Руны судьбы (Осенний Лис - 5) - Дмитрий Скирюк

Искристый рог качнулся вправо, влево, снова вправо. Травник умолк.

"Увы, но к сожаленью это кончилось. Почему ночь стала временем, когда твои мысли сходятся вокруг колодца собственной никчёмности? Вода в нём черна и холодна, а была прозрачной; под ней, на дне - дыханье смерти, донный лёд застылых лет, над ней - скрипучий ворот одиночества. Днём он не выглядит страшным, но когда ты ночью остаёшвся один, то бездна тянет и пророчит пустоту. Днём можно видеть, что в колодце есть вода, но ночью только чернота. Ты уходишь, пятишеся, нащупываешь пятками слепые тропы детства и боишься оглянуться, а потом -уносишься бегом в бескрайнюю холодную равнину, хотя прекрасно знаешь, что в ней нет ни края, ни конца, а только те пределы сил, которые тебе отмерены, а остановка означает смерть, не-бытие. Напряжение не находит выхода, а у тебя нет сил, чтоб что-то делать. А бездействие хуже зубной боли. Грань сна и бодрствования остра, как нож, с которого нельзя сойти ни в одну сторону, ни в другую. Ты почти не спишь, твоя душа истекает кровью. Ты сильный. Очень сильный. И упорный. Но даже самое крепкое одинокое дерево рано или поздно даёт трещину. Ты много лет боролся с этим, изводил чужую боль, чтоб заглушить свою, искал больных и исцелял. И каждый выздоровевший был ещё одним камешком, который ты бросал в свой колодец, чтоб услышать плеск воды, почувствовать, что ты ещё существуешь и кому-то нужен. Но воды в твоём колодце больше нет. Не слышно плеска. Там пустота, ведь так, Лисёнок? Только пустота".

Травник молчал, закрыв лицо ладонями.

"Твоя жизнь потеряла цель, - продолжил говорить высокий. - И вчерашний день стал неотличим от дня сегодняшнего, а сегодняшний - от завтрашнего. Чему же тут удивляться, если ты больше не видишь будущего? Ты сам себя загнал в эту ловушку, а свой единственный шанс из неё вырваться обидел и прогнал прочь. Эта девочка могла бы стать твоим будущим, если бы не ты..."

- Замолчи! - Жуга вскочил и по колено провалился в рыхлый снег. Чуть не упал. - Замолчи, замолчи, сумасшедший обманщик! Что ты понимаешь? Я же знаю, я же вижу, чем всё это кончится, если я буду с ней! - он провёл ладонью по лицу и продолжил, уже спокойнее: - Да, наверное, я и вправду слишком одинок и вычерпал себя до дна. Да, я врачевал людей, чтоб бездна не звала меня их криками в бредовых снах, и буду врачевать и дальше... Да, ты прав, тысячу раз прав! Но пойми: здесь совсем другое. Я чувствую, что настоящее, что - нет. Я могу угадать имя. Но как, как мне быть вместе с женщиной, которая умеет давать имена?

Единорог от неожиданности сдал назад и вскинул голову. Подвигал челюстью, тряся козлиной бородой, и с новым выражением в глазах уставился на травника.

"Давать имена? - неуверенно повторил он. - Ты хочешь сказать..."

И умолк.

На маленькой поляне воцарилась тишина. Мерцали звёзды. Половинка луны испуганно выглядывала из ветвей, - должно быть, сырная горбушка так глядит на мышь. Хлопья снега расшивали рыжий плащ Жуги сверкающими блёстками, делая его похожим на балаганного волшебника; не хватало только остроконечного колпака, обклеенного звёздами из золотой бумаги.

"Когда ты догадался?"

- Сразу. Это где-то здесь, - травник стукнул себя в грудь и закашлялся. - Я начал понимать, что вопреки себе уже хочу быть с ней. Потом, когда я оттолкнул её... Ну, в общем, сразу всё прошло. Мне это показалось подозрительным. Так уже было... однажды. Я опять едва не пошёл на поводу чужих желаний. А потом, - три дня назад - она мне помогла вернуть мальчишку. Просто - захотела и вернула. Я только тогда понял, что произошло меж ней и этим... в том сарае. Жаль, я не сразу её узнал.

