Пути в незнаемое. Сборник двадцатый - Юрий Алексеев

Россия продвигалась в Среднюю Азию с севера из двух губерний — Оренбургской и Западной Сибири. Причем, оказывается, Семипалатинскую крепость основали не позже Оренбурга, а раньше.

В Оренбурге отбывал солдатчину поэт Алексей Николаевич Плещеев, друг Достоевского. На Семеновском плацу он, тоже приговоренный к смертной казни, стоял во втором ряду за Достоевским. Когда привязали веревками к столбам Петрашевского, Момбелли и Григорьева, Достоевский обернулся и обнял Плещеева и Дурова.

Оренбургский генерал-губернатор граф В. А. Перовский в 1849 году в качестве председателя военно-судной комиссии по делу петрашевцев вполне оправдал доверие Николая I. В Оренбурге Плещееву открылась другая сторона личности В. А. Перовского. Генерал-губернатора окружали умные, образованные, энергичные люди: востоковед В. В. Григорьев, исследователи Азии А. И. Бутаков и А. И. Макшеев, известный боевой генерал С. А. Хрулев, будущий герой Севастополя. А раньше, в 30-е годы, чиновником особых поручений при Перовском служил В. И. Даль.

В наше время такие группы ближайших сотрудников называют «мозговым трестом» и «командой», по их составу можно безошибочно определить намерения администратора. У Перовского, стало быть, намерения отвечали взглядам его ближайших помощников, которые впоследствии выразил А. И. Макшеев в «Историческом обзоре Туркестана и наступательного движения в него Русских» (СПб, 1890), где сказано, что продвижение России в Среднюю Азию «резко отличается от занятия европейскими государствами стран в других частях света». Эту точку зрения небезынтересно сопоставить с высказываниями Ф. Энгельса о политике России в Азии — более гуманной, чем политика Великобритании. У Энгельса, кстати, упомянут и оренбургский губернатор Перовский, положительно оценена его забота о строительстве на новых территориях дорог и колодцев. (Замечу здесь, что Россия вообще уделяла большое внимание строительству дорог, почтовой связи. По отзыву американского путешественника и журналиста Джорджа Кеннана, впервые посетившего Россию в 60-х годах к объездившего всю Сибирь, русская казенная почта «наиболее обширная и лучше всего организованная во всем свете».)

Поход Перовского на Ак-Мечеть в 1853 году, завершившийся взятием крепости, дал возможность Плещееву отличиться в бою и получить чин унтер-офицера, чем немало облегчилась его участь.

У Достоевского такой возможности не было. На юг от Семипалатинска никаких военных действий не предвиделось. Казахи за рекой Или уже давно приняли добровольно подданство России и дружелюбно встретили вышедший в 1853 году из Семипалатинска отряд майора М. Д. Перемышльского. Перебравшись через Или, отряд дошел до подножий Заилийского Алатау и основал здесь новое укрепление, которое сначала хотели назвать по местности — Алматы, но потом поименовали Верным. Теперь это столица Казахстана Алма-Ата.

Из Верного велись переговоры с киргизами, тоже изъявившими согласие принять подданство России. Время от времени из укрепления отправлялись в киргизские горы военные отряды, но не для военных действий — на рекогносцировку, на переговоры с манапами. С одним из таких отрядов совершил путешествие на Иссык-Куль Чокан Валиханов, с другим — П. П. Семенов, будущий Семенов-Тян-Шанский. Мог ли Достоевский выпроситься из Семипалатинска в какой-нибудь поход? Хотя бы и мирный, не дающий возможности добыть чин, но все-таки не маета в «чертовой песочнице», не учения и смотры, а вольная походная жизнь, новые земли, благодатный климат, горы со снеговыми шапками, как на Кавказе, о котором мечталось… И главное, люди там совсем другие, люди передовой линии, они не только храбрее, чем те, кто при штабах, поближе к начальству, — они умнее, добрее, честнее… Ни в переписке Достоевского, ни в воспоминаниях Врангеля, ни в документах, касающихся военной службы Достоевского, нет ничего ни о просьбах взять в поход, ни об отказах.

