Мир без конца - Кен Фоллетт

Сэр Уилберт продолжил:

— Прекрасно. Входят ли горожане в состав королевских жюри присяжных? Требуют ли льгот?

Суконщик медлил. Годвин ликовал. Работа присяжных отнимала очень много времени, и всякий старался по возможности увильнуть от нее. После паузы Эдмунд ответил:

— Мы требуем льгот.

— Тогда все ясно, — подытожил судья. — Если вы отказываетесь от этой обязанности на том основании, что являетесь вилланами, значит, не можете обращаться в королевский суд, минуя лендлорда.

Грегори взял торжественную ноту:

— В свете вышесказанного прошу вас отклонить прошение города.

— Да будет так, — подвел итог судья.

Френсис принял негодующий вид.

— Сэр, можно сказать?

— Разумеется, нет.

— Но, сэр…

— Еще одно слово, и я обвиню вас в неуважении к суду.

Книжник молча опустил голову. Сэр Уилберт махнул рукой:

— Следующее дело.

И заговорил другой законник. Эдмунд и Керис были ошарашены. Френсис упрекнул клиентов:

— Вы должны были предупредить меня, что являетесь вилланами.

— Мы не вилланы.

— Судья только что решил иначе. Как я могу выиграть дело, не зная его досконально?

Керис решила не спорить. Книжник из тех, кто никогда не признает свою ошибку. Годвин был так доволен собой, что, казалось, вот-вот лопнет. На прощание аббат не удержался от последнего выстрела и, воздев указательный палеи, высокопарно произнес:

— Надеюсь, в будущем вы поймете, насколько мудрее покоряться воле Божьей.

— Да ну тебя! — И Суконщица повернулась к отцу: — Но ведь тогда мы совершенно беспомощны! Только что доказали, что имеем право бесплатно пользоваться сукновальней, но Годвин запросто может его отнять!

— Похоже на то.

— Должен же быть какой-то выход, — сердито выпалила девушка, посмотрев на Френсиса.

— Ну, вам нужна королевская хартия, дарующая Кингсбриджу самоуправление и закрепляющая ваши права и свободы, — ответил тот. — Тогда вы сможете обращаться в королевский суд.

Керис ухватилась за эту мысль:

— И что мы должны для этого сделать?

— Обратиться к королю.

— А он даст хартию?

— Если вы докажете, что она необходима для уплаты налогов, он, разумеется, отнесется к ней внимательнее.

— Тогда нужно попытаться.

— Годвин будет вне себя, — предупредил Эдмунд.

— Ну и пусть, — мрачно ответила девушка.

— Ты недооцениваешь опасность, — покачал головой отец. — Тебе известно, как он жесток, даже в малом. Это приведет к открытой войне.

— Да будет так, — упрямо тряхнула головой Суконщица. — Открытая война.

— О, Ральф, как ты мог это сделать! — простонала мать.

Мерфин сидел у родителей и смотрел на тускло освещенное лицо брата. Тот, похоже, не мог решить, оправдываться ли ему или отрицать свою вину. Наконец буркнул:

— Она меня соблазнила.

Мод не так возмущалась, как горевала.

— Но, сынок, она жена другого человека!

— Крестьянина!

— Все равно.

— Не переживай, мать, лорда ни за что не осудят по обвинению виллана.

Мерфин не был так уверен. Ральф — вассал и, судя по всему, вызвал недовольство Уильяма Кастера. Исход судебного процесса вовсе не предрешен. Отец хмуро бросил:

— Даже если тебя не осудят — я молюсь об этом, — подумай о позоре! Ты сын рыцаря! Как ты мог забыть об этом?

Зодчий пришел в ужас, огорчился, но вовсе не удивился. Брат никогда не гнушался насилием. В детстве он постоянно ввязывался в драки, и Мерфину частенько приходилось вмешиваться и разряжать обстановку просьбами или шутками. Если бы гнусное изнасилование совершил не его брат, а кто-нибудь другой, он желал бы виселицы для преступника.

Ральф перехватил взгляд Мостника. Ему было важно мнение брата, может, даже больше, чем суждение матери. Младший всегда смотрел на старшего снизу вверх. Л Фитцджеральд-старший хотел, чтобы теперь, когда его уже нет рядом, Ральфа что-нибудь сдерживало, чтобы он не имел возможности унижать людей.

Пререкания с огорченными родителями продолжались бы и дальше, но в бедный дом постучали, и в дверях появилась Керис. Она улыбнулась Джеральду и Мод, увидев же Ральфа, помрачнела. Мерфин понял, что давняя подруга пришла к нему, и встал.

— Я не знал, что ты вернулась из Лондона.

— Только что. Мы можем поговорить?

