Государственная недостаточность. Сборник интервью - Юрий Поляков

– Полагаю, до вашего прихода этих писателей в газете только ругали?

– Если бы! Горько и смешно вспоминать об этом: имя Распутина в газете не упоминалось 10 лет! И я на общем собрании редакции сказал: «Дорогие друзья, представьте себе, пройдет 50 лет. И вот исследователь литературного процесса начнет по «Литературке» восстанавливать историю литературы 90-х годов XX века. И выяснит, что такого писателя, как Распутин, просто не было вообще! Вы понимаете, что это – преступление перед отечественной культурой? Как бы наши прогрессисты в XIX веке ни относились к Лескову, как бы его ни ругали, они не делали вид, что такого писателя не существует в России. Разве можно в угоду своим политическим взглядам и вкусам полностью искажать картину духовной жизни страны?!» И со мной согласились. Потому что большинство сотрудников сами уже устали от этой белиберды.

– Я помню, как все удивились, когда стало известно, что вы стали главным редактором «Литературной газеты»: вы всегда себя постулировали в государственническом и патриотическом направлении. Не секрет, как вы оказались в этом кресле?

– Перед тем как стать главным редактором, несколько лет я был членом Совета директоров Издательского дома «ЛГ», куда меня пригласили акционеры газеты: АФК «Система» и московское правительство. Помимо того что я в то время был одним из самых публикуемых прозаиков, активно выступал и как публицист. У меня были свои колонки в нескольких центральных газетах. И оппозиционная направленность моей публицистики вызвала интерес. Это подтверждает тот факт, что ельцинский разрушительный курс вызывал противодействие не только со стороны коммунистов. Например, статью «Россия накануне патриотического бума» я опубликовал в «Комсомольской правде» еще в 1993-м! А ведь тогда само слово «патриотизм» в телеэфире произносилось только с издевкой. Из-за статьи «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!», опубликованной сразу после расстрела Белого дома, даже закрывали «Комсомольскую правду». А у тогдашнего главного редактора «Комсомолки» Валерия Симонова были серьезные неприятности. В общем, меня воспринимали не только как популярного прозаика, но и как серьезного публициста. Это, полагаю, во многом способствовало тому, что я стал главным редактором. Кроме того, у меня был опыт: с 1981 по 1986 год я возглавлял газету «Московский литератор», позже выпускал альманах «Реалист».

– Скажите, а зачем вам, преуспевающему писателю, понадобилось взваливать на себя эту ношу, которая отбирает у вас уйму сил и времени?

– Тут два момента. Первый момент связан с тем, что это вообще в традиции русской литературы. Ни один русский писатель не ограничивался чисто литературной деятельностью.

– Поэт в России больше, чем поэт…

– Даже не больше, а шире… Ну зачем, спрашивается, нужно было ехать на Сахалин Чехову? А Достоевскому издавать «Дневник писателя»? Зачем Толстой писал «Не могу молчать!» и помогал голодным? А Горький хлопотал за утесняемых властью писателей и возобновлял «ЛГ»? Это наша традиция, и она совершенно правильная! Потому что, как только писатель становится просто писателем, он размыкает какое-то очень важное звено, которое соединяет его с жизнью и подпитывает художественной энергией, воплощающейся потом в книги. И начинается занудство. Почему так плохо стали писать Битов, Маканин, Искандер, Петрушевская и иже с ними? Да потому что они стали просто писателями, думающими только о себе, своем вкладе в мировую литературу. Общественная жизнь их не интересует. Я никогда не занимался просто литературой. У меня всегда была общественная работа, как это при советской власти называлось. Я был секретарем СП РСФСР по работе с молодыми литераторами, кандидатом в члены ЦК ВЛКСМ. Многие нынче насмехаются над этими советскими анахронизмами. Поверьте, это была серьезная и полезная работа. И вообще, в советском государственном устройстве было очень много разумного, кое-что теперь постепенно возвращается. После разгрома СССР я занимался политикой, пытался стать депутатом. Собрал очень интересные наблюдения над политической жизнью, которые надеюсь использовать в прозе.

Кроме того, меня, как всякого нормального человека, возмущало то, что творилось в прессе и на телевидении: бесконечное вранье, двойной стандарт, бессовестное восхваление своих, беспардонное поношение чужих, откровенная групповщина по любому поводу: политическому, национальному, сексуальному… Мне хотелось сделать такую газету, читая которую и правый, и левый, и либерал, и монархист, и коммунист скажет: «Да, мы можем соглашаться или не соглашаться, но это – правда!»