В поход за Или с Перемышльским выпросился из Семипалатинска служивший там в 8-м казачьем полку Григорий Николаевич Потанин, будущий знаменитый путешественник, литератор и сибирский общественный деятель, близкий друг Чокана Валиханова, его однокашник по Сибирскому кадетскому корпусу. В воспоминаниях Потанина есть рассказ о его единственной встрече с Достоевским в Семипалатинске, в 1855 году, вскоре по возвращении в полк. Дело было так. Потанин входил в дверь, а Достоевский выходил. Потанин остановился, чтобы дать дорогу. И Достоевский остановился, предлагая ему пройти первым. Произошло смешное препирательство. Оно примечательно тем, что классический, по Гоголю, спор: «Нет уж, сначала вы!» — ведут штрафной солдат и казачий хорунжий. И тем не менее хорунжий не оставляет своего намерения почтительно уступить дорогу солдату. Дальше в воспоминаниях Потанина рассказано, что в Семипалатинске он не ужился с начальством и был переведен в другой казачий полк на Бийскую линию. Хотя, конечно, с большей охотой отправился бы в Верный к Перемышльскому.

Мы, наверное, мало бы что знали об этом деятеле передовой линии, если бы судьба не свела его с Потаниным.

М. Д. Перемышльский, основатель Алма-Аты, прослужил в этом краю до 1860 года. Потанин пишет о нем как о человеке высокообразованном, прошедшем курс в Московском университете, где Перемышльский познакомился с Лермонтовым. В укреплении Верном он выписывал «Современник», офицеры его отряда выпускали рукописный журнал, помещая в нем рассказы, исторические и военные статьи, карикатуры. Петербургское начальство поручало Перемышльскому переговоры с китайскими властями в Кульдже, и однажды в таких переговорах принял участие Чокан Валиханов. Речь шла о восстановлении торговли, прерванной после событий, о которых Достоевский сообщал Врангелю в уже цитированном выше письме.

Ни в переписке Достоевского, ни в воспоминаниях Врангеля имя Перемышльского не встречается. Зато и там и тут упомянут другой верненец, артиллерист В. В. Обух, часто наезжавший в Семипалатинск. Врангелю он намеревался подарить тигренка, но Александр Егорович от такого подарка отказался. В Верном Обух занимался метеорологическими наблюдениями. Посетивший укрепление П. П. Семенов причислял его к верненским интеллигентам. Впоследствии В. В. Обух принял участие в походе на Ташкент. Он погиб в 1864 году при штурме крепости и похоронен в Ташкенте, в ограде воздвигнутого там Спасо-Преображенского собора.

О третьем из верненских интеллигентов, М. М. Хоментовском, уже доподлинно известно, что он находился с Достоевским в близких приятельских отношениях.

Михаил Михайлович Хоментовский окончил самое престижное из военных учебных заведений России — пажеский корпус. Но вместо одного из гвардейских полков Петербурга угодил на край света. В 40-е годы Хоментовский участвовал в кампании против мятежного хана Кенесары. У Врангеля записана одна из баек, рассказанная им. Однажды Хоментовский с сотней казаков был окружен несколькими тысячами всадников, но не растерялся, направил на неприятеля два горевших как жар медных самовара — неприятель, панически боявшийся пушек, в панике отступил.

Валиханов, совершивший в составе отряда Хоментовского экспедицию к киргизам, описал в своем дневнике дружественные отношения между казаками Хоментовского и сопровождавшими отряд казахами и киргизами. Хоментовский считал своим долгом на привалах навещать юрты гостей отряда, зазывал спутников к себе — отсюда и отношение рядовых казаков.

По отзыву П. П. Семенова-Тян-Шанского, Хоментовский «…при своих дарованиях был бы выдающимся человеком, если бы не имел того недостатка, который парализовал столь многих из наших лучших в то время окраинных деятелей, — алкоголизма».

В 1856 году Хоментовский отправился то ли по делам службы, то ли в отпуск в Петербург и повез с собой письмо Достоевского брату, в котором Федор Михайлович фактически впервые мог писать о своем положении откровенно — ведь все прочие письма проходили цензуру. Воротившись, Хоментовский передал Федору Михайловичу слова брата: «Лучше оставаться в Сибири». Михаил Михайлович потом неуклюже оправдывался, что сказал так, «потому что знаю, как иногда бывает на Кавказе». Но не пытался свалить все на Хоментовского: он, мол, перепутал. С Хоментовским невозможно было обойтись таким образом.

Он продолжал наезжать из Верного в Семипалатинск, сотрясая город бешеными карамазовскими загулами. В конце концов его вытащили из Верного и назначили во Владимир. В 1859 году Достоевский, возвращаясь из Сибири, останавливался во Владимире и встречался там с Хоментовским, служившим по провиантской части. Этот талантливый человек уже окончательно погибал «сам от себя», как сказано в письме Достоевского одному семипалатинскому знакомому. Однако, судя по письму, Хоментовский все же остался интереснейшим собеседником: «Много я с ним говорил и много любопытного переговорили».