Трагедия сорок первого. Документы и размышления - Владимир Шерстнев

С 17 сентября танковые части вермахта из-под Ленинграда начали перебрасываться в группу армий «Центр» для предстоящего генерального наступления на Москву. Жуков же полагал, что противник все еще стремится овладеть городом и концентрировал основные силы на обороне ближних подступов к Ленинграду. Для прорыва блокады у Невской Дубровки навстречу 54-й армии он использовал только одну стрелковую дивизию, подкрепленную одной бригадой. Этих сил было явно недостаточно. Войска 54-й армии захватить Мгу не смогли. На Кулика обрушился гнев Сталина. Он крепко отругал маршала, за то что тот так и не сумел разорвать кольцо блокады. 20 августа Сталин по прямому проводу говорил Кулику: «Вы очень запоздали. Надо наверстать потерянное время. В противном случае, если Вы еще будете запаздывать, немцы успеют превратить каждую деревню в крепость и Вам никогда уже не придется соединиться с ленинградцами». Кулик докладывал, что наличными силами, без ввода новых частей, станцию Мга не взять…{430} И здесь у Кулика сил оказалось недостаточно. Враг был силен, умен. И воевал лучше, чем… советские войска. 29 сентября маршал был отозван из Ленинграда в Москву.

Тогда же, в сентябре, генерал армии Г. Жуков издает приказ №0064, где говорилось: «Военный совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного Совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу. Настоящий приказ командному и политическому составу объявить под расписку.. Рядовому составу широко разъяснить»{431}.

Поставив свою подпись, Жуков дал расписаться и остальным членам Военного совета фронта: Жданову, Кузнецову, Хозину. Твердую руку Жукова сразу почувствовали в войсках. Его четкие, хотя и очень жесткие требования контратаковать отвечали как духу войск — стоять насмерть, так и концепции Жукова. В этих тяжелейших условиях Жуков неумолимо требовал от командующих армиями: при малейшей возможности днем и ночью контратаковать врага, изматывать его живую силу, выводить из строя боевую технику, срывать его наступательные действия… Контрудары 8-й армии во фланг 4-й танковой группы заставили противника часть сил ее повернуть непосредственно с ленинградского направления на северо-запад, в сторону Финского залива, и тем самым ослабить нажим на 42-ю армию. По приказу Жукова была усилена противотанковая оборона на наиболее опасных участках фронта за счет зенитной артиллерии ПВО. 19 сентября на Ленинградский фронт прилетел 175-й штурмовой авиаполк (майор Н.Г. Богачев), имевший в своем составе штурмовики Ил-2. И уже с 21 сентября ИЛы начали наносить удары по танкам и мотопехоте противника. (Всего же в сентябре 1941 г. Ставка поставила в ВВС Ленинградского фронта 230 боевых машин). В последующие полторы недели противник ценой неимоверных усилий отрезал 8-ю армию от главных сил фронта, захватил поселок Володарский, Урицк и Пушкин, но дальше продвинуться не смог. Отойдя на рубеж Лигово, Кискино, Верхнее Койрово, Пулковские высоты, Московская Славянка, Путрохово и дальше к Неве по левому берегу Тосны, советские войска закрепились на нем.

В сентябрьские же дни 1941 г. в берлинской рейхсканцелярии Гитлер в беседе с немецким послом в Париже О. Аветцом заявил: «Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго бьет ключом яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли. Город уже блокирован, теперь остается только его обстреливать артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будут уничтожены. Азиаты и большевики должны быть изгнаны из Европы, период 250-летнего азиатства должен быть закончен…»{432}

Отдел обороны ОКВ представил 21 сентября верховному командованию германских вооруженных сил записку, в которой рассматривались четыре варианта решения ленинградской «проблемы». Все они оказались неприемлемы, и составители записки делают такой вывод: «Мы заявляем перед миром, что Сталин защищает Ленинград как крепость. Таким образом, мы вынуждены обращаться с юродом, с его населением как с военным объектом. Поэтому (так как Финляндия неофициально заявила, что она хотела бы, чтобы ее граница проходила по Неве, исключая Ленинград. Как политическое решение — хорошее. Но вопрос о населении Ленинграда Финляндия не решает, и это должны делать мы) сначала герметически блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и, возможно, вместе с авиацией. Когда террор и голод сделают свое дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей… Остатки «гарнизона крепости» останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город (если финны сумеют сделать это раньше, то не возражаем), вывезем все, что осталось еще живого, в глубь России и передадим район севернее Невы Финляндии. Этим рекомендациям и будет следовать руководство рейха».

29 сентября 1941 г. в директиве «о будущем Петербурга» говорилось: «Фюрер решил стереть г. Петербург с лица земли… Нет никакого интереса для дальнейшего существования этого города. Финляндия также заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее новой границы… Предложено тесно блокировать город путем обстрела из артиллерии всех калибров и непрерывной бомбежки с воздуха, сровнять его с землей; если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты. В этой войне мы не заинтересованы в сохранении даже части населения этого большого города»{433}.

А начальник оперативного отдела ОКВ генерал А. Йодль 7 октября сообщит В. фон Браухичу волю фюрера, что «капитуляция Ленинграда, а позже и Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником…»

С 24 сентября группа армий «Север» предприняла еще одну попытку прорвать оборону наших войск и заставить их уйти с Приморского плацдарма, а также пробиться со стороны Пушкина к Большому Кузьмине и далее во фланг советских войск, оборонявших Пулково. Но все атаки врага наши войска отбили. Положение на южном участке Ленинградского фронта стабилизировалось. К тому времени уже существовала директива №35 (от 6 сентября), в которой говорилось: «Решающая операция против группы армий Тимошенко, ведущей бои западнее Москвы, должна привести к победному исходу всей кампании, и снятие в связи с этим из-под Ленинграда 4-й танковой группы вынуждает штаб группы армий «Север» сообщить в главное командование сухопутных войск, что с оставшимися в его распоряжении силами он не в состоянии продолжать наступление на Ленинград».

ГЛАВА 14

7 сентября 1941 г. фельдмаршал фон Бок в своем дневнике сделал такую запись: «Согласно директиве фюрера, наконец исполняется мое давнее желание: начать наступление против главных сил русских».{434}

16 сентября в Берлине был утвержден план немецкого наступления на Москву. Фюрер считал, что армии под командованием фон Бока должны, подобно тайфуну, уничтожить силы Брянского, Западного и Резервного фронтов русских и расчистить дорогу на Москву. Захват Москвы, полагал Гитлер, приведет к полному поражению России и окончанию войны на Востоке. Гитлер в приказе по Восточному фронту отмечал: «Создана наконец предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага…» По замыслу германского командования, группа армий «Центр» должна была тремя мощными концентрическими ударами трех танковых групп (Гитлер приказал передать на фронт из резерва 2-ю и 5-ю танковые дивизии) и трех полевых армий (из районов Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях) расчленить оборону советских войск, окружить и уничтожить их в районах Вязьмы и Брянска и тем самым открыть путь на Москву. В дальнейшем действиями сильных подвижных группировок охватить советскую столицу с севера и юга и одновременно фронтальным наступлением пехотных соединений овладеть Москвой. К операции привлекались 14 танковых и 8 моторизованных дивизий, около миллиона человек, 1700 танков и штурмовых орудий.

В боевом приказе от 26 сентября армиям группы «Центр» Бок поставил более конкретные задачи: 9-я полевая армия с 3-й танковой группой прорывают советскую оборону восточнее Духовщины и, выйдя на рубеж железной дороги Вязьма — Ржев, наносят главный удар моторизованными частями в направлении Холм-Жирковского, а одним корпусом — на юг с целью охвата Вязьмы с севера и востока.

4-й полевой армии, усиленной 4-й танковой группой, приказывалось наступать из района Рославля. Осуществив прорыв и выйдя к Спас-Деменску, она главными силами наносит удар на север, в сторону Вязьмы, для окружения войск Западного и Резервного фронтов.

Соединения, действующие на внутренних флангах 4-й и 9-й полевых армий, должны были создать «видимость наступления и путем отдельных сосредоточенных ударов с ограниченными целями максимально сковывать противника», не давая ему возможности своевременно выйти из намеченного «котла».