под старину столовую мебель и сшили бархатные чехлы на стулья. Отполировали старый кофейный столик, и в нашей голой квартирке стало по-домашнему уютно.
Первый месяц в Лореле я не пил. Но в первую пятницу марта, когда Мэрилу забрала меня с работы, я купил бутылку виски. Я сказал, что хочу просто посидеть в гостиной: скинуть туфли, снять галстук, посмотреть вечерние новости «Си-Би-Эс» и выпить немного виски.
Я включил телевизор. Уолтер Кронкайт зачитывал список потерь во Вьетнаме за неделю, потом пустили видеоматериал о боях в осаждённой базе морской пехоты в Кхе Сань.
Мэрилу накрыла на стол.
— Садись ужинать, дорогой, можно расслабиться и посмотреть телевизор потом.
— Я смотрю новости…
— Я сказала, что ужин на столе! — огрызнулась она.
— Подожди, сейчас кончатся новости!
— Сейчас же, Брэд!
— Ты слышала, что я сказал? Потом…
Я уютно устроился кресле, положив ноги на кофейный столик и поставив рядом на пол бутылочку виски. Не говоря больше ни слова, подлетела Мэрилу, выхватила у меня стакан, подняла бутылку — и опорожнила всё это в раковину на кухне.
Она проделала что-то невероятное.
— Я сказала немедленно, Брэд! — крикнула она и встала между мной и телевизором, уперев руки в бока.
— Ты вылила мой виски в канализацию Лорела.
— Да, вылила. И из бутылки тоже…
— Зачем?
— Потому что пора ужинать.
— Но мне ещё не пора, — заревел я, вскакивая с кресла. — Ты сука, блядь! Что ты наделала, а? Ты знаешь, что ты наделала?
Я пришёл в ярость. Хотел схватить её, но промахнулся, всё поплыло как в тумане. Я вышел из себя, комната как будто наполнилась красным дымом, и у меня снова появилось ощущение, что я покинул своё тело и смотрю на вещи со стороны.
«Горячая зона высадки!» — воскликнул я, словно меня это не касается, словно я смотрю кино со своим участием. Я снова был во Вьетнаме. Лицо Мэрилу уже ничем не отличалось от лиц продажных девок Сайгона. Помню, я бил её, сбивал с ног, рывком приподнимал за блузку и вновь ударами валил на пол. Опять. И опять.
Мэрилу билась в истерике, закричала и заплакала Тина, хватая воздух ртом. Когда я опрокинул жену на пол в пятый раз — а, может быть, в шестой, не помню — она больше не поднялась, и я пинал её в спину босыми ногами и орал: «СУКА! СУКА! ТЫ ЗА ВСЁ ОТВЕТИШЬ!»
Потом я снова приподнял её и ударил слева, разбив рот. Раскинув руки, как распятый Иисус, она отлетела к стене и медленно осела, потеряв сознание.
Всё случилось очень быстро.
Красный дым рассеялся, я стоял как громом поражённый. Я тяжело дышал и смотрел то на Мэрилу, то на свои руки.
В дверь постучали.
— Что у вас там происходит? — спрашивала соседка.
— Всё в порядке, — ответил я, — небольшое недоразумение.
— Вы уверены?
— Ты что, оглохла, мать твою? Проваливай, блядь, к себе, и не суй нос в чужие дела, а то будешь следующей…
Мэрилу зашевелилась и заплакала. Тина была так напугана, что не могла вздохнуть. Она хватала воздух ртом, как астматик, и повторяла «мамочка, мамочка, мамочка…»
Слепая ярость исчезла так же быстро, как и нахлынула. У меня не укладывалось в голове, что я натворил. Такого со мной ещё не было.
— Откуда этот дым? Что со мной? Что не так? О Господи, что со мной?
Лицо Мэрилу было разбито в кровь. Один глаз заплыл, другой еле открывался. Верхняя губа рассечена. Она тихо плакала, давясь кровью и пытаясь встать на ноги. Она поднималась на колени и — падала. Сделав несколько попыток, она медленно поползла в ванную.
Я посмотрел на стену. Она была забрызгана кровью, к штукатурке прилип маленький кусочек кожи.
— ЧТО Я НАДЕЛАЛ, ЧТО Я НАДЕЛАЛ, ЧТО СО МНОЙ! — закричал я.
Я помог Мэрилу подняться.
— О Боже, родная, прости. Не знаю, как это случилось. Я помогу тебе. Прости, прости, ради Бога, прости…
Я обнял Мэрилу за талию, отвёл в ванную и помог промыть раны, потом успокоил Тину. Я помог Мэрилу дойти до кровати, принёс в полотенце лёд для опухшего глаза. Она легла, откинув покрывала, а маленькая Тина — всего-то три годика — устроилась рядом: хныкала и сосала палец.
Ужин остыл, я его выбросил. Я выключил свет в ванной, закрыл дверь и включил радио в гостиной. Как мог, зачистил стену, и тогда меня затрясло…
Я убийца. Я ведь мог её убить. Боже мой, что же мне делать?
Потянуло выпить, а в кармане ни цента. Заглянул в кошелёк Мэрилу. Тоже пусто. Я отыскал копилку Тины и расколотил её молотком. Получилось около доллара мелочью — я сгрёб всё в карман, открыл входную дверь и выскользнул в ночь…
За 79 центов в винном магазине я купил бутылку мускателя и припал к горлышку, чтобы успокоить нервы.
Наутро я проснулся на диване со страшной головной болью. На цыпочках прошёл в спальню, чтобы разбудить Мэрилу и Тину, и остановился, как вкопанный.
