На грани потопа - Клайв Касслер

Капитан следил за приближающимся военным кораблем с непроницаемым выражением лица; маленькие раскосые глазки неподвижными черными бусинами спокойно и равнодушно взирали на происходящее. Ли давно перевалило за сорок, голову посеребрила ранняя седина, но тонкие изящные усики по-прежнему оставались иссиня-черными, а среди тридцати двух белоснежных зубов не нашлось бы ни одного искусственного. С борта катера спустили шлюпку, в которую загрузилось около дюжины вооруженных военных моряков. Шкипер кивком подозвал своего старшего помощника.

— Ступай к трапу и принимай гостей, — приказал Ли. — Если не ошибаюсь, их десять человек во главе с офицером. Исполняй все, что они потребуют, показывай все, что они захотят.

Отпустив старпома, капитан позволил себе выпить чашечку чаю. Поудобнее расположился в кресле, сделал первый глоток горячего ароматного напитка и, жмурясь от удовольствия, принялся наблюдать с высоты мостика за происходящим внизу.

Лейтенант Стоу поднялся на мостик, представился шкиперу, отказался от чая и занялся штудированием судовых документов. Остальные члены возглавляемой им команды постепенно разбрелись по судну — каждый в соответствии с возложенными на него обязанностями. Четверо пошли по каютам экипажа, трое спустились в трюм, а остальные принялись за осмотр служебных помещений. Китайцы почти не обращали на них внимания, позволяя заглядывать куда им вздумается и делать все, что им заблагорассудится. Бегло осмотрев кают-компанию, где хлопотали, накрывая столы к обеду, двое мужчин в белых фартуках и поварских колпаках, последние трое проследовали на камбуз.

Руководитель группы в белом халате санитарного врача, накинутом поверх мундира, он же старший механик Микки Кокрейн, знаками предложил находящимся в подсобке китайцам присоединиться к своим коллегам в кают-компании и на пару с помощником приступил к проверке холодильников, кладовок и других помещений, в которых хранились пищевые продукты. А Джулия, похожая в военной форме на юного гардемарина, с бешено колотящимся сердцем пустилась на поиски.

Чжу Ванлинь она обнаружила в глубине камбуза. Одетая в легкую белую курточку и просторные белые бриджи, китаянка стояла у плиты и деревянным черпаком помешивала кипящее в большом котле варево. Судя по запаху, это были креветки. Предупрежденная капитаном о необходимости оказывать американцам всяческое содействие, девушка подняла голову и приветствовала Джулию кивком и неожиданно дружелюбной улыбкой, после чего вновь склонилась над котлом и продолжила прерванное занятие.

Она даже не почувствовала укола, когда миниатюрная игла зажатого в кулаке американки шприца вонзилась ей в ягодицу. Не прошло и нескольких секунд, как глаза Чжу Ванлинь затуманились, а сама она ощутила вдруг непомерную слабость. Ноги ее подкосились, и девушка мягко осела на палубу. Двенадцать часов спустя, когда она очнулась от забытья на борту «Ястребенка», первой ее мыслью было, не переварились ли креветки.

Благодаря интенсивным предварительным тренировкам, процесс переодевания завершился в рекордный срок, отняв у Джулии не более полутора минут. Еще тридцать секунд ушло на то, чтобы подрезать волосы китаянки и напялить ей на голову бейсболку с надписью «Ястребенок».

Дальнейшее было делом техники. Кокрейн и его ассистент подхватили под мышки лежащую у плиты Чжу и вынесли на себе в соседнее помещение, низко надвинув ей на лоб козырек бейсболки, чтобы затруднить возможное опознание. Обернувшись на выходе, стармех подмигнул Джулии, послал ей воздушный поцелуй и негромко произнес:

— Устрой им хороший спектакль, девочка. А когда вернешься, цветы и шампанское за мной.

Джулия благодарно кивнула в ответ и, взяв в руки черпак, отважно приступила к выполнению своих новых обязанностей.

— Кажется, с одним из ваших людей произошел несчастный случай? — вежливо осведомился Ли Юньчэнь, пристально наблюдая за тем, как коренастый крепыш в белом халате ловко спускается по трапу, без особых усилий удерживая на плечах безвольно обмякшее тело. — Надеюсь, ничего серьезного?

— Все в порядке, капитан, — откликнулся Джефферсон Стоу. — Парень сдуру врезался головой в какую-то трубу. Легкая контузия, не более того.

— Есть какие-нибудь претензии ко мне и моему судну?

— Нет, все чисто, мистер Ли. Можете продолжать плавание.

— Всегда счастлив оказать содействие американским властям, — церемонно наклонил голову шкипер.

— Ваш порт назначения — Сангари, не так ли? — уточнил Стоу.

— Так, во всяком случае, написано в сопроводительных документах, с которыми вы, господин лейтенант, имели возможность детально ознакомиться, — дипломатично уклонился от прямого ответа Ли Юньчэнь.

