Отечник проповедника - игумен Марк Лозинский

Один авва рассказывал нам: "Близ нашей киновии жил старец возвышенной души, а подле него жил еще один брат. Однажды в отсутствие старца брат, по внушению диавола, отворив келию старца, вошел в нее и похитил книги и сосуды. Старец возвратился и, войдя в келию, заметил пропажу сосудов и пошел к соседу сказать ему о похищении. И вот он видит свои сосуды посреди келии… Брат не успел еще и спрятать их. Старец не желал ни стыдить, ни обличать брата. Сделав вид, будто он внезапно почувствовал боль в желудке, он тотчас вышел как-будто для естественной надобности и пробыл вне келии достаточно времени для того, чтобы брат мог убрать сосуды. Вернувшись к нему, старец начал с ним разговор о постороннем предмете, но брата не обличил. Прошло немного времени. Сосуды старца нашлись. Брата, уличенного в краже, заключили в тюрьму, а старец ничего об этом не знал. Услышав о заключении брата, он точно и не знал о причине заключения. Вот старец приходит к игумену и просит: "Сделай милость, дай мне несколько яиц и пшеничного хлеба," — "Наверное, у тебя сегодня гости?" — спрашивает он. "Да," — отвечает старец. Взяв припасы, он отправился в темницу навестить и утешить брата. При его появлении в темнице брат бросился к его ногам со слезами: "Из-за тебя, авва, я попал сюда. Это я похитил твои сосуды, а книга твоя — у такого-то, плащ — у такого-то." — "Да успокоится сердце твое, чадо! Я не для этого пришел сюда. Я даже и не знал, что ты здесь из-за меня… Услышав о твоем заключении, я опечалился и пришел к тебе с утешением. Вот тебе хлеб и яйца. Сверх того, я похлопочу, чтобы освободить тебя из темницы." Оставив брата, старец отправился к начальству; он был хорошо известен своей добродетельной жизнью. По приказанию властей брат был освобожден из-под стражи" (Луг духовный. С. 261).

631. Незлобие святителя Афанасия Афонского, проявленное им к иноку, покушавшемуся его убить

См. также: Любовь к врагу; Непамятозлобие

Исконный человекоубийца в одном несчастном иноке Лавры розбудил такую ненависть к преподобному Афанасию Афонскому, что тот решился непременно убить своего духовного отца. И потому, выточив нож, он тихо пришел ночью к его келии, когда святой возносил прилежную молитву Господу Богу за него же, неблагодарного, и говорит: "Отче, благослови!" (Глас Иаковль, но руки Исавли). Праведный Афанасий, как Авель, не знал, что вне стоит Каин и зовет его на убиение. Спросив из келии, кто там, преподобный отворил дверь. Но лишь только дерзкий и коварный сын увидел своего кроткого отца, руки его невольно оцепенели и его гибельное оружие упало на землю. Вслед за этим он пал к ногам невинного отца своего и с горьким плачем говорил: "Помилуй, отче, убийцу! Прости беззаконие мое и оставь нечестие сердца моего!" Преподобный зажег огонь и увидел на земле изощренный на заклание нож, познал адское против себя намерение своего сына-изменника и, удивившись этому, сказал: "На разбойника ли ты пришел на меня, чадо мое? Впрочем, Бог да простит тебе беззаконие твое! Оставь же свои слезы и не объявляй никому об этом несчастном своем дне." Говоря так, святой лобызал его, как своего друга, и в уверение забвения нанесенной ему обиды дал ему некие дары о Господе, а впоследствии всегда любил его — не только живого, но и после смерти и оплакивал его более всех других братий. Настолько блаженный был незлобив! Между тем этот отцеубийца, тронутый до глубины души незлобием своего отца, рыдая и сокрушаясь о своем беззаконии, никак не мог удержаться, чтобы не проповедовать о высоте отчей любви и о своем великом преступлении, и умер с чувством глубокого покаяния. (Афонский патерик. Ч. 1. С. 105).

632. Незлобивый чтец не стал жаловаться на священника, поранившего его лошадь, и этим на всю жизнь сделал его своим другом