Мастер накинул плащ, и молодые люди вышли на тусклый серый декабрьский холод. Их роман кончился год назад. Странно: архитектор чувствовал, что она еще любит его, но иногда Керис казалась железной. Мерфин уже перестал надеяться и ждал, когда время залечит рану. Пока этого не случилось. Когда он видел девушку, сердце его билось быстрее, а большего счастья, чем говорить с ней, зодчий не знал. Суконщица и Мостник прошли по главной улице и свернули в «Колокол». В вечерний час в таверне было тихо. Заказали вино с пряностями.

— Мы проиграли дело, — поделилась Керис.

— Как! — Мерфин был потрясен. — А дарственная аббата Филиппа?

— Она не пригодилась. Грегори Лонгфелло подвел дело к тому, что жители Кингсбриджа — вилланы аббата, а вилланы не имеют права обращаться в королевский суд. И судья отказался рассматривать дело.

Строитель разозлился:

— Но это же глупо. Значит, аббат может делать все, что ему заблагорассудится, невзирая ни на законы, ни на хартии…

— Знаю.

Мерфин понял, что ей не это хочется слышать. Это она говорила себе уже множество раз. Фитцджеральд сдержался и попытался рассуждать по-деловому:

— И что ты собираешься делать?

— Подавать прошение о хартии. Тогда город избавится от произвола аббата. Законник считает, что у нас сильная позиция. Представляешь, он думал, мы выиграем дело с сукновальней. Однако королю позарез нужны деньги на войну с Францией. А богатые города платят больше налогов.

— И сколько понадобится времени, чтобы получить хартию?

— А вот это плохие новости. По меньшей мере год; может, больше.

— И ты пока не сможешь заниматься сукном.

— Не на старой сукновальне.

— Значит, мост встанет.

— Я не вижу выхода.

— Черт. — Какая нелепость. У них было все для того, чтобы город возродился; непреодолимым препятствием являлось лишь упрямство одного человека. — Как мы недооценили Годвина.

— И не говори.

— Нужно освободиться от него.

— Знаю.

— И не через год, а раньше.

— Как бы я хотела иметь такую возможность.

Мерфин задумался, но попутно рассматривал Керис. На ней было новое лондонское платье, двухцветное, по последней моде, придававшее девушке игривость, хотя Суконщицу и снедала тревога. Темно-зеленый и светло-синий цвета оттеняли глаза, а лицо сияло. Такое случалось очень часто. Он мог говорить с ней на серьезные темы, например о мосте — теперь друзья редко болтали просто так, — а потом вдруг спохватывался: как же она красива. Но даже несмотря на очередное прозрение, мозг строителя продолжал работать, и он озвучил свою мысль:

— Нам нужна своя сукновальня.

Керис покачала головой:

— Незаконно. Годвин прикажет Джону Констеблю сломать ее.

— А если не в городе?

— Ты хочешь сказать, в лесу? Тоже незаконно. От нас не отстанут королевские вердереры.[11]

— Тогда не в лесу. Еще где-нибудь.

— Везде понадобится разрешение лорда.

— У меня брат лорд.

При упоминании имени Ральфа отвращение на мгновение исказило лицо Керис, но затем она стала соображать.

— Поставить сукновальню в Вигли?

— Почему нет?

— А там есть быстрый ручей, чтобы вращать рукоятку?

— По-моему, есть. Но даже если нет, вращать может бык, как на пароме.

— А Ральф разрешит?

— Конечно. Он мой брат. Не откажет мне в просьбе.

— Годвин с ума сойдет от бешенства.

— Ральфу наплевать на Годвина.

Мерфин видел, что Керис обрадовалась, разволновалась, но что она чувствует к нему? Девушка счастлива, что найдено решение проблемы, ей не терпелось обойти Годвина, но остальные ее мысли Фитцджеральд прочитать не мог.

— Подожди, прежде чем радоваться, нужно сначала все продумать. Годвин хочет ввести правило, запрещающее вывозить сукно из Кингсбриджа для сукноваляния. Такие правила действуют во многих городах.

— Некрасиво вводить такие правила без согласования с гильдией. Но если и введет, правило можно обойти. Ведь большая часть сукна все равно производится в деревнях?

— Да.

— Тогда просто не надо везти его в город. Отправляйте прямо в Вигли. Пусть там красят, валяют и оттуда же переправляют прямо в Лондон. Годвин ничего не сможет сделать.

— А сколько времени нужно на постройку сукновальни?

Мерфин задумался.

— Деревянный каркас поставлю за пару дней. Сам механизм тоже будет деревянным, но займет больше времени — нужно все точно измерить. Дольше всего собрать людей и материал. Думаю, смогу закончить сразу после Рождества.