Дорога на Тир Минеган - Олег Авраменко

В таком ключе их разговор продолжался весь вечер. Энгас аб Брайт, казалось, беспорядочно перепрыгивал с одной темы на другую, обращался то к Бренану, то к Эйрин, а время от времени — и к Гвен или Финнеле, но главное его внимание было сосредоточено на Бренане. А тот держался достаточно уверенно, но ни в коем случае не дерзко, как, бывало, ведут себя в присутствии коронованных особ выходцы из простого народа, путая нахальство с чувством собственного достоинства. Бренан эту разницу хорошо чувствовал, и король остался доволен общением с ним. Во всяком случае, такое впечатление сложилось у Эйрин, и того же мнения придерживалась Шаннон, которая уже два с половиной года, с тех пор как сдала экзамены на полноправную сестру, жила в Тахрине.

— Бренан ему понравился, — сказала она, возвращаясь вместе с Эйрин и Мораг в Ведьминскую Башню. — Это заметили все.

— Зато не все этому рады, — заметила Эйрин. — У графа Талботского был очень хмурый вид.

Шаннон небрежно хмыкнула и хотя в коридоре, по которому они шли, никого не было, на всякий случай окутала себя и двух своих сестер глушительными чарами.

— Старый Дорвал аб Рагнал постоянно хмурится. Сыновья выгнали его из Динас Талбота, теперь сами там хозяйничают, а за ним остался только титул да еще несносный характер. И года не прошло, как поселился при дворе, а всем уже в печенки въелся своим постоянным ворчанием. Но в политике он полный ноль, его никто не принимает в расчет. Конечно, если доживет до выборов нового короля, будет иметь на них определенное влияние, но просто как один голос из двадцати семи. Ни он, ни его родственники не являются претендентами на корону. Реальные претенденты — это графы Карвадона, Ярви и Ридихена, а также Финвар аб Дайхи, с которым вы сегодня познакомились.

— А до недавних пор был и Кохран аб Гарет, — добавила Мораг, которая целый вечер живо болтала с двадцатилетним графом Эйгайнским. Несмотря на свою молодость, лорд Кохран имел большой вес в катерлахской политике, так как был кровным родственником ведьмы Бронах вер Дылвен, которая сейчас жила на Тир Минегане и готовилась к очередной попытке сдать экзамены. — Но с появлением Бренана он потерял свои шансы. И что мне понравилось, нисколько этим не огорчен.

— Собственно, — заметила Шаннон, — он потерял шансы еще с появлением Гвен. Раньше я жалела, что к тому времени он уже был женат, — по мне, из них получилась бы замечательная пара… но это было еще до Бренана. Надо сказать, Кохран никогда не высовывался со своими претензиями, понимал, что он слишком молод, поэтому нацеливался на отдаленное будущее. А старейшие рассматривали его как возможного преемника лорда Ригвара и именно с ним связывали свои планы перехода к наследственной монархии. Со временем они подкорректировали эти планы из-за присутствия Гвен, а теперь уже стало ясно, что не нужно особо мудрить, нужно просто сделать королем Бренана.

— Да, действительно, сущая мелочь, — иронично сказала Эйрин.

— Ну конечно, придется хорошенько поработать. Многие из высших лордов будут ожесточенно сопротивляться, особенно Финвар аб Дайхи. Он, хоть и не граф, очень влиятельный вельможа, имеет земельную собственность по всему Катерлаху, контролирует половину добычи медной руды в стране и треть угольных шахт. Вот ему Бренан как кость поперек горла. Он еще с весны прошлого года не находит себе места — тогда в Катерлах переехала Гвен, и к ней стали подбивать клинья графские сынки и внуки. Финвар аб Дайхи оказался вне этой игры, так как сам женат, а старшему из его сыновей, Туахалу, сейчас только одиннадцать лет.

— Так ты считаешь его самым серьезным конкурентом? — спросила Эйрин. — А Этне говорит, что это граф Карвадонский.

— И он тоже. Но важнейшее преимущество Авлайда аб Калваха заключается в поддержке со стороны короля. Мы же планируем лишить его этой поддержки. Главное, чтобы старейшие наконец определились и четко дали Энгасу понять, что они делают ставку на Бренана с Гвен.

— А если он не послушается?

— Должен послушаться. Последние полтора десятилетия он жив лишь благодаря нам… вернее, благодаря Альсе. Да и для своего собственного спокойствия ему лучше поддержать Бренана.

— О чем ты?

— У него есть один пунктик, — объяснила Шаннон. — Он панически боится, что мы дадим ему умереть, когда нам это будет выгодно. Альса объясняет такое навязчивое состояние психическим нарушением из-за постоянного страха смерти. Оно и понятно — прожив столько лет с осознанием того, что без посторонней помощи мигом умрешь, очень трудно не сойти с ума. Но кандидатура Бренана на престол должна успокоить эту болезненную подозрительность. Энгас прекрасно понимает, что тогда мы будем заинтересованы как можно дольше сохранять ему жизнь: ведь нам потребуется время, чтобы приучить и дворянство, и простой народ видеть в Бренане и Гвен будущих короля и королеву. Жаль только, что мастерства Альсы так надолго не хватит.

— Как я слышала, — заметила Эйрин, — она обещает еще два года.

— Этого мало. По мнению Бригид, нужно лет пять для получения гарантированного большинства в совете лордов. А иначе придется использовать давление, что очень нежелательно. Вот если бы Гвен сразу поселилась в Тахрине, она была бы уже наполовину своей. Но она спряталась в Кыл Морганахе, потому что и сама не знала, чего хочет.

— Ее можно понять, — отозвалась Мораг. — Подозреваю, Гвен до сих пор не уверена, нужна ли ей катерлахская корона. Лишь одно она знает точно — что хочет выйти замуж за Бренана. Хоть тут ей повезло.

— Еще бы, — согласилась Шаннон. — Он так похож на Шайну…

Глава XVIII

ВСТРЕЧИ В МАНХАЙНЕ

«Когда живешь в самом лучшем городе в мире, — думал Шимас, неспешно шагая по широкой улице, тянувшейся вдоль пологого склона Эйхенского холма, — то нет смысла путешествовать. Все равно ничего красивее не увидишь».

Он нисколько не восхищался красотой Манхайна, сейшанской столицы, ему не было никакого дела ни до славной истории этого города, ни до его величественного настоящего. Шимас хотел лишь одного: как можно скорее оказаться в Кованхаре и вернуться к спокойной и размеренной жизни университетского преподавателя.

Ярлах аб Конал уже не представлял для него угрозы, так как пять дней назад совершил самоубийство, чтобы не попасть в руки к ведьмам. Правда, на свободе остались другие черные колдуны, в частности Фейлан аб Мередид, однако Шимас был уверен, что они о нем не знают. Ярлах всегда был осторожен, временами даже слишком перестраховывался, и если одно известие о Первозданной так испугало его, то он, можно не сомневаться, до самой смерти держал язык за зубами.