Юг в огне - (Бирюк) Петров

- Я уже начинаю беспокоиться, - сказал Буденный. - Не случилось ли с ними чего-нибудь. Он к пяти обещался вернуться. Сейчас без пятнадцати пять... Подождем пятнадцать минут...

- Подождем, - согласился Зотов и снова углубился в чтение увлекательной книги.

Буденный опять зашагал по комнате, поглядывая на стрелки часов, медленно подвигающиеся к пяти.

Пройдясь несколько раз по комнате, он снова взглянул на часы и сказал, останавливаясь около Зотова:

- Больше не будем ждать! Все!..

- Может быть, еще минут десять подождем? - отрываясь от книги, спросил Зотов.

- Хватит! - решительно заявил Буденный. - Больше не имеем права ждать. Лемешко! - крикнул он своему адъютанту, находившемуся с ординарцами в другой комнате.

Но вместо Лемешко в дверях показался улыбающийся Дундич в золотых подполковничьих погонах.

- Можно, товарищ комкор? - приложил он руку к маленькой черной каракулевой шапке.

- Олеко! - воскликнул Буденный. - Прибыл? Вот молодец!.. Ну, рассказывайте скорее, ждем вас, брат... Думали - не дождемся.

- Рассказывать сначала буду не я, - сказал Дундич.

- А кто же? - удивился Буденный.

- А вот он, - обернулся Дундич к двери. - Казаков, давай!

"Казачок", еще не успевший снять с себя урядницких погон, втолкнул в комнату пленного белогвардейского казачьего офицера.

- Кто это? - спросил Буденный.

- Командир заставы белых подъесаул Смирнов, товарищ командир корпуса, - улыбаясь, ответил Дундич. - Мой приятель... А там на улице и вся его застава стоит...

- Гм... - усмехнулся Буденный. - Сколько же их там?

- Сколько, подъесаул? - спросил у белогвардейца Дундич.

- Пятнадцать человек, - хмуро буркнул тот, не поднимая головы.

- Ого! - удивился Буденный. - Что они, сами, что ли, перешли?

- О, не совсем! - покачал головой Дундич. И рассказал, как он со своими разведчиками обманул белую заставу, как по адресу, данному подъесаулом Смирновым, они съездили к его знакомой барышне в Воронеж за коньяком.

- И вот, когда мы вернулись, - весело рассказывал Дундич, - то подъесаул Смирнов нас с нетерпением поджидал. Ясное дело, человек продрог в заставе, хотелось себя разогреть коньячком. Ну, выпили. Подъесаул немножко захмелел, мы его посадили на лошадь, показали ему дуло маузера и заставили подать команду своей заставе, чтобы она выступила вперед... Ну, а вперед - это значит к нам, в плен... Вот и вся история!

- Молодцы! - воскликнул весело Буденный.

Пленный белогвардейский офицер на допросе дал исчерпывающие сведения о силах Шкуро и Мамонтова, рассказал о расположении белых частей, о системе обороны. Допрос пленного дополнил Дундич, и таким образом Буденному стало все ясно. Он отдал приказ по корпусу о выступлении.

На рассвете двадцать четвертого октября под прикрытием пулеметного и артиллерийского огня конный корпус переправился через реку Воронеж и вместе с пехотными частями повел наступление на город Воронеж...

Боясь быть отрезанными, Шкуро и Мамонтов вынуждены были отступить за реку Дон.

Буденновцами в Воронеже были захвачены большие трофеи, в том числе три бронепоезда и личный поезд генерала Шкуро.

Взятие Воронежа еще не решало всей задачи. Корпус должен был наступать по направлению Касторная - Курск для того, чтобы отрезать противника, проникшего в глубь страны.

VII

Подпольщикам было ясно, что среди них оказались провокаторы.

Срочно было созвано заседание Ростово-Нахичеванского большевистского подпольного комитета. Разговор состоялся короткий: надо немедленно установить личность провокатора или провокаторов, если их окажется несколько, и ликвидировать. Эту довольно сложную задачу комитет поручил выполнить как наиболее энергичному члену комитета Ивану Гавриловичу Семакову. Ему давались широкие полномочия. В помощь себе он мог привлечь по своему выбору любое количество подпольщиков. Но Семаков, из-за боязни напугать провокаторов, решил действовать пока только вдвоем с Виктором.

Семаков был почти убежден в том, что одним из провокаторов является Афанасьев. Однако утверждать это не осмеливался. В виновности Афанасьева надо было точно удостовериться. Установить это взялись Семаков и Виктор...

* * *

Виктор шел с Афанасьевым по Садовой улице, весело переговариваясь и смеясь. Афанасьев рассказывал о каком-то своем неудачном ухаживании за девушкой.

- Ты понимаешь, Виктор, - говорил он, - девушка просто прелесть. Беленькая, пухленькая...

Как и всегда, на улице было шумно. Виктор заметил идущего навстречу им белокурого, худощавого прапорщика с тонкими темными усиками. Не торопясь, медленно идя по тротуару, офицер помахивал стеком, часто останавливаясь и рассматривая пестрые витрины магазинов.

