Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

В описании противоборства двух воинов, очевидно, присутствуют как элементы исторического, так и эпи­ческого описаний. В рассматриваемый период победы израильтян над филистимлянами были крайне редки. Не случайно против Давида выступает великан, это об­раз врага, который превосходит по всем параметрам и кажется неприступным. У него в руках меч, тогда как Давид вооружен только пращой. Победа над столь силь­ным противником, действительно, должна была запе­чатлеться в памяти еврейского народа. Другое дело, на­сколько реалистичен сам рассказ об убиении Голиафа. Не есть ли это некая аллегория? Ведь библейское имя Голиаф — это, скорей всего, искаженное славянское «Голова» («Голован»), то есть предводитель неприятель­ского воинства. Попадание Голиафу камнем в голову, а затем и ловкое срубание ее мечом можно рассматривать как некие ритуальные акты. И не заимствован ли здесь сюжет с отрубанием головы из наших сказок о бое чу­до-богатыря со змеем? Тем более что для самого Давида отрубленная голова Голиафа имеет какое-то священное значение. «И взял Давид голову Филистимлянина и отнес ее в Иерусалим, а оружие его положил в шатре своем» (I Цар. 17:54). Здесь составители Библии сделали как бы перескок во времени. На самом деле Давид завоевал Ие­русалим намного позже, уже будучи израильским царем. Разные по времени подвиги израильского богатыря сов­мещены во времени, и это, конечно же, свойство эпи­ческого произведения, а не исторической хроники.

Кстати сказать, во 2 Цар. (21:19) сообщается, что Го­лиафа убил Елханан, сын Ягаре-Оргима Вифлеемско­го. Библеисты неоднократно пытались объяснить это расхождение. В частности, была высказана мысль, что Давид, так же как и в текстах аморейского города Мари термин «давидум», не является именем собственным, а служит обозначением вождя. Следовательно, Давид и Елханан — одно и то же лицо. Нам эта гипотеза ка­жется тем более интересной, что имя «Давид» можно возводить к названию верховного общеиндоевропей­ского бога Дия (Дива, Дэва) и переводить как «божес­твенный» или, лучше сказать, «обожествленный». В та­ком случае оно выступает прозвищем израильтянина Елханана, которое он получил от филистимлян или ханаанеев, и чрезвычайно соответствует тому образу Давида, который рисует нам Библия. Давид подобен небожителю. «Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем» (1 Цар. 16:12), он великий воин и прекрасный музыкант. Традиция приписываает Давиду большинство библейских псалмов — гимнов во славу величия и могущества Яхве. И еще один важный аргу­мент. Свою победу над Голиафом Давид одержал, уже будучи помазанным на царство. «И взял Самуил рог с елеем и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после… А от Саула от­ступил Дух Господень» (1 Цар. 16: 13,14). Если Саул не мог одолеть Голиафа, то Давид сделал это, причем сде­лал в ранге Божьего избранника.

Самуил помазал Давида на царство в тайне от Саула. Думается, именно он способствовал стремительному возвышению юноши при дворе и подготавливал его приход к власти. В награду за одержанную победу Дави­ду доверили командование крупным отрядом воинов. Несмотря на свой юный возраст, он прекрасно справ­лялся с обязанностями военачальника. Давид предпри­нял ряд успешных походов против филистимлян. В из­раильских городах юного героя встречали восторжен­но. В его честь сложили песенку, которую распевали на улицах городов и которая вскоре дошла до Гивы:

Саул победил тысячи, а Давид десятки тысяч!

Слова песни сильно задели Саула. Они оскорбляли его и ставили военные заслуги Давида выше всего того, что он сделал для израильского народа за многие годы борьбы. Саул страдал от такой незаслуженной обиды. Кроме того, он подозревал, что распространяли песню «люди Самуила», с которыми был в сговоре и сам Да­вид. Царь чувствовал, что народ все больше отворачи­вается от него. В его душе копилась ненависть к более удачливому сопернику. Однажды, когда Давид играл для царя на арфе, Саул, потеряв рассудок, схватил ко­пье и метнул его в юношу. К счастью для себя, Давид успел уклониться от копья и спастись.

Тогда Саул решил погубить героя не мытьем, так ка­таньем. Он назначил Давида командиром отряда в ты­сячу человек и обещал, что даст ему в жены свою стар­шую дочь Мерову, если тот принесет краеобрезания ста убитых филистимлян. Царь надеялся, что его не­друг погибнет, выполняя столь опасную задачу. Юно­ша, разумеется, разгадал планы Саула. Под предлогом того, что он недостоин быть зятем царя, Давид попы­тался уклониться от похода. Но Саул настаивал, так что противиться ему не было никакой возможности. Давид в конечном итоге уступил и отправился в филистимский тыл с небольшой группой своих самых преданных соратников. Вскоре он убил не сто, а двести филис­тимлян и принес их краеобрезания. Саул был очень разочарован и захотел, по крайней мере, унизить Да­вида. Вопреки обещанию, он дал ему в жены не стар­шую, а младшую дочь Мелхолу. Казалось бы, женитьба на дочери царя гарантировала Давиду безопасность, но ненависть Саула не знала пределов. В минуту гнева он вторично метнул копье в своего теперь уже закля­того врага и снова промахнулся. На этот раз Давид по­нял, что нужно спасаться, пока не поздно, и, как толь­ко стемнело, покинул царский дворец, убежав к себе домой. Тогда Саул подослал к нему убийц, но любящая супруга спасла мужа, сама едва избежав наказания.

Начались скитания Давида. Он понимал, что царь не успокоится, пока не захватит его живым или мер­твым. Тем временем преставился Самуил, одна из не­многих, надежных «опор» Давида среди знатных из­раильтян. Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как покинуть пределы Израиля и скрываться в тех краях, где он был недоступен Саулу. Так Давид ока­зался на службе у Анхуса, царя филистимского города Гефа. Высокопоставленному беженцу был отдан во вла­дение город Секелаг, близ Газы. «Всего времени, какое прожил Давид в стране Филистимской, было год и че­тыре месяца» (1 Цар. 27:7). Как верный вассал Анхуса, Давид истреблял врагов филистимлян, но израильтян при этом не трогал. Между тем назревала новая война филистимлян с Израилем. Анхус призвал под свои зна­мена также и отряд Давида. Но филистимские князья не доверяли израильтянам и решительно потребовали их вывода из армии. Вероятно, еще не был забыт тот случай, когда израильское подразделение филистимс­кой армии целиком перешло на сторону Саула. Давид был рад такому повороту событий, ибо теперь ему не нужно было воевать с соплеменниками.

Филистимлян тоже можно понять. Гадать о том, как поведет себя в критической ситуации Давид, у них не было никакого желания. Кроме того, у них вполне до­ставало собственных сил, чтобы расправиться с мя­тежным соседом. Сотни боевых колесниц и тысячи закованных в железо воинов расположились в Сонаме в долине Езреель, в самом центре земли Израильской. В сражении с ними израильтяне потерпели сокруши­тельное поражение. Оставшиеся в живых воины бес­порядочно разбежались. Три сына Саула, в том числе и Ионафан, погибли вместе с тысячами других. Саулу, получившему ранение, удалось бежать с поля боя, но филистимляне следовали за ним по пятам. Тогда, видя, что он обречен, Саул покончил с собой, бросившись на свой меч. Филистимляне отрубили Саулу голову и воткнули ее в капище Дагона, оружие его положили в храме Астарты (1 Цар. 31:10; I Пар. 10:10). А обезглав­ленное тело повесили на городской стене в Беф-Сане. Впоследствии жители города Иависа выкрали его и похоронили у себя на кладбище.

Трагическая история Саула известна нам исключи­тельно из Библии, поэтому вполне обоснованным яв­ляется вопрос о степени ее правдивости. В 1922 году американский археолог и востоковед Олбрайт нашел в Тель-эль-Фулле, в пяти километрах от Иерусалима, развалины Гивы, столицы Саула. Раскопки показали, что это была мощная горная и совершенно неприступ­ная крепость. Ее защищали угловые башни и две линии стен из каменных блоков. Между стенами находились потайные переходы и склады продовольствия. Среди развалин нашли огромное количество бронзовых на­конечников стрел и каменных снарядов для пращей. Ученые установили, что развалины относятся ко вто­рой половине XI в. до н. э., то есть ко времени правле­ния первого царя Израиля. Филистимляне покорили израильтян. Саул проиграл. Государство, с таким тру­дом созданное им, перестало существовать.

Были обнаружены также развалины Беф-Сана. Вы­сота развалин составляла более двадцати трех метров, они состояли из восемнадцати слоев, относящихся к различным эпохам. Самый нижний из слоев восходит к IV тысячелетию до н. э., и, следовательно, Беф-Сан был одним из древнейших городов Ханаана. Но для нас наиболее интересным является то, что в слое, от­носящемся к эпохе Саула, обнаружены развалины двух расположенных рядом друг с другом храмов — Дагона и Астарты, — о которых говорится в Библии. Имя бога Дагона традиционно представляет для исследователей огромные трудности. Но писатель В. И. Щербаков в своей книге «Века Трояновы» убедительно показал, что его образ восходит к русскому Даж-богу (Даждь-богу). Во времена Саула праславяне проживали в Беф-Сане, это следует признать как непреложный факт, но судь­ба их, по всей вероятности, была такой же незавидной, как у Саула и его сыновей. Археологи открыли, что Беф-Сан пал жертвой внезапного нападения и пожара. Это дало основание некоторым исследователям пред­положить, что Давид разрушил Беф-Сан в отместку за глумление над телом его предшественника.