— Можете следовать дальше, как только мы отвалим, — козырнул Стоу и, не удержавшись от прощальной колкости, добавил: — Согласно сопроводительным документам.

Через двадцать минут после отбытия американцев к борту пришвартовался прибывший из Сангари лоцманский катер. Шкипер встретил лоцмана с тем же напускным равнодушием, что и лейтенанта Стоу; он был местным и мог донести властям, если заметит что-нибудь подозрительное. Встав к штурвалу, француз-полукровка уверенно повел контейнеровоз по углубленному руслу к докам терминала. Минуя бухту Нежную, Ли Юньчэнь из чистого любопытства навел бинокль на бирюзовое судно, стоящее на якоре в стороне от фарватера. Ему не раз доводилось встречать аббревиатуру НУМА, начертанную большими буквами на бортах аналогичных судов в далеких морях и океанах. Он даже знал, как она расшифровывается, но никак не ожидал увидеть ее здесь, в болотистом устье пресноводной реки.

Шаря взглядом по палубе исследовательского судна, шкипер неожиданно наткнулся на высокого, черноволосого мужчину, занятого тем же, что и он сам. Глаза китайца удивленно расширились. Но поразил Ли не сам факт наблюдения за его судном, а совсем другое обстоятельство.

Бинокль американца был направлен не на палубу или надстройки контейнеровоза, а на кильватерный след за его кормой.

31

Джулии пришлось немало потрудиться, расшифровывая начертанные корявыми иероглифами раскладки и меню. Хотя на ханьском разговаривает почти все население Китая, существуют три основных варианта языка. Мать Джулии выучила дочь говорить и писать на наиболее распространенном — так называемом пекинском диалекте. Но Чжу Ванлинь родилась на северо-востоке, в провинции Цзянсу, где в основном используется другой диалект — нанкинский. К счастью, между ними гораздо больше сходства, чем различий, и девушка сумела с честью преодолеть это препятствие.

На всякий случай она старалась держаться подальше от чужих глаз, почти не поднимала голову, а в общении ограничивалась минимумом слов. Впрочем, все ее предосторожности были напрасными. Оба ее помощника, совмещавшие также обязанности стюардов и судомоек, хорошо знали свое дело и обращались к Джулии крайне редко. Да и вообще оказались молчаливыми парнями, отнюдь не склонными сплетничать или заигрывать с ней, как и все остальные члены экипажа. Однажды ей показалось, что занятый на хлеборезке помощник как-то странно на нее посмотрел, но когда Джулия строго прикрикнула на него и приказала приглядеть за фритюрницей, мгновенно прекратил пялиться и рысцой побежал исполнять.

Включенные на полную мощность электроплиты и стоящие на конфорках многочисленные котлы, кастрюли, лотки и сковородки превращали камбуз в парную баню. Пот стекал с девушки ручьями в буквальном смысле этого слова. Она пила воду стакан за стаканом и мысленно возблагодарила небо, когда тот же помощник проявил инициативу и сам зажарил цыплят и сделал салат из побегов молодого бамбука. Но и Джулия сумела блеснуть своими кулинарными талантами: она приготовила великолепную свиную поджарку и два вида гарнира — лапшу по-пекински и рис с отварными креветками, обжаренными в кипящем масле.

Капитан Ли Юньчэнь заглянул на камбуз всего один раз, да и то ненадолго. Прихватил свежеиспеченный слоеный пирожок с кунжутной начинкой, выпил чашку чаю и тут же ушел — «Сунь Линь» уже пришвартовался к пирсу в Сангари, и шкиперу следовало быть на мостике в ожидании наплыва таможенных, иммиграционных, санитарных и прочих чиновников. Когда Джулия наливала ему чай, капитан смотрел на нее в упор, но ни на лице его, ни в глазах не мелькнуло и тени подозрения. Он сотни раз видел Чжу Ванлинь в окошке раздаточной, он знал, что там должна стоять Чжу Ванлинь, а потому пребывал в полной уверенности, что видит именно ее, и никого другого.

Затем она вместе с командой выстроилась в очередь, чтобы предъявить паспорт и ответить на вопросы представителя Службы иммиграции и натурализации. Обычно эта процедура занимала минимум времени: документы экипажа хранились у капитана и проверялись всем скопом, в то время как их владельцы занимались своими делами и не отвлекались на пустые формальности. Но в связи с пристальным вниманием, с некоторых пор проявляемым федеральными властями к судам «Шэнь Цинь маритайм лтд», теперь требовалось личное присутствие каждого. Когда подошел ее черед, чиновник мельком проглядел паспорт Чжу Ванлинь, найденный Джулией в каюте последней, даже не подняв при этом голову, чтобы сверить фото с оригиналом. Ее коллега проявил высокий профессионализм, поступив с ней таким образом. Даже мимолетный взгляд на ее лицо мог выдать их обоих старшему помощнику, очень внимательно наблюдавшему за происходящим.