Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - Николай Зенькович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я не считаю, что должна это скрывать, — говорит она представителям прессы.— Мои интеллектуальные потребности одним партнером не удовлетворяются.
— А как смотрит на это муж?
— Нормально. Никаких драм, никакой достоевщины. А может, мужу доставляет наслаждение, когда жена приходит от любовника— тепленькая, разогретая? У нас просто еще нет культуры наслаждений. Норовят все по-быстренькому, в темном уголке. А вот у меня знакомые во Франции специально просят друга поприсутствовать в спальне вечером. Им это доставляет дополнительную радость — что в этом дурного?
Художница признается, что ей снится цикл картин о христианстве.
НЕ ЗНАЛ, ЧТО БУДЕТ ТЕЛЕВИДЕНИЕИюль 1997 года. «Прямая линия» газеты «Комсомольская правда» с первым вице-премьером правительства России Борисом Немцовым.
— Господин Немцов, из Баку звонят. Скажите, почему на встречу с Алиевым вы поехали в белых штанах?
— Объясняю: было лето. А во-вторых, я не знал, что будет почетный караул и телевидение.
ДОБИЛСЯ ПРАВА СПАТЬ БОЛЬШЕ ВСЕХБорис Немцов еще до своего вхождения во власть был призван на военные сборы.
— Утро, — рассказывает он, — прапорщик Зайнуллин, как сейчас помню, заходит в палатку и говорит: «Подъем!» Все встали, а я лежу. Потому что шесть утра, а я не привык вставать в шесть утра. Второй день в армии!
Потом он входит снова, я уже один. Говорит: «Тебе что, непонятно?» Я понял, что сейчас что-то будет. Вышел. Прапорщик Зайнуллин говорит, спокойно так: «Ну вот что. Либо ты подтянешься больше, чем я на турнике, либо пойдешь пять километров гусиным шагом».
Пять километров гусиным шагом — это смерть. Прапорщик Зайнуллин был человеком худым и крепким. Подтянулся он 23 раза. Стоял взвод, наблюдал. Потом я подтянулся. 28 раз. Он сказал: «Можешь с утра не просыпаться».
СКОРЕЕ СВАДЕБНЫЙ ГЕНЕРАЛДраматург Михаил Шатров — автор пьес «Синие кони на красной траве», «Так победим!», «Дальше... Дальше...Дальше». В горбачевские времена на спектакли по этим пьесам московские студенты рвались, как на концерты «Бони М».
В эпоху Ельцина знаменитый драматург бросил писать пьесы и стал президентом строительной фирмы. Но...
— Я скорее свадебный генерал, — признается он журналисту Алексею Макурину. — Меня многие знают и помнят. И это помогает открывать двери, закрытые для других. Добываю деньги...
— А о капитализме с человеческим лицом вы не мечтаете?
— Я нигде такого не видел, хотя жил в образцовых зарубежных странах. Несколько лет назад в Америке я тяжело заболел и сразу почувствовал себя почти нищим. Меня выручил один местный врач— так же, как, наверное, других русских. Он посоветовал мне выйти на улицу, упасть на асфальт и лежать, пока не приедет «Скорая». Тогда, по американским законам, медицинская помощь будет бесплатной. Так я и сделал — писатель, чье имя попало в престижный справочник «Кто есть кто». В конце концов мне сделали операцию на сердце под поручительство Михаила Горбачева.
За границей Шатров прожил два года. Вернулся домой и впервые за сорок лет в литературе почувствовал, что не может сказать ни слова. Время, когда в России слово было больше, чем слово, ушло... Шатров не играет больше в политику, не ходит в театр, не пишет новые пьесы и даже не перечитывает старые.
У него пятая жена — 27-летняя художница Юля.
ЗАПРЕЩАЛ КОМАНДИРАМ МАТЕРИТЬСЯИзвестный российский парламентарий и патриот Сергей Бабурин служил в армии после университета и был старше, чем другие солдаты. Кроме того, он был членом КПСС, что выделяло его из серой шинельной массы.
— Помню первое партийное собрание в учебке, — рассказывает Сергей Николаевич, ныне отец четырех сыновей. — Я там сидел единственный в серой шинели, остальные все офицеры. В конце ведущий спросил: «Есть вопросы?» Я поднял руку и сказал: «Знаете, я хотел бы сказать о неправильном поведении коммуниста такого-то». И назвал командира части. И к нему обращаюсь: «Вы резво начинаете, обкладывая матом вначале всех, потом отдельно. Как юрист могу сказать, что это мелкое хулиганство». Вы бы видели лица присутствующих. Все сидели с выпученными глазами...
МЕЧТАЛ СЖЕЧЬ ШКОЛУ И ПОПРЫГАТЬ ВОКРУГ ОГНЯФотография подростка в шортах. Странно знакомое хитрое лицо. Чубайс-школьник!
На обороте— подпись: «Львов, 1967». И текст, написанный рукой будущего приватизатора: «Я форменный урод с 5000 веснушек и рыжими волосами. Как только девочки меня любят?! Вероятно, я очень умный».