– Юрий Михайлович, расскажите, как к вам попала статья Александра Солженицына «Потемщики света боятся», в которой он отвечает клеветникам, навесившим на него ярлыки после выхода в свет книги «Двести лет вместе»? Насколько мне известно, после вас этот материал был напечатан в «Комсомольской правде»…

– Мне позвонила супруга писателя Наталья Дмитриевна и сообщила, что Александр Исаевич хочет опубликовать свое открытое письмо исключительно в «Литературной газете». Конечно, мы обрадовались! Нам прислали материал, мы стали его набирать, об этом узнали в «Комсомолке», где раньше, при Валерии Симонове, печатался Солженицын, взревновали и попросили разрешить им параллельную публикацию. Я ответил, что решать должен автор. Снова связались с Натальей Дмитриевной, она сказала, что Александр Исаевич полностью полагается на решение «ЛГ», но, конечно, заинтересован в том, чтобы статью прочитало как можно больше народу. Мы тоже были в этом заинтересованы и разрешили «Комсомолке» публикацию со ссылкой на первоисточник – «ЛГ».

– «Литературка» – одна из крупнейших культурологических газет. Помогает ли вам чем-нибудь наш уважаемый министр культуры? Как он к вам относится?

– Наша газета последовательно и жестко его критикует.

– Я потому и задал этот вопрос.

– Я понял. Есть, кстати, забавный момент: мы с Михаилом Ефимовичем были членами бюро Красно-пресненского райкома комсомола и сидели на заседаниях рядом. Он был секретарем комсомольской организации журнала «Театр», а я – секретарем комсомольской организации Союза писателей. И посмотрите, как эпоха разбросала нас в разные стороны! Лично против него, как человека, я ничего не имею. Но считаю, что министр культуры не имеет права так демонстративно проявлять свои симпатии к экспериментально-либеральной ветви творческой интеллигенции и антипатии – к другой, традиционно-классической. Я уже не говорю о телепередаче, которую он ведет. «Культурная революция» направлена на подрыв наших национальных и государственных архетипов. Это делается изобретательно и последовательно. Однако я хочу отметить, что наша целенаправленная критика того, что Министерство культуры финансирует либеральные журналы («Новый мир», «Знамя») и не дает ни копейки журналам консервативно-патриотического направления («Наш современник», «Москва», «Нева»), принесла свои плоды: им стали выделять средства. Во всяком случае, именно так сказал Швыдкой на встрече с коллективом «ЛГ». Оказывается, печать – большая сила!

– Вы неоднократно выпускали стрелы и по другим мишеням. Например, по такому известному персонажу, как Джордж Сорос. Именно с вашей легкой руки по российской печати стали блуждать такие перлы, как «соросята» и «соросятина»…

– Я много придумал словечек, которые получили распространение, – и «апофегей», и «господарищи»… В словаре современного сленга несколько моих «изобретений».

– Другое направление вашей деятельности – это кино. Вы были соавтором сценария фильма Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок» по повести В. Пронина, которая, кстати, называется по-другому – «Женщина по средам». Кто придумал такое название кинофильма?

– Дать такое название фильму – «Ворошиловский стрелок» убедил Говорухина я. Первоначально хотели назвать, кажется, «Месть по-русски». Говорухин сначала отмахнулся от моего предложения: «Все уже забыли, что такое ворошиловский стрелок». Я ему говорю: «А почему бы нам с вами не актуализировать хорошее выражение?» Он: «Актуализировать? Это красиво! Что ж, давай назовем «Ворошиловский стрелок»».

– А с чего начался ваш «роман» с кино?

– Первым было «ЧП районного масштаба». Всего по моим вещам было снято восемь фильмов. «Сто дней до приказа», «Работа над ошибками», «Поцелуй на морозе», «Игра на вылет», «Левая грудь Афродиты»… Недавно прошел по первому каналу восьмисерийный фильм «Замыслил я побег…». А сейчас два режиссера – Кирилл Мозгалевский и Владимир Нахабцев – сняли восьмисерийный фильм по моему роману «Козленок в молоке». И он получился настолько смешной, ехидный, антиэстетский и антибуржуазный, что руководители каналов боятся его брать, говорят: «У нас будут неприятности!» Но я верю, зрители все-таки этот фильм увидят!