См. также: Любовь к врагу; Обида; Примирение; Прощение

"Помню, когда мне было шесть лет от роду, — вспоминает архимандрит Кронид, — я жил в доме отца-псаломщика. Однажды наша лошадь, нечаянно отвязавшись, зашла на соседнюю полосу овса, принадлежавшую батюшке отцу Иоанну Десницкому. Отец Иоанн был настоятелем сельской церкви, в которой отец служил псаломщиком, и, несмотря на всю свою душевную доброту, не чужд был вспыльчивости. Видя нашу лошадь на своей усадьбе, он поймал ее и, как бы в виде залога, провел к себе во двор через калитку своих ворот. Вверху калитки торчал острый гвоздь. Батюшкина лошадь, как менее рослая, проходила через эту калитку свободно; наша же была более великорослая. Поэтому, проходя через калитку, гвоздем этим она прорезала себе всю спину от гривы до хвоста. Видя такую беду, батюшка тотчас же открыл ворота и выпустил нашу лошадь, которая вернулась домой и ржанием своим выражала нестерпимую боль. Мать и старшие дети, возмутившись поступком батюшки, советовали отцу сходить немедленно пожаловаться отцу благочинному, который жил в нашем же селе в 10–15 саженях от дома. Но отец не захотел возбуждать дела на отца Иоанна. Вместо этого он встал перед иконой Спасителя и, горько рыдая, просил у Него помощи в скорби. Я, видя его плачущим, спросил: "Что ты так горько плачешь?" Он ответил мне: "Я поведываю свою лютую скорбь Всемилостивому Богу и прошу успокоения своему сердцу." В мое же наставление он добавил: "Когда и ты, сынок, будешь в скорби, не озлобляй своего сердца на обидящих тебя, но смиренно и кротко прощай им и молись за них Господу." Потом, обернувшись к матери и детям, отец сказал: "Нет, мать и детушки, я не пойду к благочинному жаловаться на батюшку. Отец благочинный не вернет здоровья моей лошадке, а мне надо жить с батюшкой в мире." И не пошел жаловаться. Он смазал спину лошади дегтем, этим испытанным лекарством, после чего боли у лошади утихли, а через месяц она стала поправляться. Прошло три дня после того случая. Видимо, отец Иоанн Десницкий ожидал жалобы со стороны моего отца, но когда она не последовала, позвал к себе моего отца, ввел в свой кабинет и, опустившись перед ним на колени, сказал: "Петр Феодорович! Прости меня, Господа ради, я виноват перед тобой. Испортил нечаянно твою лошадь, которая теперь стала непригодна к работе. Прошу и молю тебя возьми эти 50 рублей и купи себе коня на рабочую пору." Долго отец не соглашался брать деньги у батюшки, боясь обидеть его. Но все-таки батюшка упросил его взять хотя бы 25 рублей, на которые отец вскоре купил себе коня и работал на нем все лето. Купленная неказистая лошаденка окрепла настолько, что продана была осенью за 50 рублей. К этому времени наша лошадь уже поправилась. Священник Иоанн Десницкий после того был весьма добр и внимателен к отцу и считал его по душе своим отцом. Когда отца Иоанна перевели на пастырское служение в Москву, любовь эта продолжалась. И всегда, как только он узнавал, что отец приезжает в Москву, высылал за ним пролетку, приглашая его в гости. И до смерти продолжал относиться к нему с особенной любовью." (Троицкие листки с луга духовного. С. 53).

Ненависть

633. Один из учеников старца Филофея настолько поработил себя зависти и ненависти против святого Нектария, что готов был убить его или себя; так как он не хотел исправляться, то его удалили; уйдя в мир, он умер злой смертью

См. также: Зависть; Наказание грешника

Старец Филофей, кроме святого Нектария Афонского, имел еще ученика. Этого, последнего, сатана до того озлобил и подвиг на зависть и ненависть против святого Нектария, что несчастный стал явно говорить старцам Филофею и Дионисию, чтобы прогнали Нектария, иначе он убьет или его, или самого себя. Старцы трепетали от ужаса, слыша о таких демонских замыслах. Напрасно вразумляли они несчастного, убеждали и молили его примирить свое сердце, подавить чувство злобы и зависти, напрасно грозили ему Судом Божиим и геенной, — он ничего не хотел слышать, но требовал исполнения своего желания. Чтобы уступить гневу, старцы предложили святому Нектарию удалиться от них на малое время, пока завистливый брат придет в чувство. По прошествии некоторого времени скончался в глубокой старости боголюбивый Филофей. Тогда Дионисий, не вынося безнравственного поведения своего ученика, пригласил к себе Нектария в сожитие, как брата по духу, а несчастному предоставил искать другое место и другого старца. Таким образом, Дионисий с Нектарием мирно проводили жизнь, питаясь от своего рукоделия и по силам помогая бедным. А тот несчастный брат их, так не придя в чувство смирения и раскаяния, переходил с места на место, дотом удалился в мир и там, предавшись невоздержанности, скончался жалким образом среди народной площади, даже без обычного христианского напутствия. Вот что значит братоненавидение и зависть! Гибельные следствия их в полной мере испытывает человек еще в настоящей жизни и часто отходит в вечность без всякой надежды на спасение! Надо беречь себя от столь богоненавистных пороков! (Афонский патерик. Ч. 2. С. 31).