- Заметь, Вася, эту гадину, - схватив за руку Афанасьева, указал Виктор на прапорщика. - Сволочуга!

- Кто это? - с любопытством взглянул на офицера Афанасьев.

- Контрразведчик, - озлобленно сказал Виктор. - Много он нашего брата переловил... Остерегайся его. Страшный человек. У него, как у собаки, развит нюх... Прямо-таки чует революционеров... Смотри!.. Смотри, зашептал Виктор, - как он подозрительно на нас смотрит. Пойдем, ну его к черту!..

Афанасьев самодовольно расхохотался:

- Ну, Витя, не ожидал от тебя!.. Ей-богу, не ожидал... До сего времени ты мне казался храбрым парнем, а ты - трус. Смотри, вот я ни одного дьявола не боюсь. Смотри!

Афанасьев вынул из портсигара папиросу и, бравируя, шагнул к прапорщику, который, остановившись, взяв стек под мышку, закуривал.

- Разрешите прикурить, господин прапорщик.

- Пожалуйста, - с готовностью протянул ему зажженную спичку офицер. Закуривайте, господин Афанасьев, - оглянувшись на стоявшего в отдалении Виктора, шепнул он.

Афанасьев отшатнулся от офицера и с изумлением взглянул на него.

- Вы меня знаете? - также покосившись на Виктора, тихо спросил он.

- Не беспокойтесь, - усмехнулся прапорщик. - Ваш товарищ нас не слышит... Я вас хорошо знаю, господин Афанасьев, - проговорил он и добавил, подчеркивая: - Я обязан все знать.

- Вот как! - растерянно прошептал Афанасьев и, прикурив, громко сказал: - Спасибо, господин прапорщик!

- Не стоит, - козырнул офицер и пошел, помахивая стеком.

- Ты его разве знаешь? - испытующе посмотрел на Афанасьева Виктор, когда тот подошел к нему.

- Ну откуда же я его могу знать, - пожал плечами тот.

- Мне показалось, будто ты с ним разговаривал...

- Нет, я его только поблагодарил. - Афанасьев, явно расстерявшись, молчал. - Ты говоришь, - продолжал он, - что прапорщик - гроза. Он вежливый, предупредительный, дал прикурить.

- Прикидывается вежливым, - с прежней озлобленностью сказал Виктор. Говорят, что он-то и виновник всех провалов нашей организации. Он арестовал Журычева, он выследил товарища Елену... Да, я думаю, что и Маринка моя попала в тюрьму по милости его... Ух, мерзавец! - скрипнул зубами Виктор. - Попадется он мне в руки.

Афанасьев внимательно посмотрел на Виктора, как бы удостоверяясь, правду ли он говорит.

- Говоришь, он виноват во всем?

- Ну конечно, через эту гадину все провалы у нас, - вскрикнул юноша. - Убить его мало!.. Знаешь что, Василий, по секрету тебе скажу, только ты никому не говори... - Виктор запнулся, как бы не решаясь дальше продолжать.

- Ну что ж ты замолчал? - нетерпеливо сказал Афанасьев. - Что, ты мне не веришь, что ли?

- Я верю тебе, но ведь это тайна.

- Эх ты! - с укором посмотрел на него Афанасьев. - Друга своего таишься.

- Я не имею права никому этого говорить. Но тебе, как своему товарищу, скажу, но только об этом никому не звука...

- Клянусь.

- Ну, смотри. На днях мы этого прапорщика укокошим.

Афанасьев покосился на Виктора, отвернулся и холодно проговорил:

- Такого мерзавца стоит.

* * *

Дня через два Виктор снова проходил с Афанасьевым по Садовой. Распрощавшись с ним на углу Николаевского проспекта, Виктор вернулся и, пройдя несколько шагов, оглянулся и увидел, что Афанасьев о чем-то оживленно разговаривал с прапорщиком-контрразведчиком, у которого он два дня тому назад прикуривал папиросу. Виктор усмехнулся и, шагнув в подъезд какого-то дома, стал наблюдать. Он видел, как, переговорив, Афанасьев и прапорщик завернули за угол по Николаевскому, и, когда Виктор подбежал к этому переулку, то едва успел заметить, что они нырнули в винный погребок.

Виктор удовлетворенно усмехнулся:

- Попался, сволочуга!

В погребке было дымно от табака. Стоял пьяный гам. Как неподмазанное колесо, пронзительно визжала зурна, глухо бил бубен.

- Кабина есть отдельная? - спросил прапорщик у официанта.

- Все заняты, господин офицер, - почтительно сказал официант.

- Надо кабину, понимаешь! - многозначительно взглянул на него прапорщик. - Надо!

- Хотя, подождите, - вспомнил официант, - кажется, одна освободилась. Сейчас узнаю.

Подбежав, он отдернул бордовую бархатную занавесь у одной из кабин и пригласил: