Государственная недостаточность. Сборник интервью - Юрий Поляков

– Недавняя инициатива по возвращению на логотип «Литературки» профиля Максима Горького – это тоже, как я понимаю, событие знаковое?

– Конечно, это символический жест. Дело в том, что Горький, несмотря на всю свою противоречивость и сложность, был человек, объединяющий и созидающий по своей натуре. И Горький не случайно оказался на логотипе газеты в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Он символизировал преемственность дореволюционной «Литературной газеты», которая была основана Пушкиным и Дельвигом в тысяча восемьсот тридцатом году, и советской «Литературки», которая была возобновлена в тысяча девятьсот двадцать девятом году, как было написано в первом номере, для того, чтобы писатели всех направлений могли в ней высказывать свою точку зрения.

Если вспомнить двадцатые годы прошлого столетия, то это был период острейшей литературной борьбы, причем борьбы кровавой. Когда сейчас говорят о том, что силовые структуры уничтожали писателей, забывают добавить, что делалось это подчас по гневному требованию самих же писателей, которые свои литературные споры пытались разрешить с помощью силовых структур. Любопытно, что у нас в начале девяностых годов было нечто подобное, когда писатели либерального направления требовали от власти «раздавить гадину» – писателей государственно-патриотического направления. Так что эти два профиля – Пушкина и Горького – две ипостаси «Литературной газеты», символ преемственности. И не случайно в тысяча девятьсот девяностом году профиль Горького исчез с логотипа газеты. То был символический жест развязывания духовной гражданской войны в обществе. Когда натравливаются друг на друга не социальные слои, поколения, но и эпоха на эпоху – вот что страшно. Поэтому для нас возвращение Горького – это символический жест, означающий прекращение духовной гражданской войны. Призыв к объединению российской интеллигенции на основе веры и заботы о будущем страны. Потому что при всех различиях, которые есть у нашей интеллигенции – либерального направления, коммунистического, православного, консервативного и так далее, – у них есть одно общее – это Россия. И на основе такого общего, я думаю, всегда можно прийти к созидательному согласию. Мы считаем, что сегодня это время пришло, и вкладываем в возвращение профиля Горького глубокий смысл.

– «Гудок» и «Литературку» объединяют богатые литературные традиции. У истоков «Гудка» стояли талантливые литераторы: Булгаков, Олеша, Ильф и Петров, Катаев, которыми и сегодня гордится страна. «Литературной газетой» руководили лучшие писатели своего времени – Чаковский, Симонов, Смирнов, Полевой, Сурков, Фадеев, Кочетов… Кто из предшественников на посту главного редактора служит для вас ориентиром?

– Пожалуй, все-таки Александр Сергеевич Пушкин. Кстати, Вяземский очень точно сформулировал мировоззрение Пушкина, он назвал его либеральным консерватором. Я считаю, что либеральный консерватизм – это мировоззрение любого нормального русского писателя. И в своей редакторской работе я как раз и пытаюсь руководствоваться принципом либерального консерватизма.

– Главный редактор – это профессиональный журналист или больше организатор, умеющий объединить вокруг себя способных коллег?

– Опыт показывает, что «Литературная газета» как раз набирала уровень и становилась значительным явлением, когда руководили ею писатели. Дельвига и Пушкина я уже назвал. И Полевой, и Симонов, и Чаковский руководили газетой прекрасно. Я считаю, что главная задача редактора – это в каком-то смысле вычислить, а в каком-то интуитивно уловить те духовные, интеллектуальные и социальные требования, которые в данный момент общество предъявляет к газете. Если он уловил это и сумел сформировать коллектив из людей, которые способны ответить на этот вызов читателя, все будет в порядке. Даже если редактор никогда не занимался профессиональной журналистикой. Главный редактор должен задавать направление и определенную интеллектуальную планку сотрудникам. Главный редактор должен быть системным и в то же время озорным, даже авантюрным человеком.

– Готовясь к интервью с вами, я заглянул на сайт «Литературной газеты» и удивился: каких только вопросов не задают читатели главному редактору! Людей интересуют политика и экономика, наука и культура, образование и воспитание, вопросы морали и нравственности… Словом, «Литературке» сегодня явно тесны рамки газеты, призванной освещать лишь особенности литературного процесса?

– Но ведь «Гудок» тоже не ограничивает свою деятельность рассказом о транспортных проблемах, и я считаю, это правильно… И «Литературная газета» не может ограничиться чисто литературными проблемами, тем более что в России литература всегда была очень важной частью политики. Поэтому «Литературная газета» охватывает все сферы общественной жизни. Такой она была при Пушкине, такой она была при Полевом, такой она была при Горьком и Чаковском. И такая же она, к счастью, и в период моего редакторства. Я хотел сделать газету, которая действительно давала бы думающему человеку представление обо всей сложности и богатстве духовной, экономической, политической и культурной жизни. Я понимал, что это непросто. Не могу не сказать об одном очень важном нюансе. Дело в том, что, приглашая меня на работу в «Литературную газету», наши крупнейшие акционеры – ОАО «Система Масс-медиа», МАИК «Наука» и московское правительство поставили передо мной только одну задачу – газета должна быть востребована и у нее должен расти тираж. И все. Больше в мою деятельность они не вмешивались, хотя я знаю, что и среди наших акционеров есть люди, которые смотрят на многое иначе, чем я. Это редкий случай, когда владельцы газеты распоряжаются своими правами обладания таким разумным образом.

– Многое из того, что вы предсказывали на страницах газеты, свершилось, например, крах либералов на выборах в Госдуму, отставка министра культуры Швыдкого, не желавшего бороться с пошлостью и дурновкусием на телевидении…

– Наша газета жестче и последовательнее всех критиковала прежнего министра культуры Швыдкого. У нас третий год выходит специальная полоса, которая называется «Телеведение», она занимается исключительно анализом телепередач. Если говорить о позиции нашей газеты, то мы считаем, что главная задача Министерства культуры – это равновнимательно относиться ко всем ветвям отечественной культуры и не рассматривать деятелей культуры по принципу: а что вы делали в девяносто первом году? И перестать считать диссидентство признаком таланта. Диссидентство – это признак социальной неуживчивости, не более того.

Телевидение должно перестать быть разрушающей, разлагающей силой в обществе, а должно стать консолидирующим началом. Всенародное эфирное самооплевывание наносит нам колоссальный ущерб. Падение общественной морали, рождаемости, даже экономики – в основе этих процессов лежит стойкий комплекс государственной и национальной неполноценности, который наше телевидение целенаправленно с конца восьмидесятых годов внушает обществу. Причем в отличие от негативных социально-экономических и демографических процессов, которые трудно переломить сразу, потому что они требуют колоссальных вложений и усилий, изменение информационной политики не требует больших затрат. Оно требует интеллектуальной разработки и кадровых перемен. Сложилась парадоксальная ситуация: страной, экономикой, силовыми структурами – всеми сферами нашей жизни уже давно руководят новые люди, по два, по три, сменившиеся с конца восьмидесятых годов. На телевидении же задают тон те самые персонажи, что и в восьмидесятые годы. Уже полностью изменились направление политики и самосознание общества, да и ситуация в мире поменялась. Эти люди пришли на телевидение, когда была иллюзия, что мировой либерализм – это голубь с оливковой ветвью в клюве, а теперь совершенно понятно, что это пикирующий на мирную Сербию бомбардировщик. Но в эфире все те же нафталиновые либералы с той же стойкой неприязнью к нашей стране.

– Незадолго до юбилея вы провели конференцию «Литгазета: вчера, сегодня, завтра», какие выводы из нее вы сделали лично для себя? Какой вы видите «Литературную газету» лет через пять?

– Я, честно говоря, мечтаю о том, чтобы «Литературная газета» вернулась к тому читателю, которого она имела лет двадцать назад. Мы – газета отечественной интеллигенции. Процесс возвращения в школы, в институты уже начался и, я думаю, будет идти и дальше. И мне очень хочется, чтобы мы снова стали, как и были, настольной газетой и учителя, и врача, и инженера, и думающего бизнесмена, и военного, и ученого… Если это произойдет, то тираж «Литературной газеты» если и не достигнет «советского», то сможет легко сравняться с тиражами ведущих развлекательных газет. Потому что в нашей стране людей, которые думают, всегда было, по крайней мере, не меньше тех, которые хотят развлечься. В отличие от некоторых других государств, где число желающих развлечься всегда на порядок выше.