Новые сказки. Том 1 - Антология

От неожиданности Андрей икнул. Потом навалился на дверь плечом и буквально влетел в номер. Но… Что это?

Перед ним громадное помещение, чем-то напоминающее больничную палату. Кругом стоят кровати, на которых сидят какие-то грязные дети в серых рваных одеждах. И люди в военной форме бегают туда-сюда, что-то кричат. Андрею сразу вспомнились фильмы про Великую Отечественную войну.

За спиной раздался хлопок. Андрей в ужасе попятился, хотел выскочить обратно, да не тут-то было. Дверь за спиной мальчика исчезала, а на её месте оказалась кирпичная стена.

– Эй, ты откуда здесь взялся? – на Андрея во все глаза смотрел худой конопатый мальчуган лет восьми-десяти. – Такой чистенький?

– Ты меня видишь? – спросил Андрей.

– Я что, по-твоему, слепой? – удивился мальчуган. – Так ты тоже с поезда? А я тебя не видел раньше.

– Я… – Андрей замялся, совершенно не зная, что говорить.

– Ты не детдомовский, – продолжал рассуждения конопатый. – Ты, наверное, с родителями ехал.

– Куда ехал? – смог наконец спросить Андрей.

– Ну как куда? В эвакуацию. Откуда я знаю, ты откуда и куда. Я вот, к примеру, ехал с сестрой из Ростова. Детдомовские мы. А ты?

– Я…

– Да что ты всё якаешь? Память отшибло? Сядь, чего встал?

Андрей робко присел на край кровати к мальчугану.

– Ну вот. Меня Петькой зовут. Коробкиным. А тебя как?

– Андрей Ивлев.

– Так ты тоже с поезда. Ну, со станции Бештау?

– Ага, – отчего-то решил кивнуть Андрей.

– А родители где?

– Мама…

– А, понятно, потерялся. Я вот тоже потерял сестру. Когда по поезду шарахнули, суматоха когда началась, Светка рядом была. А потом все куда-то побежали. Неразбериха, поезд в огне. В общем, потерял я сестру, – Петька потёр вымазанной в саже рукой лоб. – Потом нас военные забрали и сюда в Железноводск, в этот госпиталь привезли. Больше нас негде разместить было. А твоя мамка?

– Ну, я тоже её потерял, – смущённо ответил Андрей, все ещё не веря в реальность того, что с ним происходило.

– Эх, – вздохнул Петька. – Что теперь со Светкой? Где она? Уже неделю здесь, а спросить не у кого. Говорят, немцы уже близко. А нас всё не могут вывезти. Каждый день пальба. А я сестре письмо написал. Хошь покажу?

– Хочу.

– Ты читать умеешь?

– Да.

– Ну смотри, – Петька протянул Андрею клочок газетной бумаги, на котором поверх печатного текста неровным детским почерком были нацарапаны слова:

«Светочка! Светлашка! Ты прости меня за то, что дёргал тебя за косы. И забирал играть твоим любимым медвежонком. Я ж не знал, что ты исчезнешь. Я ж думал, ты всегда будешь рядом. Я ж люблю тебя, сестрёнка, хоть ты и противная бываешь. Где ты, Светка?» И подпись «Петька Коробкин».

– Я, когда найду её, отдам письмо, – мальчуган вытер рукавом рубахи слёзы. – Пусть она не злится на меня и знает, что…

Его слова потонули в оглушающем грохоте. Одна стена полностью провалилась вовнутрь, раздавив лежавших на кроватях детей. Петька схватил Андрея за руку.

– Бежим! Сейчас все стены рухнут!

В густой пыли Андрей ничего не мог разглядеть. Дышать стало просто невозможно. Рядом что-то грохнуло с новой силой. Петька куда-то пропал. Андрей бессмысленно метался то вперёд, то назад, пока, наконец, не свалился в какую-то неглубокую яму, судорожно сжимая в руке письмо на клочке газеты.

И наступила тишина. Звуки поглотило нечто неведомое, зловещее. Андрей ещё некоторое время лежал, боясь шевельнуться и открыть глаза. А когда он наконец-то разлепил веки, то зажмурился от ослепительного солнечного света. Госпиталь исчез, будто и не появлялся никогда. Андрей обнаружил, что лежит на ступенях перед входом в небольшой магазин с надписью под самой крышей «ХОЗМАГ».

– Мальчик, ты чего хотел? – подозрительно спросила Андрея продавщица магазина (приятная седовласая женщина с карими глазами и каким-то очень знакомым веснушчатым лицом), когда Андрей решился войти в «ХОЗМАГ».

– Я просто зашёл, – промямлил мальчик.

– Вид у тебя странный, дружок, – женщина разглядывала Андрея всё пристальнее. – Где твои родители?

– Не знаю, – чуть не плача, мальчик пожал плечами.

Ему вдруг захотелось кинуться к продавщице, закричать, что он попал в беду, что потерялся не просто в этом проклятом городе, а во времени. Что его теперь мотает, как жалкую рыбёшку океанскую в шторм.