И еще один фрагмент — на этот раз из письма школьника Толи Чубайса: «У меня какая-то жуткая ненависть к школе. Хочется разнести ее в порошок, потом облить бензином, потом поджечь, а потом попрыгать вокруг огня».
Эти строки привела «Независимая газета» через два дня после того, как она сообщила о появлении Чубайса на новом месте его службы в РАО «ЕЭС России» и возникшем там пожаре.
Письмо школьника Толи Чубайса заканчивается по- английски: «Love and Freedom! — это наш лозунг. Попробуй перевести». «Мечты материализуются» — можно и так понять оргиастический лозунг, заметила газета.
ВСЮ ЖИЗНЬ ПИШЕТ ЗАВЕЩАНИЯИз откровений Мстислава Ростроповича, декабрь 1998 года:
— Раньше из деревни в деревню дорога занимала уйму времени. Какой-нибудь Ваня запрягал лошадь с утра, чтобы поехать к своей Любе в соседнюю деревню... Сегодня «Боинг» летит из Парижа в Нью-Йорк три с половиной часа. Покушал — и уже другой климат. Однажды я даже пошутил и написал в завещании Вишневской: «Если я умру в Париже, немедленно надо взять частный самолет, посадить туда друзей и вместе с моим трупом отправить в Нью-Йорк». Потому что я бы хотел прилететь в Нью-Йорк на два часа раньше своей смерти. Ведь мы вылетим из Парижа в 11 часов, а прилетим в США в 8 часов 45 минут того же дня... Кстати, привычка писать завещания мне передалась от Прокофьева. Когда мне было 20 лет и я куда-то далеко уезжал, он меня как-то спросил: «А вы, Слава, завещание написали?» Я засмеялся: «Сергей Сергеевич, мне же 20 лет, рановато еще». На это он мне ответил: «Я первое свое завещание написал, когда мне было 16 лет. С тех пор я только дописываю. Когда вам исполнится много лет, первое завещание вам будет написать трудно».
И еще одно хобби маэстро:
— Мы с Галей купили дом в Петербурге для нашего архива. Нам предлагали в Америке, но мы решили, что, когда нас не станет, все должно вернуться в Россию. Не хотелось бы сознавать, что когда-нибудь после нас все это будет рассеяно по родственникам и аукционам, чтобы, к примеру, будущий зять моей внучки Настасьи не сказал: «А что это за какая-то партитура Шостаковича? Говорят, пару листов ее можно обменять на «роллс- ройс»...» Мы должны с Галей себя обезопасить. В архиве есть действительно бесценные вещи: пять картин Шагала, мой портрет, написанный Сальвадором Дали, подарок Пикассо, письма Чарли Чаплина, 60 писем Шостаковича, 40 — от Прокофьева, партитуры с их дарственными: мне и Гале посвященными. Так вот, в этом доме в Санкт-Петербурге нам принадлежат два из трех этажей. На третьем живут три семьи, у которых отдельные квартиры (поэтому они не захотели уезжать). И слава Богу — нам веселей. А остальным, жившим в чудовищных условиях коммуналок, мы купили около сорока отдельных квартир. В общей сложности нам эта затея обошлась в миллиона полтора долларов.
СКАЗАЛ: ДАВАЙ ВЫПЬЕМАвгуст 1998 года. Финансовый кризис. Правительство Сергея Кириенко пало. Вице-премьер Борис Немцов, не удовлетворившись решением о смене кабинета министров, сам попросил президента о своей отставке.
Вопрос экс-вице-премьеру:
— Борис Ефимович, что вы сказали Кириенко, когда он приехал от президента и сообщил вам об отставке правительства?
Ответ:
— Что я сказал? Давай выпьем...
СПИСЫВАЛ У АЛЕХИНА— Почему у вас часто складывались напряженные отношения с шахматными властями? — спросил шахматный обозреватель Евгений Гик у чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова.
— По разным причинам, — ответил гроссмейстер. — В начале 90-х годов президентом шахматной федерации стал Аркадий Мурашев — ставленник Каспарова. Мог ли я иметь с ним дело, если он откровенно признался, что будет выполнять указания Каспарова? Естественно, за год Мурашев развалил всю работу. Спустя год Каспаров решил двинуть другую шахматную фигуру— тяжеловеса Андрея Макарова, «международных дел мастера», как называл его Ботвинник. В результате адвокат незаконным образом захватил власть. Но когда выяснилось, что партии, представленные им на звание международного мастера (в турнирах Макаров играл только в детстве), переписаны у Алехина и других гроссмейстеров, депутат Госдумы вынужден был с позором покинуть шахматный мир.
ЗАЧЕМ-ТО ВЫУЧИЛ РОЛЬ ЛЕНИНАВ декабре 1998 году артисту Леониду Броневому — «папаше Мюллеру» в «Семнадцати мгновениях весны» — стукнуло семьдесят. В одном из газетных интервью Леонид Сергеевич поведал, как стал знаменитым.