"Tы встречал её раньше?"

- Да. Вспомни, высокий, вспомни, - в этой девушке потерян страх. Совсем как у того мальчишки, у Фрица. Это не простое совпадение. Она придумала себе новое имя и новую жизнь. Она из Гаммельна, она - та девочка, Магда, та, которая была вторым слепым мышонком... Теперь я в этом убедился. Мальчишка - маг, талантливый, интуитивный, но без сил. Любое заклинание высасывает его досуха. Она - сосредоточие силы. Autpgenius. Кукушка. Она сама творит реальность. Как она захочет, так и будет. Захочет - полюбит, захочет - разлюбит... Как того парня, в деревне.

"Так скажи об этом ей!"

- Я не могу, - Жуга помотал головой, взгромоздился обратно на пень и обхватил колени руками. Передёрнулся зябко. - Не хочу. Боюсь. И ты не говори ей, я тебя прошу. Быть с ней - это значит стать таким, каким она захочет. Я не хочу терять себя. Я не знаю, не представляю, что она может натворить!.. Но я боюсь. Ты веришь мне, высокий. Я впервые за последние семь лет по-настоящему чего-то испугался. Моя судьба в её руках... Да и твоя наверное, тоже. Ты слышишь меня?

"Слышу".

- Может быть, поэтому я больше и не вижу будущего. И есть ещё одна опасность. "Какая же?" Травник поднял взгляд.

- У неё нет желаний, - сказал он. - Никаких. Она абсолютно инертна. Она - никто. В ней нет определённости. Она уже не хочет ничего. Вернее хочет ничего. Ты понимаешь?

"Да, я понимаю, - после ужасно долгой паузы сказал ему единорог. Теперь, пожалуй, боюсь уже и я."

* * *

С кухни тянуло восхитительными запахами - судя по всему, сегодня в придорожной корчме намечалось небольшое пиршество. Все завсегдатаи сидели по домам в такую непогоду, тракт был пуст, и единственный посетитель получил в своё распоряжение весь трактир от крыши до фундамента с хозяином и челядью, а также - содержимым кухонь и подвалов. Но суеты и спешки не было. Широкий, с точёными ножками стол ломился от еды, а трактирщик раз за разом приходил и снова удалялся, чтобы принести всё новые тарелки. Тушёный сладкий перец с овощами, творог, солёные оливки с юга, жареная рыба, сырные шарики с укропом, лепёшки, блинчики, копчёности, лапша и сладкий рис, в общем, всего понемногу. Трактирщик знал своё дело: всё было приготовлено с любовью и умением. В горшке дымилась жирная куриная похлёбка с травками и сельдереем. В отдельной миске, горкой лежали всякие колбасы и сосиски, всё как положено.

Золтан откинулся на спинку стула и расслабился. Наконец-то можно было отдохнуть. После того, как он был вынужден оставить "Пляшущего Лиса", только здесь и можно было прилично поесть. Он глотнул из бокала и зажмурился от удовольствия. Сладковатая терпкость старого вина защекотала ноздри. Хозяин ради дорогого гостя не поскупился и откупорил, наверное, лучшую свою бутылку.

Хагг прискакал сюда под вечер. Начинался снегопад, всё небо затянули тучи, он гнал коня, стремясь успеть до темноты, бил шпорами и поддавал нагайкой. Каурый жеребец с неровной рысью, купленный по случаю и второпях, всё время застревал в сугробах и оскальзывался, случалось - даже падал на колени. Выл ветер, мокрый снег хлестал в глаза, Золтан нахлобучил шляпу на глаза и ругался через стиснутые зубы. Овальные, неярко освещённые окошки постоялого двора он увидел лишь когда подъехал к нему чуть ли не вплотную, а проезжая под воротами, ударился о вывеску башкой.