– Что значит – не знаешь? – удивилась женщина. – А ты где живёшь?

– В Новосибирске!

– Да ты что?! Как в Новосибирске? А сюда ты как попал?

– Приехал с мамой и… заблудился.

– Вот же горе! – всплеснула женщина руками. – Ну ничего, пойдём ко мне домой, я тут за магазином живу. Посидишь у меня, а я тем временем в милицию обращусь. Найдём мы твою маму!

Продавщица обняла Андрея за плечи.

Однако в тот день найти маму Андрея Светлане Владимировне (так звали сердобольную продавщицу) не удалось. В милиции разводили руками, потому как никакой информации по Андрею Ивлеву у них не было. Никто мальчика не искал, о пропаже его заявление не писал. Светлане Владимировне сказали, что сделают запрос в Новосибирск, и если оттуда не придёт никаких сведений, то мальчика, скорее всего, отправят в ближайший детский дом.

– Бедненький ты мой! – причитала Светлана Владимировна. – Я-то знаю, что такое потерять близкого человека. Сама в детстве брата потеряла. Мне восемь было, ему десять. Давно это было, еще в войну…

– А простите, – решился спросить Андрей, зная, что его вопрос вызовет недоумение. – Не скажете, какой сейчас год?

Светлана Владимировна так и застыла с чайником над чашкой и чуть не пролила кипяток на стол.

– Дитятко! Так, может, ты не Ивлев, а кто-то другой? Может, ты память потерял?

– Ничего я не терял, – разозлился Андрей. – Я просто спросил.

– Тысяча девятьсот восемьдесят первый, Андрюшенька. Август. Бедный ты мой, совсем как я после того поезда, – Светлана Владимировна поставила чайник на стол и задумчиво села в кресло. – В сорок втором это было, тоже в августе. Нас везли с братом из Ростова. Эвакуировали детдом. А на станции Бештау снаряд немецкий в поезд наш угодил. И потеряла я тогда брата, Петеньку. Не знаю, жив он тогда остался или погиб.

Холодный пот прошиб Андрея. Машинально он полез в карман и достал спрятанный там клочок газеты.

– Вот, возьмите.

– Что это? – удивилась Светлана Владимировна.

– Мне кажется, это от вашего брата…

– Это ж… – руки у Светланы Владимировны так дрожали, что она с трудом удерживала клочок газеты. – Это ж его почерк! Столько лет прошло, но я помню почерк в его ученических тетрадках, – женщина в изумлении и ужасе посмотрела на Андрея. – Откуда у тебя это?

– Я… – замялся Андрей, – это нашёл.

– Где? – казалось, Светлана Владимировна была готова проглотить мальчика от ошеломления. – Да кто ты такой? И откуда ты взялся?

– Я не знаю. Простите…

– Ладно, – женщина попыталась выровнять дыхание. – Поздно уже. Спать тебе пора. Завтра разберёмся, кто ты и откуда, и что мне с тобой делать…

Ночь была тихая, лунная. Андрею чудилось, будто звёзды в другом времени крупнее и светят ярче. Спать совершенно не хотелось. Прокрутившись в постели часа полтора, Андрей встал и решил выйти во двор. Старая деревянная дверь как-то знакомо скрипнула, с трудом отворяясь. Андрей шагнул в неё и…

Он снова стоял в коридоре возле всегда закрытого номера в гостинице.

– Андрей, – из другого номера выглядывала рассерженная мама и грозила мальчику кулаком. – Иди спать! Что ты там делаешь?

Андрей задумчиво потрогал рукой поцарапанную дверь. Похоже, она никогда и не открывалась. А значит, ему всё произошедшее с ним просто померещилось. Мальчик постоял немного, подумал, а затем аккуратно положил большую белую улитку на пол.

На следующее утро, спустившись с мамой в фойе гостиницы, Андрей заметил на стене прямо над стойкой администратора фотографический портрет, который до этого не замечал. С него на Андрея, улыбаясь, смотрела… Светлана Владимировна.

– Ну чего уставился? – хмыкнула девушка за стойкой, заметив изумлённый взгляд мальчишки-постояльца.

– А… а это кто? – спросил Андрей.

– Это? – изумилась девушка. – Это моя бабушка – Светлана Владимировна Воробьёва.

– Очень колоритная дама, – почему-то сказал Андрей.

– Колоритная? – хохоча, переспросила девушка. – Возможно! А знаешь, мальчик, какая удивительная история была у бабушки в жизни? Годах в восьмидесятых появился в магазине, где она работала, странный мальчик. Никто не знал, кто он и откуда. Бабка моя приютила его на ночь до выяснения личности, а он вручил ей письмо на клочке газеты – от её брата, с которым бабка моя разлучилась во время эвакуации в сорок втором. Они оба мелкие тогда были. А потом тот странный пацан пропал так же, как и появился. Утром бабушка проснулась, а его нет, как и не было. Зато письмецо заставило искать моего деда, и она нашла его, Петра Владимировича Коробкина. Вот так. Интересно, правда?